Роман Кожухаров - Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха»

• Название: Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха»
• Автор: Роман Кожухаров
• Жанр: О войне
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52046-6

«Последний бой, он трудный самый». Что может быть страшнее, чем погибнуть за считаные дни до Победы? Каково это – подниматься в атаку под ураганным огнем в последние часы войны?..

Конец апреля 1945 года. Взяв неприступные Зееловские высоты, Красная Армия идет на штурм еще более мощных укреплений Берлина – нацисты превратили столицу Рейха в «несокрушимую крепость» с глубиной обороны более 100 км, ожесточенные бои идут за каждую улицу, каждый дом, каждый этаж. И первыми в огонь, как обычно, бросают штрафников. Немногие из них вернутся живыми из этого ада…

Новый роман от автора бестселлеров «Искупить кровью!», «Штрафники против «тигров» и «Штрафники на Зееловских высотах»! Пройдя с боями от Сталинграда до «логова зверя», штрафная рота должна взойти на «погребальный костер III Рейха», как окрестили беспощадную битву за Берлин!

---

Первые две машины заметно выделялись габаритами и мощью работающих двигателей на фоне шедших следом, а тем более – «сушек».

– «ИСы»![4] – восторженно, будто прочитав мысли Аникина, гаркнул Липатыч. Он, вслед за командиром, проводил обе машины взглядом.

– Мать их… побачь, шо робят!.. – гаркнул один из остановившихся в нестройной колонне. Грозный вид и гул техники заставили всю колонну обратить на себя внимание.

– А вы куда прете, под ноги?! – с угрозой огрызнулся его сосед, бесцеремонно отталкивая Липатова.

– А ну полегче… – насупился Липатов. – Не пыли, пехота…

– Тише, Липатыч… – осадил его Аникин. – Вы не серчайте… От своих отбились, роту свою теперь ищем…

– Понятное дело… – уже без угрозы отозвался солдат. – В такой катавасии себя потеряешь, не то что… Танкисты вот напустили пылищи. Проскакали на белом коне, а ты дыши потом, как хошь, пыль на зубах пережевывай…

– Вечно ты недоволен, Лямцев! – с озорством в голосе крикнул его сосед. – Радуйся, что есть что пожевать. Это тебе, считай, вместо каши. И танкистов благодари. А если торопятся, значит, есть куда. Понял? Вперед тебя покатили, значит, за тебя будут всю грязную работу делать…

– До этих пор за меня мою работу никто не делал… – угрюмо отозвался недовольный. – Самому приходилось… И, по всему выходит, дальше придется…

– А, что с тобой говорить… – махнул рукой весельчак. – Видели, какая моща покатила? «ИСы»… С такими-то можно и Берлин расколупать…

– Ладно, бывай, пехота… – крикнул Липатов, опять принимая в сторону обочины.

– И вам того же… В Берлине увидимся… – крикнул весельчак.

– Ишь, какой прыткий… – громко пробурчал недовольный. – Сначала дотопай до того Берлина… Вон опять в кружную погнали. Башнеры говорят, что прямо по трассе уперлись в минные заграждения – ни пройти, ни проехать. А на севере танкисты пробили брешь в обороне немчуры. Вот нас в ту брешь и гонят… Скорее в нее проскочить, пока гитлерюги снова не законопатили…

V

На свой взвод Аникин и замкомвзвода натолкнулись неожиданно. Первыми их заметили бойцы.

– Андреич!.. Вот и командир нашелся…

Аникин узнал Кокошилова по звонкому голосу.

– А командир и не терялся… Дурило… – ворчливо оборвал его Липатов.

– Так я что, я ниче… – так же звонко прокричал Кокошилов. – А вас тут уже из штаба роты разыскивали…

Андрей в сердцах выругался про себя. Только что добрался после совещания у ротного, уйму времени потратив на поиски своего взвода. А его уже тут как тут – снова вызывают.

– Кто донесение принес? – сердито переспросил Андрей.

– Известное дело, кто, товарищ командир… – с многозначительной иронией ответил Кокошилов. – Куроносенко… Кого еще отправит с донесением товарищ военком, чтобы попутно прошерстить насчет уровня идейно-политической сознательности и боевого духа в нашем взводе? Конечно, нашего Курносика, который везде сует свой носик…

– Ну, ты это… – нестрого, больше для формы осадил его Аникин. – Свой пыл поостуди… И языком не болтай во все стороны. Тоже мне, выискался… буревестник… А он, мятежный, просит бури…

– А мы что… – смущенно отозвался Кокошилов под дружный смех шагавших рядом. – Мы – на местах, то есть на переднем крае… С нас и спросу – как с гуся вода…

Оттянувшись в хвост ротной колонны, Аникин наскочил на замкомандира роты, капитана Балясного. Молодой, но основательный офицер, успевший повариться на передовой и месяц как переведенный в штрафную, с повышением в звании, пользовался в роте заслуженным уважением – и у постоянного, и у переменного состава. Несмотря на молодость, даже старшие по званию, включая начштаба, военкома и командира роты Шибановского, обращались к нему по имени-отчеству – Иван Егорыч. А испытуемые порой обращались запросто – Егорыч. Некоторые, испытавшие на себе, что такое взбучка от замкомроты, за глаза переименовали его в Горыныча. Таковые всплески праведного гнева Балясного происходили редко, но имели очень высокую степень внушения в адрес провинившихся.

