Журнал «Если» - «Если», 2005 № 01

• Название: «Если», 2005 № 01
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2005
• ISBN: ISSN0136-0140

Леонид КАГАНОВ. УХО

Имеющий ухо да… видит. Правда, далеко не всё и как-то не так.

Павел АМНУЭЛЬ. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР

Собственная воля: для одних она — необходимость, для других — бремя. За кем же остается право окончательного выбора?

Сергей КУПРИЯНОВ. СОБСТВЕННОСТЬ

На каждый кошелек — свой Кирпич. Или все-таки не на каждый?

Миа МОЛВРЭЙ. ЭНЕРГИЯ ВОДЫ

Вы приняли три чашки кофе, а бодрости как не было, так и нет. В чем же дело?

Евгений ЛУКИН. СЕРЫЕ БЕРЕТЫ

Что есть история? Мышиная возня!

Юрий МАКСИМОВ. ПРЕДПОСЛЕДНЕЕ ДОЗНАНИЕ

Дознаватель сбился с ног, «собирая» добрые дела своего подследственного.

Василий ГОЛОВАЧЁВ. ДЕСАНТ НА ПЛУТОН

Плутон последнее время еле виден. К планете отправляется экипаж смелых косморазведчиков.

Пол МЕЛКОУ. ЗАЛЕЖЬ

Ну должен же кто-то положить конец наглости этих инопланетян…

ВИДЕОДРОМ

Так ли уж верны стенания по поводу кризиса кинофантастики?.. В США еще только снимают римейк старого фильма о человеке-амфибии из Черной лагуны, а у нас уже явилась новая киноинкарнация Ихтиандра… Премьера грядущего полугодия — ждем третий эпизод «Звездных войн»… Зомби на скаку остановит Мила Йовович.

Евгений ХАРИТОНОВ. ДЕВЯТОЕ ИСКУССТВО

История графической литературы в двух сериях. Серия 1: День рождения комикса и его «золотая юность».

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Встать! Суд идет! Слушается «Дело о комиксах». В роли обвинителя, адвоката и свидетеля выступают художники нашего журнала.

РЕЦЕНЗИИ

На этот раз благодушия и упреков примерно поровну; достается и нашим, и зарубежным авторам.

КУРСОР

Последние конвенты и премии года… Буш награждает Брэдбери… Снимаются мультфильм про Алису Селезнёву и фильм «Гадкие лебеди».

Сергей НЕКРАСОВ. ЕСЛИ БЫ ХАЙНЛАЙН БЫЛ ПРЕЗИДЕНТОМ…

Альтернативный взгляд на историю западной НФ, или коллеги в роли персонажей.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ИСТОРИК ВСЕЛЕННОЙ

А еще этого британского писателя и философа критики не без оснований называют «генератором научно-фантастических идей».

ФАНТАРИУМ

Читатели спрашивают — редакция отвечает. Читатели выясняют — редакция сообщает. Читатели просят — редакция выполняет.

ПЕРСОНАЛИИ

Есть повод продолжить знакомство и узнать о новых сеятелях на литературной ниве.

---

Руди кивнула.

— Мы решили открыть пивоварню-паб, — выпалил он и тут же испугался своих слов. Руди непременно сочтет эту затею дурацкой и инфантильной.

— Вот как! — воскликнула вместо этого Руди. — И вы все уже просчитали?

— М-да. Она будет работать с людьми, а я с дрожжами, — пробормотал он и, поморщившись, добавил: — К сожалению, нам не хватает тридцати тысяч, но мы все же решили попытаться.

— Тридцать тысяч долларов, — размышляла вслух Руди. — Немалые деньги.

После чего она засыпала его вопросами о будущем пабе, одновременно проверяя последнее поколение дрожжей на качество антидота. Закончив, Руди набрала в грудь воздуха и выпалила:

— Знаете, Кригеля никак не назовешь моим любимым начальником. После развода с мужем я получила по контракту кое-какие деньги. Слишком мало, чтобы затеять свое дело, и слишком много, чтобы просто взять и потратить, не чувствуя себя при этом идиоткой… Послушайте, не возьмете ли вы меня третьим партнером?

