Роберт Мазелло - Кровь и лед

• Название: Кровь и лед
• Автор: Роберт Мазелло
• Издательство: Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42756-5

1856 год. Команда английского брига «Ковентри», узнав о загадочной болезни пассажирки Элеонор Эймс и о том, каким способом лечит ее возлюбленный, попросту сковывает несчастную пару цепями и бросает в холодные воды океана…

Откуда такая жестокость?

Чего испугались моряки?

Это предстоит узнать уже в наши дни участнику антарктической экспедиции журналисту Майклу Уайлду, обнаружившему тела молодых людей в глыбе льда.

Но чем дальше он ведет свое расследование, тем яснее понимает: не стоило тревожить погибших влюбленных. Потому что лед тает — и вместе с ним тает надежда членов экспедиции на избавление от чудовищной беды, обрушившейся на станцию, от которой вряд ли спасут даже самые современные лекарства и передовые научные знания…

---

Неделю за неделей они проводили в томительном ожидании, безучастно наблюдая с высот за сражениями пехоты. Кавалеристов постоянно придерживали для некоего решающего сражения, которое все никак не наступало. По приказам лордов Лукана и Кардигана — сводных братьев, которые относились друг к другу с глубочайшим презрением, — 17-й уланский полк постоянно перебрасывали с одной позиции на другую в глубоком тылу, но в боях упорно не задействовали, опасаясь, как бы ряды кавалеристов не поредели раньше времени. Синклер, как и многие однополчане, начал чувствовать, что в других родах войск они уже стали объектом насмешек. Мол, расфуфыренные всадники в мундирах с золотыми галунами, ярко-красных брюках и шлемах с перьями только и делают, что поедают яйца вкрутую с галетами, тогда как их соотечественники выполняют всю грязную работу, штурмуя вражеские редуты. Когда во время одного важного сражения русская кавалерия, бросившись врассыпную, обратилась в бегство и ее не стали догонять и добивать, сержант Хэтч, который едва оправился от малярии, с досады разломал надвое курительную трубку и швырнул на землю.

— Они что, особого приглашения на открытке с золотой каемочкой ждут, чтобы начать действовать? — прорычал он, осаживая ретивого коня. Сержант злобно поглядел в подзорную трубу на высоты, где в окружении свиты адъютантов стоял главнокомандующий армией, престарелый однорукий лорд Реглан. — Более удачной возможности, чем сейчас, и представить нельзя!

Даже капитан Рутерфорд, отличительной чертой которого, помимо кустистых бакенбард, был невозмутимый характер, начал терять терпение. Он достал флягу, отхлебнул из нее рома с водой и, переклонившись в седле, протянул Синклеру со словами:

— Хлебни. Думаю, нас ждет очередной нудный день.

Лейтенант принял флягу и сделал жадный глоток. С тех пор как уланы 17-го полка покинули Великобританию, война превратилась для них в бесконечную тягомотину, ценой которой тем не менее стали значительные потери. Сначала было суровое плавание в бушующем море, погубившее бесчисленное количество лошадей, а за ним последовали долгие марши по узким ущельям и пустынным равнинам, за время которых на обочинах остались лежать сотни трупов. Брошенные, они стали добычей грифов, хищных животных и… странных скрытных тварей, которые появлялись исключительно по ночам и трусливо рыскали вокруг лагеря. Как-то Синклер спросил одного из турецких разведчиков, что это за создания, и тот, суеверно плюнув через левое плечо, произнес:

— Кара-конжиолос.

— И что это значит?

— Кровососы, — гадливо произнес разведчик. — Они кусают мертвых.

— Как шакалы?

— Хуже, — ответил тот и, пытаясь подобрать верное слово, добавил: — Как… проклятые.

Всякий раз как видели согнутую фигуру — осторожные существа всегда держались в тени и передвигались, низко припав к земле, — Синклер неизменно отмечал, что все солдаты независимо от вероисповедания сбивались вокруг костров еще более тесными группами, а рекруты-католики начинали неистово креститься.

Судьба забросила их к черту на кулички, в чужую землю, по которой они продвигались все дальше и дальше от дома. Синклер часто вспоминал флаги и вымпелы, духовые оркестры и людей, машущих платками, когда войска поднимались на борт корабля в Англии. С тех пор ничего столь же волнующего он больше не видел. Даже Балаклава, некогда идиллический маленький порт, изменилась до неузнаваемости. До того как сюда нагрянули британские войска, городок с идеально ухоженными садами и небольшими виллами под зелеными черепичными крышами был излюбленным местом отдыха жителей Севастополя. Каждый дом и забор здесь был увит розами, ломоносом и жимолостью, вокруг зеленели виноградники с созревшими крупными гроздьями светло-зеленого муската, на холмах цвели фруктовые деревья, а вода в заливе была кристально чистой.

