Джек Лондон - Борьба с химерами (сборник)

• Название: Борьба с химерами (сборник)
• Автор: Джек Лондон
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1927

Сборник фантастических произведений, рассказывающих о встречах с ожившими химерами - необычными и ужасными животными, неизвестными науке.

Содержание:

Д. Лондон.  Мамонт Томаса Стивенса (рассказ)

Е. Путкамер. Чудовища саргассов (рассказ)

Г. Уэллс. Долина Пауков (рассказ)

С. Блэк. Носорог Марвина (рассказ)

М. Сейлор. Аранья мексиканских болот (рассказ)

Г. Уэллс. Кланг-утанг острова Борнео (рассказ)

Ф. Марз. Краб Газенцио (рассказ)

---

Без сомнения, это было приступом к рассказу. Чтобы выманить его, я вызвал в памяти все сведения, какие имел по данному предмету. С самого начала я подчеркнул тот факт, что мамонт — животное доисторическое, и вся остальная часть моей речи была направлена к подтверждению этого. Я упомянул о сибирских песчаных отмелях, богатых древними костями мамонта, сообщил о громадных количествах ископаемой мамонтовой кости, покупаемых Аляскинской Торговой Компанией у иннуитов, прибавил, что я сам отрывал из золотоносного гравия в бухтах Клондайка мамонтовые бивни по шестик — восьми футов.

— Все ископаемые — окаменелости, — сказал я в заключение, — пролежавшие бесчисленные века среди геологических наслоений.

— Помню, что еще мальчишкой, — тут Томас Стивенс фыркнул (у него была нестерпимая манера фыркать), — я видел окаменелый арбуз, поэтому спросим: хотя заблуждающиеся люди иногда обманывают себя, воображая будто выращивают и едят арбузы, есть ли в наш век такие плоды, как арбузы?

— Возникает вопрос о корме мамонта, — продолжал я свое, игнорируя эту колкость, как пустяк, недостойный внимания. — Почва должна производить растительность в изобилии, чтобы прокормить столь чудовищных животных. Нигде на севере теперь нет такой плодоносной земли. Следовательно, мамонту здесь нельзя существовать.

— Прощаю ваше незнание очень многого, бывающего здесь, на севере, потому что вы еще молоды и мало странствовали. Тем не менее, я согласен с вами в одном: мамонтов теперь нет. Почему я знаю? Я убил последнего собственной рукой.

Так сказал нимврод, великий ловец. Я бросил хворостиной в собак, приказав им прекратить свой жуткий вой, и умолк в ожидании. Было несомненно, что этот на редкость удачливый враль раскроет уста и отплатит мне за моего горного медведя.

— Вот как это вышло, — начал, наконец, он, выдержав приличную паузу. — Раз как-то сделал я привал…

— Где? — перебил я.

Он неопределенно махнул рукой по направлению к северо-востоку, где расстилалась обширная terra incognita[3], куда отважилось проникнуть очень мало людей и откуда еще меньше вернулось.

— Так вот, я был на привале вместе с Клучью. Клучь была самая хорошенькая лайка из всех, бегущих по следу или сующих носы в котлы на привалах. Ее отец был чистокровный русский пес из-за Берингова моря, которого я с большим знанием скрестил с легконогой сукой гудсонбайской породы. Скажу вам по совести, что помесь получилась превосходная. И вот, как раз в тот день, который я имею в виду, ей предстояло ощениться от настоящего лесного дикого волка, серого, длинноногого, с глубокими легкими и беспредельной выносливостью. Каково! Кто может похвалиться чем-нибудь подобным? Я положил начало новой породе собак и мог ожидать великих событий.

Как я уже сказал, ей предстояло ощениться, и это произошло благополучно. Я присел на корточки над приплодом, над семью маленькими слепыми-крепышами, — как вдруг сзади меня раздался трубный звук и какой-то сильный грохот. Пронесся порыв ветра, подобный тому, какой бывает после дождя, и только я собрался встать, как что-то меня свалило с ног и ткнуло носом в землю. В ту же минуту я услышал, что Клучь крякнула совсем как человек, если ему угодить кулаком в живот. Будьте уверены, что я лежал смирно; но, повернув голову, я увидел громадную глыбу, качавшуюся надо мной. Потом в глаза мне блеснуло синее небо. Я встал на ноги. Волосатая гора мяса как раз исчезла в поросли, окаймлявшей поляну. Я успел увидеть только зад животного с торчавшим хвостом. В следующее мгновение в поросли оставалась только громадная дыра, а до ушей моих доносился как бы рев стихающего смерча вместе с треском и грохотом сокрушаемых деревьев. Я было схватился за винтовку. Она лежала на земле, дулом на чурбане; но приклад оказался в щепах, ствол изогнутым, а замок исковерканным. Я захотел взглянуть на собаку и… ну, что бы вы думали?

Я покачал головой.

— Пусть моя душа горит в тысяче адских огней, если от нее хоть что-нибудь осталось. Не оказалось ни Клучи, ни семи маленьких крепышей. На том месте, где она лежала, осталось только скользкое кровавое углубление мягкой земли, диаметром этак с метр, а, по краям его — несколько волосков.

Я отметил три фута на снегу, описал окружность и взглянул на Стивенса.

