Роман Кожухаров - Умри, а держись! Штрафбат на Курской дуге

• Название: Умри, а держись! Штрафбат на Курской дуге
• Автор: Роман Кожухаров
• Жанр: О войне
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59637-9

Любой штрафник знает, что в обороне шансов выжить у него не больше, чем в наступлении, ведь штрафбаты стоят насмерть в каждом бою – до последней капли крови, ни шагу назад, по суворовскому завету: «Умри, а держись!» Он штрафник-«переменник» из «окруженцев» – боец «переменного состава» отдельного штрафного батальона, осужденный по сталинскому приказу № 270 как «трусливый элемент» и «дезертир», хотя в плен попал раненным, без сознания, и бежал при первой возможности, с боем прорвавшись из «котла», – но офицеров-«окруженцев» отдавали под трибунал в десять раз чаще, чем рядовых, и бывший лейтенант-танкист получил по полной: три месяца штрафбата. «Искупать вину кровью» ему придется на Курской дуге, на острие главного удара Вермахта… Новый роман от автора бестселлеров «Искупить кровью» и «Штрафники не кричали «ура»! Офицерский штрафбат против элитных танковых дивизий СС! Русские смертники против «фердинандов», «пантер» и «тигров»! Умри, а держись!

---

Новый, повелительно-мощный шум возник из грохота вздыбившегося и разлившегося по полю, топя лежащих. Не сразу вернувшийся слух едва различил глухой рокот двигателя и лязг гусениц. Танки!.. Вот для кого оставлено место!

XXXII

Демьян разлепил глаза и с трудом повернул голову, протащив подбородок по земле. Сквозь стелющиеся клубы дыма он увидел впереди, в черте немецких позиций, приземистую темную коробку. Будто танк с напрочь срезанной башней. Но это был не танк. Каракатица нырнула в овражек и тут же вскинула кверху длинный хобот ствола, с мощной стальной шейкой в основании. «Штука!» – осенило Гвоздева.

Контуры и характерное крепление ствола тут же всколыхнуло в памяти лекции капитана Терпилова, который тыкал указкой в анатомированные внутренности вражеских самоходок, и то и дело был вынужден останавливаться, чтобы протереть платком постоянно слезящийся глаз. Вернее, пустую глазницу. Вся левая сторона у капитана пучилась освежеванной розовой мясной массой – результат ожога.

Капитан горел в танке и, кроме левого глаза, потерял в своем последнем бою механика и левую руку. Терпилов именовал «штугами» немецкие штурмовые орудия, а курсанты тут же переиначили приземистые короткоствольные «самоходки» в штуки. По словам преподавателя, при грамотной организации боя «штуги» вполне можно было разделать под орехи, причем и с помощью 76-миллиметрового орудия Т-34, и силами пехоты. «Тридцатьчетверкам» вражеские самоходки уступали маневренностью, калибром пушки и мощью брони, а для пехоты были уязвимы опять же из-за неповоротливости и отсутствия на них пулеметов.

Когда черная коробка, подминая под себя густую поросль кустарника, подкатила со стороны опушки к самому полю, ее уродливая трапециевидная морда вдруг ощерилась вспыхнувшим факелочком пулеметного огня. Сомнения, замешенные на страхе, всколыхнулись в Гвоздеве. Откуда у «штуки» пулемет? Не должно быть на ней пулемета. И орудие, задранное кверху, калибром было значительно больше, чем нарисованное на схемах однорукого преподавателя. Значит, другая модификация, черт бы ее побрал…

XXXIII

Хаотичный ход мыслей прервал второй оглушительный раскат выстрела, который заставил Демьяна инстинктивно уткнуться в грунт. Самоходка била прямой наводкой по цели, находившейся на противоположном краю поля. Когда вражеское штурмовое орудие выплевывало пламя из черного ствола, содрогались и воздух, и земля, наполняясь громом, от которого закипали мозги и нутро.

Перед выстрелом самоходка остановилась. Изрыгнув в сторону русских очередную порцию беснующейся огненной смерти, стальное чудовище тут же тронулось вперед, с дьявольской, методичной неотвратимостью лязгая гусеницами. Оно двигалось в виду отделения Потапова, прямо на них, прицельно поливая пулеметным огнем лежавших на поле штрафников.

– …апываться!.. – донеслось до Демьяна сквозь завывающую толщу третьего выстрела «самоходки».

Только теперь Гвоздев сообразил, что с того времени, как немцы выпустили на опушку «штуку», перестал раздаваться несгибаемо-стальной стук «максима». Окапываться! Вот что надо, пока стальная каракатица не достала его своим пулеметом.

Судорожным движением Демьян содрал с головы каску и всадил ее краем в холодный грунт. Штыком теперь не получится, никак не получится, поэтому надо, как вот Зябликов, каской его, каской… Он вычерпывал перед собой, стараясь с ходу насыпать перед ничем не защищенной головой хотя бы немного земли. Каска шкрябала по поверхности твердой земли, с трудом проникая внутрь. Здесь, на поле, на ветру почва задубела и никак не хотела давать штрафнику шанса укрыться.