Паб имел оглушительный успех. Веселые посетители выстраивались в очередь у стойки за кружечкой Бронко Бру. Заказы на пиво приходили даже из Гонконга. Все твердили, что лучше напитка не сыскать. Он изумительно влиял на организм, тонизировал, и с ним вы чувствовали себя властелином мира. Когда пиво только появилось, репортеры допытывались, почему оно синего цвета. Старый римский рецепт, отвечал Норман с ученым видом, и с самой что ни на есть умной физиономией. Деньги лились рекой. Руди вкладывала свою долю в довольно быстро оправлявшуюся от потрясений фондовую биржу.

Как-то раз в пабе появился Джерри Кригель с компанией нужных людей, которых он развлекал в тот вечер. Норман был совершенно уверен, что разглядел в этой толпе конгрессмена, явно купленного оборотистым Кригелем. Паб быстро становился модным местом.

— Похоже, вы неплохо устроились, — заметил он Норману, который в тот вечер обслуживал гостей за стойкой.

— Пока не жалуюсь, — радушно ответил Норман, подавляя желание приказать вышибалам позаботиться о Джерри Кригеле.

— Да уж, должно быть, куда легче варить пиво, чем заниматься наукой, — продолжал Кригель.

Норман растянул побелевшие губы в улыбке.

— Попробуйте нашего Бронко Бру, — предложил он, подтолкнув к Кригелю бутылку. Тот надменно глянул на яркую этикетку: пьяная в стельку лошадь припала к колоде, где плескалось что-то синее.

— Будь я на вашем месте, нанял бы человека, который разбирается в маркетинге, — великодушно посоветовал он со своих недосягаемых высот. — Найдется у вас в пабе напиток, который не обязательно стыдливо прятать в плотный пакет?

Он взял несколько бутылок очень дорогого белого вина.

Позже он и его спутники заказали кофе. Судя по безошибочному сходству между ними и лошадью на этикетке пива, их это абсолютно не спасло.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

© Mia Molvray. Powered by Water 2003. Публикуется с разрешения автора

Леонид Каганов Ухо

На даче

Баранов — козел! — повторил я громко, на весь лес. Мне вдруг показалось дико забавным, что именно Баранов — именно козел. Вот если был бы Козлор — был бы тогда баран. Конечно, Баранов меня уже не слышал. Баранов и остальные доедали шашлык на Колькиной даче. Вместе с этой шлюхой Аллой. Стоит, значит, привести в компанию свою девушку, как она тут же оказывается шлюхой — на радость Баранову.

Я остановился и огляделся. Полутемный лес продолжал пьяно покруживаться, наполняясь густыми шорохами. Впереди тикала ночной саранчой небольшая полянка. Вокруг ушей тоскливо выли комары. Тропинка под ногами совершенно исчезла. Причем уже давно. Мерзейшее свойство лесных тропинок — начинается как огромная взлетная полоса из глины, затем всё уже, уже, затем раздваивается, снова всё уже, потом зарастает травой и корнями, а потом исчезает вовсе. Куда, спрашивается, делись все те люди, которые вошли в лес широкой колонной, протоптав грандиозное начало тропинки?

— Дурак, — констатировал я громко. — Надо было идти по бетонке. Ишь, срезать захотелось через рощу… Срезал. Да только что срезал?

Впереди далеко-далеко послышалось мерное гудение тормозящей электрички. Ага, все правильно, станция там! Я сделал два бодрых шага и оказался на краю полянки. Но — замер. Это и была та самая последняя электричка на одиннадцать тридцать две, как и обещала соседка по поселку. Электричка, ради которой я пёрся вот уже полчаса напрямик через рощу. Последняя надежда вернуться в город из этого пьяного бардака тормозила в десяти минутах ходьбы. Быть может, в трех минутах спринтерского бега. Но даже для профессионального бегуна — никак не меньше трех минут. А электрички, как известно, ждать не любят…

Нет ничего более обидного, чем тормозящая вдалеке последняя электричка. Уходящая последняя электричка — уже приятней. Лучше всего — пустая платформа с какой-нибудь тетушкой, сообщающей, что последняя электричка уже десять минут как ушла. Нет электрички — нет проблемы. Самый верх мечтаний — засиженное мухами объявление на окошке кассы об отмене последней электрички в этом сезоне. Но тормозящая электричка — это, безусловно, самый большой плевок в душу.

