Олег Северюхин - Кольцо фараона

• Название: Кольцо фараона
• Автор: Олег Северюхин
• Жанр: Научная Фантастика

Роман "Кольцо фараона" состоит из семи частей: "Кольцо Эхнатона", "Кольцо Нефертити", "Кольцо России", "Кольцо 2050 года", "Кольцо парадоксов", "Кольцо любви", "Кольцо спасения". Путешествия во времени студента-историка, получившего в наследство кольцо фараона Эхнатона. Герой повествования побывал в древнем Египте, в осажденном англо-французами Севастополе, в ставке Богдана Хмельницкого и на Переяславской Раде, воевал в Первой мировой войне в добровольческой летной части, летал на планету Таркан и был вождем первобытного племени в каменном веке...

---

Глава 35

Поезд прибывал на Казанский вокзал. На выходе из вагона нас встретила разношерстная и восторженная толпа:

- Да здравствует революция! Царь отрекся от престола! Война до победного конца! Да здравствует Свобода!

Подбежавшая стайка гимназистов нацепила нам с Ольгой красные банты и поздравила с обретением свободы, с революцией.

- Вот, посмотри на них, - сказал я Ольге, - это эйфория от революции и неправильного понимания свободы как возможности делать все, что запрещено в нормальном обществе и строго наказуемо.

Наряду с прогрессивными силами активизируется и растет криминалитет, вылезший из подворотен и подвалов и воспринявший революцию как право безнаказанно грабить граждан государства под предлогом борьбы с прогнившим режимом и экспроприацией эксплуататоров. То есть, если ты одет в приличную одежду, то ты уже экспроприатор. Наверх выплывает всякая пена, которая становится прокурорами, судьями, тюремщиками, палачами.

Сейчас откроют тюрьмы для политзаключенных и вместе с ними в мир выхлестнется такая уголовщина, которую в цивилизованном мире уничтожают сразу после суда в присутствии не менее сорока человек, чтобы они подтвердили, что зло наказано и уничтожено. Жестоко? Жестоко, но необходимо. Если этого не будет, то уголовный мир проникнет во все поры общества и развяжет кровавый террор, уничтожая всех, кто не будет согласен с уголовными законами повседневной жизни.

- Ты не прав, - возражала мне Ольга, - так не бывает в цивилизованном обществе.

- Какие примеры тебе привести, чтобы ты поверила? - продолжал я убеждать ее. - Мы с тобой прибыли оттуда, где было чистое общество, очищенное от вековых оков того, что называется цивилизацией и люди естественно, по наитию тянулись к хорошему и светлому. Я уверен, что они преодолели бы все трудности и стали тем генетическим ресурсом, с помощью которого Земля превратится в настоящий Рай для всех живущих на Земле. Но люди, выбравшие для себя уголовные законы, не смирились с тем, что рядом строится общество счастья и пошли на нас войной. Только стойкостью и жестокостью мы усмирили уголовных. А если бы они взяли верх, то там были бы такие же события, которые мы сейчас с тобой наблюдаем.

- Нет, я все равно с тобой не согласна, - спорила со мной девушка, - в каждом человеке с рождения заложены гены доброты...

- Гены доброты - да, но они были заложены нашим Создателем, - не унимался я, - и в процессе эволюции ген доброты поменял свой математический знак. Он раздробился на множество подгенов, которые определяют поведенческую сущность, как отдельного индивидуума, так и группы индивидуумов - общества. Любой младенец после рождения улыбается и агукает, но с обретением сознания в нем просыпаются гены его предков. Сильный человек преодолевает генетическую зависимость и становится нормальным человеком, несколько видоизменяя свой ген, но не до конца. Должно пройти три-четыре поколения, чтобы отрицательный ген стал положительным и то возможны отклонения и рецидивы.

- Ты совершенно несправедлив к русскому народу, - рассердилась на меня Ольга, - разве можно так говорить про русский народ?

- А как можно говорить про русский народ, - усмехнулся я, - только по-былинному, речитативом и песнями под гусли? Так это все сказки. Русский народ ничем не хуже и не лучше других народов. Все, что ему приписывают, это попытка переложить на кого-то свои недостатки. Русских не любят за широту души, гостеприимство, независимость и за то, что тем, кто пускает газы за столом, без слов дают по сопатке и гонят из-за стола.

- И я все равно не могу понять, - спросила Ольга, - ты хвалишь или ругаешь свой народ?