— Зверь был тридцать футов в длину, а высотой — в двадцать, ответил он. — В одних бивнях было более шести футов. Я сам едва верил глазам, хотя все это только что произошло. Но если меня обманули глаза и уши, то откуда сломанное ружье и дыра в поросли? И куда же делась Клучь со щенятами?.. Меня даже и сейчас в жар бросает при одной мысли о них. Клучь! Красавица! Мать нового племени! И какой-то бессмысленный праздношатающийся бык-мамонт стер ее с лица Земли со всем потомством, точно потоп. Удивительно ли, что напоенная кровью земля вопияла о мщении. Я схватил топор и кинулся по следу.

— Топор! — воскликнул я, крайне пораженный вызванной передо мной картиной. — С топором на громадного самца-мамонта в девять метров длиной и…

Стивенс присоединился к моему смеху, весело захихикав.

— Ведь это — помереть в пору! — крикнул он. — Не раз потом я сам хохотал над этим, но в ту пору было не до смеха; я разум потерял от злости из-за ружья и Клучи. Да вы и сами подумайте, почтенный. Самоновейшая, никуда еще не внесенная, патентованная порода истреблена, прежде чем щенята успели открыть глаза! Ну, да так и быть. Жизнь полна разочарований, и не даром: еда вкусна после голодовки, а постель мягка после трудного пути.

Как я уже сказал, схватив топор, я кинулся за зверем и побежал вслед за ним по долине; но когда он повернул кругом, опять к устью долины, я был еще на другом конце. По вопросу о корме я должен тут вам разъяснить кое-что. Там, в горах, в самой середине, есть прекурьезная формация. И не счесть, сколько там маленьких долин, похожих одна на другую, как пара горошин, и каждая аккуратно загорожена отвесными скалистыми стенами, поднимающимися со всех сторон. На нижнем конце каждой такой долинки существует узкий проход, пробитый водой или ледниками. Другого хода нет, как только через эти устья, да и те — одно же другого. Вот насчет корма — то… Ведь вам случалось как путешественнику бывать на залитых дождями островах вдоль Аляскинского берега, туда, к Ситне… Вы знаете, как там растет всякое добро — высоко, сочно, густо. Вот точно так же и в этих долинах: жирная плодоносная почва, а на ней папоротники, травы и всякая штука выше головы. Летом три дня из четырех идет дождь, и корма тут хватит на тысячу мамонтов, не говоря уже о мелкой дичи.

Но вернемся назад. На нижнем конце долины я запыхался и отстал. Я начал раздумывать, потому что по мере того как я выбивался из сил, мой гнев разгорался все больше и больше, и я знал, что не успокоюсь, пока не пообедаю жареной ногой мамонта. Я понимал также, что битва будет нешуточная. Но вход в долину был очень узок, а стены ее очень круты. С одной стороны высоко на скале торчала готовая к обвалу громадная глыба весом в несколько сот тонн. Как раз мне на руку. Все время наблюдая, чтобы зверь не проскользнул мимо, я вернулся к себе на привал и захватил оттуда амуницию. Без ружья она немногого стоила. Я открыл патроны, насыпал пороху под скалу и зажег пороховой шнур. Заряд был невелик, но мой камешек лениво покачнулся и свалился как раз куда следовало, оставив только щелку для прохода ручья. Теперь дело было в шляпе.

— Да каким же образом? — спросил я. — Где же слыхано, чтобы мамонтов убивали топорами? Да, по правде сказать, и вообще чем бы то ни было.

— Ох, да разве я не сказал вам, что я совсем обезумел, — возразил Стивенс не без раздражения. — Меня совсем свела с ума беда с Клучью и с ружьем. Да кроме того, разве я не охотник, разве передо мной не была новая и весьма редкая дичь? Топор?! Да он мне совсем и не потребовался. Слушайте, и вы услышите о такой охоте, какая могла происходить во времена юности нашей Земли, когда пещерные люди дрались каменными топориками. Для меня и такого было бы достаточно. Ну разве не правда, что человек может обойти собаку и лошадь, что он может извести их своим умом и выносливостью?

Я кивнул.

— Ну?

Я начинал понимать, и попросил его продолжать рассказ.

— Моя долина имела около пяти миль в окружности. Устье было завалено. Выхода не оказывалось. Этот мамонт был трусливый зверь и очутился в моей власти. Я опять погнался за ним, выл точно дьявол, кидал в него камешками и прогнал его вокруг долины три раза, прежде чем бросил ради ужина. Понимаете? Бег взапуски, состязание между человеком и мамонтом. Точно в цирке, причем солнце, месяц и звезды могли бы быть зрителями и судьями.

Два месяца потребовалось мне для этого дела, и я его сделал. Я гонял его кругом да кругом, сам держась внутренней стороны круга, питаясь на бегу сушеным мясом и ягодами и урывками пользуясь сном. Разумеется, бывало он приходил в отчаяние и поворачивал на меня. Тогда я убегал на мягкий грунт, где разливался ручей, и оттуда выкрикивал проклятия ему и его предкам, предлагая ему подойти поближе. Но он был слишком умен, чтобы увязнуть в грязи. Раз он даже припер меня к отвесной скале, и я залег в глубокую трещину и стал выжидать. Каждый раз, как он пытался нащупать меня своим хоботом, я колотил по хоботу топором, пока он не вытаскивал его обратно с таким ревом, что у меня чуть не лопались барабанные перепонки. Ах, как он бесился. Он понимал, что поймал меня, а достать-то не мог. Вот и выходил из себя. Только он не давал себя дурачить. Он знал, что будет в безопасности, пока я в расщелине, и решил не выпускать меня оттуда. И он был чертовски прав, только вот он упустил из виду значение фуража. Корма и воды поблизости не было, значит, и нельзя было держать меня в осаде.