Демьян черпал и черпал, а гул мотора и лязг гусениц где-то там впереди нарастал. Он, скованный нарастающим страхом, боялся поднять голову, все больше вжимал ее в плечи и вонзал каску все быстрее, с остервенелой поспешностью. Пули стелились прямо над ним, у правого и левого локтей.

Метрах в двухстах от места, где залег Гвоздев и другие штрафники из отделения Потапова, самоходка начала забирать вправо, все больше выставляя свой правый борт.

– Вперед, вперед… – услышал Демьян крик за спиной.

Ложкин, часто-часто переставляя локти, отталкиваясь подошвами ботинок от земли, прополз мимо него, по ходу выкрикивая свое «вперед». В правой руке он сжимал ремень винтовки, волоча ее по земле. Тонкие и вытянутые, как у пианиста, пальцы левой руки обхватили бутылку с торчащим из горлышка фитилем.

– Куда прешь, дурак!.. – окриком попытался остановить его Демьян, но Ложкин его не слышал. Или не хотел слышать.

XXXIV

По инерции Гвоздев нахлобучил на взмокший лоб свою каску и собрался ползти за Ложкиным. Тот находился уже метрах в десяти впереди него. Но сразу несколько автоматных очередей и ухающая очередь пулеметной огневой точки, выпущенные с левого края вражеских позиций, заставили обоих остаться на месте. Немцы, от которых не укрылись перемещения Ложкина, открыли просто оголтелую пальбу в его сторону, пытаясь отсечь от штурмового орудия.

Вражеская «самоходка» двигалась наискосок, все больше разворачиваясь правым бортом к штрафникам левого фланга. Теперь Демьян догадался, что задумал Ложкин. «Штука» постепенно смещалась к центру, и, значит, самый край левого фланга, где находились они, оказывался вне поля зрения пулемета «самоходки», располагавшегося справа от массивной литой маски штурмового орудия. Он без умолку бил с самой макушки сплющенной башни самоходки.

Ложкин надумал воспользоваться этим и подобраться вплотную к штурмовому орудию со стороны правого борта. Но медленный ход «штуки» по полю сопровождался плотным огнем автоматов и винтовок со стороны немецких позиций.

Когда «переменник» приблизился метров на сто пятьдесят к вражеской «штуке», она вдруг стала как вкопанная. Теперь, почти сбоку, хорошо просматривалась ее распластанная по броне, носорожья морда, из-за похожей на основание рога литой маски, из которой торчала длинная пушка, и самый низ катков, укрытых высоким бортовым экраном.

До этого момента «штука», медленно, но верно, двигаясь в противоход Ложкину, сближалась с ним, облегчая задуманное к исполнению. Но теперь носорожье чудовище, будто почуяв неладное, замерло.

XXXV

Гвоздев уже вжал голову в плечи, внутренне приготовившись к очередной порции оглушающего громового раската из 75-миллиметрового длинноствольного орудия «штуки». Но орудие молчало, передав все полномочия ведения боя пулеметчику. Тот был рад стараться, широким веером нашпиговывая очередями все пространство, начиная с самой оконечности правого фланга, где в минное поле, как в кровавую стену, уперлись бойцы из взвода лейтенанта Смижевского, до разбросанных позиций отделения Потапова, которое голов не могло поднять под проливным дождем раскаленной стали.

Вдруг воздух разорвало очередным раскатом выстрела. Демьян, ни на секунду не выпускавший из виду выкатившуюся на поле «штуку», не заметил, что на опушке леса, в виду вражеских позиций появилось второе штурмовое орудие. Оно и произвело выстрел. Снаряд ушел значительно в перелет, разорвавшись где-то в глубине леса, за спинами бойцов Дударева.

После выстрела вторая самоходка сразу двинулась вперед. Она шла медленно, точно по следам первой. Значит, предположения Демьяна по поводу оставленного немцами в минном поле коридора оказались верными. Клюнув орудием вниз при преодолении овражка, вторая самоходка пошла по полю быстрее. Она двигалась прямо в лоб на Гвоздева.

Одновременно получалось, что она оказывалась левее относительно первой, которая по-прежнему оставалась на месте, и, не жалея патронов, обстреливала из своего пулемета позиции штрафников.

Вторая выкатившаяся на поле «штука» не имела бортовых экранов по бокам и пулеметным огнем она свое движение не сопровождала. Да и пушка у нее была короче, чем у первой. Эта больше походила на ту, что была нарисована на чертежах капитана Терпилова.

В какой-то момент, приблизившись, она перекрыла сектор обстрела своей пулеметной точки. Ложкин оказался один на один с первой «штукой», тут же воспользовавшись этим. После выстрела, произведенного второй самоходкой, он успел проползти еще шагов двадцать. Когда медленно двигавшееся по прямой штурмовое орудие заслонило бойца от немецких автоматчиков и пулемета, он вдруг вскочил на ноги и, пробежав шагов двадцать, метнул бутылку с зажигательной смесью в стоящую справа машину.

XXXVI

Сделав замах, Ложкин как-то неловко, во весь рост, плюхнулся на землю. Бутылка не долетела до самоходки метра три, ударилась о грунт и, кувыркаясь и отскакивая, как мячик неправильной формы, подкатилась и замерла у самой ходовой части, возле центрального катка.