- Я его не ругаю и не хвалю, - ответил я, - я стараюсь подходить к его оценке объективно. Это очень трудно даже нам, русским. А что говорить про иностранцев, которые во всем ищут отрицательные черты русских. У них вообще нет никакой объективности, поэтому русский человек, где только можно, должен отстаивать свое доброе имя, не гнушаясь даже приложиться кулаком к гнусной роже, потому что все равно будут говорить нехорошо. Если не приложиться, будут говорить с ненавистью, а если приложиться, то с уважением. Вот и выбирай. Запад сам ставит себя в такое положение, что нам так хочется врезать по западной морде, чтобы поняла, что если с русскими разговаривать по-хорошему, то у русского и в мыслях даже не появится сделать что-то плохое своему собеседнику. Последнее с себя снимет и нуждающемуся отдаст. Западу нужно смотреть мультфильм про маленького барсучка, который увидел свое отражение в воде и стал на него кричать и замахиваться лапой. И отражение точно так же стало кричать и замахиваться на барсучка. И только мама сказала барсучку: а ты улыбнись тому страшному, кто живет в озере. Улыбнулся маленький барсучок и "чудище" улыбнулось ему. Так они и подружились. Как же русский человек может хорошо относиться к Западу, если с запада нашествие за нашествием под общей целью "Drang nach Osten" . То-то и оно. И сейчас Россия с тевтонами и австрийцами воюет. Если бы Европа шла с дружбой, то такую же дружбу она получила и от России. Может быть, даже большую, чем она бы смогла предложить.

- А куда мы сейчас едем? - спросила моя спутница.

- В Петроград, дело у меня там есть, - сказал я, подозвав к себе извозчика.

По улице бежал мальчишка-газетчик, размахивал номером газеты и кричал: Приказ номер один об отмене чинов и званий! Все стали гражданами! Покупайте газету "Правда" ! Чины, звания и титулы отменены! Свобода!

- Вот, посмотри на конец России, - указал я рукой вокруг, - сейчас все это будет рушиться и те, кто придут к власти уничтожат десятки миллионов людей, чтобы снова возвратиться к тому, с чего они начинали. Так нужно ли было все это делать? Вот тебе характеристика русских, Не прибавить и не убавить.

Глава 36

Порядок еще был и Николаевская железная дорога фунциклировала, как сказал один железнодорожный служащий четырнадцатого класса, неизвестно как оказавший в салоне первого класса. Вероятно, на волне свободы-с.

Так же за деньги накрывались столики в купе, и уже не было никакого запрета на открытое появление бутылок со спиртным на столах. Официант рекомендовал трехзвездочный армянский коньяк какого-то неизвестного производителя. Мне коньяк показался изрядным. Пробовал я коньяк и от Шустова, но он на меня почему-то не произвел никакого магического воздействия. Коньяк как коньяк. То же и с водками. Домашние водки были более чистыми, крепкими и настоянными на различных целебных травах и после посиделок или праздников люди не чувствовали никаких недомоганий на следующий день. Скажу еще, что и закуски были под стать подаваемым напиткам. И эти кулинарные тонкости опущу, потому что читатель сейчас почувствует легкое чувство голода и убежит на кухню, чтобы заглянуть, что там есть в холодильнике, а потом устроится на уютном угловом диванчике и начнет поглощать все, что попадется под руку, забыв о том, что он только что занимался чтением путевых записок.

Петроград был более революционным городом, чем степенная Москва, которая всегда свысока смотрела на все модные увлечения в Северной столице.

Где есть свободное место, там происходит митинг. Темы митингов самые разнообразные, часто к революции не имеющие никакого отношения. Собираются три человека и создают пять партий. Количество политических партий не поддается учету. Межпартийные дискуссии напоминают драки при огромном стечении народа. Всюду поминают немцев, организовавших свержение царя. Демократы открещиваются от обвинений. Откуда-то возник присяжный поверенный Керенский, который запутал все и вся и в этой путанице выбрал себе ключевые посты в правительстве. Все о чем-то кричали, но большинство людей плевали на все и продолжали жить так, как они к этому привыкли, с удивлением отмечая, что исчезают маленькие, но от этого не менее важные мелочи.

Я знал, куда я еду. Я даже знал, где и в какое время я должен был находиться. Петроград совершенно не изменился со времени моего первого появления там, в 1917 году, когда я в форме офицера французской авиации шел в военную миссию и встретил своего дядюшку в офицерской форме с погонами штабс-капитана.

Я уже подходил к нужному месту, когда увидел, что три солдата избивают офицера. Офицер лежал на земле, вероятно, был сбит ударом сзади и слабо защищался. Какое меня взяло зло, когда солдатня нападает на офицера. В армии любого нормального государства за такое преступление положены каторжные работы, но только не в России с ее либерализмом к преступникам и карательными мерами в отношении законопослушных граждан.

Я подскочил к одному, ударил кулаком ему в висок, выхватил из его рук винтовку и ударил по голове другого солдата. Третий бросился наутек, но я его догнал и, держа винтовку как дубину, ударил его по спине. Он охнул и упал. Я взял его винтовку, вытащил затвор, разобрал его раскидал части по сторонам. Ударом о брусчатку сломал приклад и согнул штык. Тоже сделал со второй винтовкой. Та винтовка, которая была у меня в руках, уже не использовалась как дубина, а была оружием, заряженным пятью патронами калибра 7,62 мм образца 1908 года.