Владислав Карнацевич - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Владислав Карнацевич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-03-5072-4

«Не было ни одного врага, которого он бы не победил, не было ни одного города, которого бы он не взял, ни одного народа, которого бы он не покорил», – так говорили об Александре Македонском древние историки. За всего лишь одно десятилетие Александр сумел создать державу, равной которой не знало человечество. О жизни великого полководца и государственного деятеля, о событиях эпохи царствования Александра Великого и рассказывает эта книга.

---

Чуть раньше Александр обрушил свою конницу на правое крыло греческого войска, прежде всего, на прославленный «Священный отряд», прорвал фланг, вышел грекам в тыл и методично добивал несчастных воинов Беотии. Под Херонеей был уничтожен практически весь фиванский отряд: впоследствии в память о нем здесь поставили монумент «Херонейский лев». В то время как всадники громили правый фланг противника, центральные македонские фаланги поддержали эти действия, вклинившись между фиванцами и афинянами и расширив просвет. Филипп одержал полную победу. Остатки греческих войск разошлись по своим городам, македоняне же захватили оставленные без помощи Фивы. Город был сурово наказан, там было учреждено олигархическое правление и оставлен македонский гарнизон. Демократы были изгнаны или приговорены к смерти, а их противники, наоборот, получили возможность вернуться из изгнания.

Напуганные жители греческих полисов, как правило, уже не могли ничего противопоставить Филиппу, и македонском царю для развития успеха уже даже не приходилось воевать. Исключение составляли, пожалуй, лишь Спарта и Афины. И тот и другой город уже не раз доказывали свою жизнеспособность в самых тяжелых обстоятельствах. Спарта так и осталась вне новой политической системы, которую македонский царь создал в Элладе. С Афинами же Филипп заключил договор на вполне почетных для полиса условиях. Афины сохраняли свою независимость и территорию, в том числе контроль над островами Самос, Имброс и Лемнос, где находились афинские колонии. Вместе с Филиппом полис должен был гарантировать свободу судоходства, в Аттику возвращались пленные афиняне, за которых македонский правитель не потребовал выкупа. Кроме того, в Афины для торжественного погребения был доставлен пепел от тел граждан, погибших при Херонее. Посольство же Филиппа возглавил его сын, и о роли Афин, а точнее, данного их посещения, в жизни завоевателя половины мира до сих пор спорят биографы Александра Македонского. Какое впечатление произвел на него внешний облик культурной столицы мира? Оказали ли влияние на формирование его личности беседы с выдающимися философами? Проявил ли он в полной мере свои способности дипломата? Любые конкретные ответы на эти вопросы все равно не будут иметь документального подтверждения. Так или иначе, отправив во главе посольства в Афины своего сына, македонский царь подчеркнул значение, которое он уделял дружбе с этим городом. И он, и Александр получили почетное афинское гражданство.

Вскоре в Коринфе прошел конгресс, на котором греки согласились со всеми условиями Филиппа II. Был оформлен союз греческих государств (за исключением Спарты), который заключил «вечный» оборонительно-наступательный договор с Македонией.

Согласно решениям конгресса, члены нового Коринфского, или Панэллинского, союза заключали между собой мир. Полисы оставались независимыми, а в отношении их государственного устройства был признан статус-кво – оно должно было оставаться таким, каким было на момент проведения переговоров в Коринфе. Неприкосновенной оставалась территория полисов. Без соответствующего разрешения в гавань города не могли заходить даже македонские корабли. Для руководства Панэллинским союзом был создан синедрион – представительный совет эллинских полисов, регулярно созывавшийся все в том же Коринфе. Главой – гегемоном – союза был признан Филипп II. Позже он получил и титул верховного, союзного главнокомандующего – стратега-автократора. Власть его была исполнительной – он имел право созывать синедрион, но не имел права голоса на совете. Полисы не должны были платить какие-либо денежные взносы в казну союза, но обязаны были предоставлять для войны контингенты в ополчение, которое формировал македонский царь. Любопытно, что полисы оформили договор с Филиппом не как с правителем Македонии, а как с представителем династии Аргеадов – потомков Геракла, почитаемого по всей Греции.