Иван Егорыч подтвердил, что маршевую колонну, в составе которой двигались штрафники, перенаправили в обход первоначального маршрута. Танковые армии, наступавшие севернее Зеелова, протаранили глубоко эшелонированную оборону противника и успешно продвинулись на несколько десятков километров вперед.

– Говорят, вроде как до Берлина дошли… – почему-то оглядываясь и полушепотом процедил Балясный в самое ухо Аникину. – Представляешь, Андреич? До самого!.. Ух, не верится…

Не успел он закончить фразу, как метрах в сорока слева ночную тьму разорвала яркая огненная вспышка. Звук взрыва накрыл с головой, заставив всех пригнуться от неожиданности. Тут же следом вспышка второго взрыва озарила колонну.

– Немцы, немцы!.. – понеслось по рядам.

Впереди раздалась винтовочная и автоматная стрельба, потом ухнуло один, другой раз. Нестройным кашляющим хором затарахтели пулеметы. Пунктиры трассирующих пуль летели куда-то наискосок вправо. Вот вдали поднялось огненное облако взрыва, осветив кромку высоких деревьев. Стволы вспыхнули, и пламя озарило колонны стоящих плотными рядами сосен, которые окантовывались низкими, черными на фоне огня зарослями кустарника. С опушки в сторону колонны тоже полетели «трассеры».

VI

«СУ-76», шедшие одна впереди, а вторая – слева от взвода, как по команде развернулись всем корпусом в сторону леса. Ближняя к бойцам «сушка» выстрелила. Аникин услышал из накрытой брезентом кормовой люльки экипажа лязг вылетевшей из «казенника» пустой гильзы и – следом – матерную брань, явственно произнесенную хриплым, грубым голосом. Она прозвучала как заклинание, употребленное для точного попадания в цель, в полном соответствии с руководством по стрельбе. По крайней мере, сама цель для снаряда была указана предельно четко.

Взрыв прогремел на самой опушке. В его зареве Аникин засек контуры немецкого танка, выкатывавшего из леса и подминавшего под днище высокую, гладкую, как корабельная мачта, сосну. Треск переламываемого дерева пробивался даже через рев двигателей и стремительно усиливающийся шум боя.

У кустов и чуть впереди танка блеснули несколько касок. Немцы перемещались вдоль кустарника. Вперед никто не шел. Пули засвистели над головой. Этот свист становился все явственнее и настойчивее.

– Взвод!.. – развернувшись к бойцам, что есть силы крикнул Аникин. – Всем на землю. Пригнись, мать твою…

Он ухватил за костлявое плечо ближнего бойца, замершего в полный рост, и с силой придавил его вниз. Андрей успел увидеть мелькнувшее растерянное лицо Капустина.

Вражеский танк озарился вспышкой. Протяжный звук выстрела хлестнул по ушам. Снаряд, выпущенный врагом прямой наводкой, разорвался у самой обочины дороги.

– Ложись! – кричал Аникин, не слыша своего голоса. – Залечь вдоль обочины…

Спотыкаясь об упавших и ползущих к обочине, согнувшись в три погибели, он побежал вдоль обочины, укатанной гусеницами «ИСов». Бойцы, спрятавшись за броней «самоходок», спонтанно, без команды, отвечали огнем в сторону леса. Те, кому не хватило места возле спасительных боков «сушек», пытались укрыться в рытвинах и воронках, зиявших вдоль обочины, пробираясь к ним ползком и перебежками.

– Не палить почем зря!.. – крикнул Аникин. – Патроны беречь!..

«Беречь… беречь…» – словно эхо, передали его команду по цепочке. Верный знак того, что первые секунды хаоса и растерянности, вызванные неожиданным нападением фрицев, сменились у штрафников более осознанным восприятием обстановки.

С опушки в сторону колонны строчил пулемет. Он работал почти без остановки и бил, как назло, все время в сторону аникинского взвода, не давая никому голову поднять. Видимо, сильно разозлили фашистов выстрелы, произведенные экипажами «сушек».

Укрывшись за бугром, Андрей, наконец, сумел рассмотреть, что взвод и «самоходки» обстреливал пулеметчик вражеского танка, выкатившего из леса.

VII

Опушка озарилась мощным взрывом. Снаряд был выпущен откуда-то из головы колонны. Он взорвался в глубине сосновой рощи, за спинами фашистов, с оглушительным треском проломив целую просеку в стройной стене сосен. После взрыва деревья загорелись, создав из глубины хорошую подсветку немецких позиций на лесной опушке. Аникину стало отлично видно контуры вражеского танка. Он не предпринимал попыток продвинуться вперед, в сторону колонны.

Его башня стала стремительно разворачиваться влево. Наверное, фашистский экипаж реагировал на только что произведенный по нему выстрел. Орудие вражеского танка громыхнуло, отдача заставила вздрогнуть черный силуэт танковой коробки. В тот же миг на месте силуэта фашистской машины вырос огненный столб. Башню вражеской машины вырвало, как пробку из бутылки, и швырнуло в сторону колонны метров на пять. Пламя разметалось вокруг, охватив заметавшиеся по опушке, будто из черного картона вырезанные фигурки.