Но потом в бухту вошел самый мощный корабль британского флота «Агамемнон», высадивший двадцатипятитысячный контингент войск, и армия превратила город в военную базу. Виллы разграбили, сады уничтожили, а виноградные лозы в буквальном смысле втоптали в грязь. Поскольку многие солдаты страдали и умирали от диареи, маленькая закрытая бухта вскоре превратилась в огромную зловонную клоаку, полную нечистот и трупов. Лорд Кардиган, не будь дурак, предпочел находиться в нескольких милях отсюда на борту собственной яхты «Драйяд», где личный повар-француз готовил ему изысканные блюда, в то время как многочисленные ординарцы и адъютанты мотались по крутым склонам побережья то вверх, то вниз на измученных лошадях, доставляя его приказы. В войсках, когда офицеры не слышали, его называли «Доблестный Яхтсмен».

— О Французе что-нибудь слышно? — спросил Рутерфорд, но Синклер лишь покачал головой. Уже несколько недель не приходило ни писем с фронта, ни известий из полевых госпиталей. Синклер видел ногу друга после того, как его подмяла лошадь, и понимал, что, если когда-нибудь и увидит его живым, Ле Мэтр больше не будет прежним человеком.

Да и останутся ли они сами теми, кем были раньше?..

День был замечательный, погожий и солнечный, и Аякс нетерпеливо бил копытом по земле, мечтая поскорее размяться. Синклер погладил его по длинной гнедой шее и мягко потянул за черную гриву.

— Скоро, мой мальчик, скоро… — сказал он.

Лейтенант уже смирился с тем, что еще несколько часов придется выслушивать батальные крики и отдаленное громыхание русских пушек. На протяжении всей военной кампании Синклер ощущал себя словно человек, который крутится у входа в театр, не имея возможности попасть внутрь, и довольствуется лишь музыкой и голосами актеров. Он подумал об Элеонор. Интересно, что она сейчас делает, в безопасности ли она и доходят ли в Лондон письма, которые он ей пишет?

Рутерфорд хмыкнул и кивком указал направо. Один из адъютантов покинул расположение командного штаба и теперь очертя голову скакал по крутому склону горы. Тропы почти не было, и лошадь все время спотыкалась, чуть не падая, но ловкому наезднику каждый раз удавалось взять ситуацию под контроль буквально в последнюю секунду и продолжать безумный спуск.

— Я знаю только одного человека, который может так управляться с лошадью, — сказал сержант Хэтч со своего седла.

— И кто же это, интересно? — спросил Рутерфорд.

— Капитан Нолан, разумеется, — опередил Синклер сержанта.

Тот самый капитан Нолан, чье учение о технике верховой езды победно шествовало по Европе.

Всадник мчал во весь опор — из-под копыт вылетали камни, песок, пыль, — но когда он оказался на равнине, то стал пришпоривать лошадь еще сильнее. Лорд Лукан, в шлеме с белым оперением, поскакал Нолану навстречу и осадил лошадь в десяти ярдах от Синклера, между плотных рядов легкой и тяжелой кавалерийских бригад, которыми он командовал.

По бокам лошади Нолана пот тек ручьями. Подскочив к лорду Лукану, капитан вытащил из ранца донесение и бесцеремонно сунул ему в руку. Синклер знал о неприязни капитана Нолана к лорду (которую, кстати, разделяло большинство кавалеристов), но его удивило то, в какой грубой манере он вручил депешу. Лукан славился крутым нравом, и подобный выпад в его адрес мог закончиться для Нолана арестом за нарушение субординации.

Лукан, скрежеща от злости зубами, прочитал приказ, затем уставился на Нолана, лошадь которого нетерпеливо приплясывала на месте, и что-то бросил супротив. Синклер не смог разобрать всех слов, однако услышал: «Что атаковать? Какие еще орудия, сэр?»

Синклер и Рутерфорд обменялись недоуменными взглядами. Неужели лорд Лукан — «лорд Зритель» для своих простаивающих войск — снова попытается отвести кавалерию от прямого боевого столкновения?

Нолан что-то требовательно повторил, вскинув голову с копной вьющихся темных волос, и указал на бумагу в руке лорда Лукана. А затем резко ткнул пальцем в сторону русских батарей на окраине Северной долины и выкрикнул так громко, что Синклер расслышал каждое слово:

— Вон там, милорд, ваш противник! И у него ваши орудия!

Синклер ожидал, что лорд Лукан впадет в бешенство от непочтительного обращения и отдаст приказ арестовать капитана Нолана прямо на месте, но тот лишь пожал плечами, развернул лошадь и поскакал совещаться с ненавистным ему лордом Кардиганом. Что бы ни было написано в донесении, это оказалось настолько важным, что он не осмелился отмахнуться от него или принять решение единолично.

После нескольких напряженных минут обсуждения лорд Кардиган отдал честь, после чего подскочил к уланам и приказал бригаде быстро выстроиться в две линии. Первую сформировали 17-й уланский, 11-й гусарский и 13-й легкий драгунский полки, а во вторую поставили 4-й легкий драгунский полк и большую часть гусарского 8-го полка. Тяжелую кавалерийскую бригаду отправили в самый конец, а конную артиллерию, которая по-хорошему должна была поддерживать атаку с тыла, вообще не стали задействовать. Вероятно, из-за того, что долина перед ними была частично изрыта канавами и, следовательно, продвигаться по ней было трудно.