— Какой плевок в душу! — патетически крикнул я на весь лес, но патетики не вышло, а получилось жалобное карканье.

Я глубоко вдохнул прохладный воздух, и пьяный туман в голове чуть рассеялся. Появилось немного здравого смысла, и этот здравый смысл говорил, что ушедшая электричка — самая последняя и самая незначительная мелочь из всего того, что случилось сегодня. И хорошо еще, — говорил мне здравый смысл, — если эта мелочь окажется последней. Потому что, если случается у человека неудачный день, то неприятности идут одна за другой. И лучше всего, — говорил мне здравый смысл, — сейчас вернуться на дачу, извиниться перед всеми, спросить у хозяина, где можно лечь спать и чем накрыться. И тихо-тихо лечь спать, чтобы этот день наконец закончился. И если еще будут какие-нибудь неприятности в этот день, — говорил мне здравый смысл, — то пусть это будет какая-нибудь мелочь, что-нибудь вроде щеки, покусанной комарами…

Словно услышав это, один из комаров вплотную заинтересовался мной и сел на щеку. Я с размаху треснул ладонью по щеке, но комар улетел, а увесистая оплеуха осталась. Это вконец меня разозлило. «А вот вам всем!» — я сжал кукиш и потряс им в воздухе, обращаясь то ли к комарам, то ли к внутреннему голосу.

Электричка, притихшая было, снова ожила, заворочалась, зарычала, постепенно переходя на вой, повыла-повыла и стихла вдали. Нет, возвращаться на дачу после такого демонстративного ухода я не стану. Хорошо еще, если стекла веранды остались целы, когда я хлопнул дверью и зашагал в темноту… Калитка-то хоть цела? А впрочем, так им и надо. Всем. Голова снова кружилась, и было муторно. Я упрямо зашагал вперед.

— Какое же это все-таки скотство, — сказал я снова вслух, — прийти в незнакомую компанию со знакомым парнем, а уже к вечеру…

Закончить мысль мне не дали. Посередине полянки ослепительно вспыхнуло, опалило лицо, плеснуло электросваркой по глазам, и я потерял сознание.

Контакт

Первое, что я почувствовал — лежу на чем-то мягком. В неподвижном воздухе разливался странный цветочный запах, чуть кисловатый и с примесью озона. Тело не болело и было вроде в порядке. Зато покалывало в глазах. Я открыл глаза, но ничего не изменилось — кругом была все та же полнейшая темнота. Я совершенно не представлял, сколько времени провел без сознания, но почему-то казалось, что не так уж много. А уж где я находился теперь — тем более не имел ни малейшего представления. Меньше всего мне нравилась тишина… Кругом стояла полная, оглушительная тишина. И от нее кружилась голова еще сильнее, чем в лесу, — пространство, потеряв все зрительные и звуковые ориентиры, вращалось с бешеной скоростью.

Я пошарил руками и наткнулся на мягкую ворсистую стенку, уходящую вертикально вверх. «Умер! — пронеслось в голове. — И уже на том свете». Конечно, было ясно, что не умер. Самая здравая мысль, которая пришла мне в голову: друзья подобрали в лесу и принесли обратно на свою дачу. Но, поразмыслив, эту версию я отбросил: с какой стати они пойдут прочесывать лес до станции после такой скандальной сцены? Тогда второй вариант: это больница. Поселковая такая больница, ночь, тишина… Слава богу, давно не лежал в больницах. Но все-таки я хорошо помнил, что там пахнет никак не цветами. Горелой кашей там пахнет, хлоркой и лекарствами. И вот тут мне стало страшно. Я еще раз пощупал ворсистую стенку справа, потянулся влево — и наткнулся на такую же стенку. Стенки уходили вверх, насколько хватало руки. По всему выходило, что я лежу в гробу, обитом изнутри бархатом. А еще вспомнился комикс, где мышка бродит по желудку удава — я нашел его в интернете как раз вчера… Холодный страх забрался под куртку и разбежался толпами мурашек по всему телу. Я слышал, как громко стучит сердце в груди, в животе и даже в ладонях. Но тут сверху раздался голос.