Нет сомнений, что формальная сторона дела не вполне соответствовала фактической. Подавляющее большинство решений синедриона инициировалось Филиппом. Несмотря на задекларированный принцип невмешательства во внутренние дела городов, царь навязал совету постановление, которое было выгодно в первую очередь зажиточным аристократическим кругам, на которые македонянин опирался в большей мере. Этим постановлением было решение о неприкосновенности частной собственности по всей Элладе, запрете на передел земель, запрете на кассацию долгов и отпуск рабов на волю. Нередки бывали случаи вторжения на чужую территорию македонских гарнизонов. Так что афинский оратор Ликург действительно имел полное право сказать, что с телами павших при Херонее была погребена и свобода эллинов.

Итак, с самого начала гегемонии Македонии в Элладе это верховенство обосновывалось необходимостью вести войну против Персии. Идея такой войны не была изобретением современников Филиппа и Александра, она витала в эллинском обществе практически сразу после окончания последней из греко-персидских войн в конце V века до н. э. О необходимости объединения Греции для похода против персов говорил еще Горгий в своей Олимпийской речи, произнесенной в 392 году до н. э., а затем и множество других ораторов. Подобные планы строил диктатор Ясон из Фер. Дело было, конечно, не в обиде, которую нанесли грекам персы своими нападениями в 490 или 480 годах до н. э. и не в вывезенных из Афин статуях богов и героев, на которые в свое время обращал особое внимание Александр Великий. Гораздо важнее было снять социальную напряженность полисного общества, которая все отчетливее давала о себе знать по ходу IV века до н. э. О кризисе полисного устройства в это время пишут фактически все современные историки. Имущественное расслоение, обезземеливание, настоящие гражданские войны, распри между полисами, распространение наемничества – это далеко не полный перечень характерных для того времени явлений, которые заставляли передовых общественных деятелей задуматься над возможностью экспансии на восток. Война направляла энергию масс на борьбу с внешним врагом, удаляла из Эллады деструктивные элементы, давала новые земли, расширяла сферу экономического влияния торговцев, позволяла беднякам расплатиться с долгами, а богачам набирать рабов не из сограждан, а из «варваров».

Такого рода идеология отчетливо выражена в речах уже упомянутого нами Исократа. «Что же произошло хорошего от войны из-за вывода колоний и от этих деяний? – говорил он в своей Панафинейской речи. – Ведь это, я думаю, многие больше всего хотят услышать. Эллины, удалившие такое множество столь скверных людей, стали богаче средствами к жизни и более единодушными; варвары были прогнаны из их владений и стали менее высокомерными, чем прежде». В другом месте он говорил уже конкретно о Персидской державе: «Известно, что и царь властвует не потому, что азиатские народы этого желают, а потому, что он собрал вокруг себя войско более сильное, чем у каждого из них; если мы переправим туда войско еще более сильное, чем это (а при желании мы бы легко его собрали), мы сможем безопасно собирать дань со всей Азии. Гораздо лучше воевать с ним за царство, чем между собой бороться из-за гегемонии. Хорошо бы совершить этот поход еще при нынешнем поколении, чтобы те, кто вместе переживали беды, насладились бы и благами, и не прожили бы жизнь в несчастьях».

Оставалось только выбрать подходящего предводителя. Причем предводителя, наделенного правами тирана. Афинский политик обращал свое внимание на Ясона из Фер, Дионисия из Сиракуз и в конечном счете увидел, что единственно возможный вариант – стремительно одерживающий победы могущественный македонский царь. Уже в 346 году до н. э. Исократ писал Филиппу: «Вот я и говорю, что тебе нужно и из своего ничем не пренебречь, и попытаться примирить города аргивян и лакедемонян, и фиванцев, и наш… Если бы ты четыре только города убедил быть благомысленными, ты и другие города избавил бы от бедствий». Затем автор письма убеждает царя, что тому приличествует считать своим отечеством не какой-либо отдельный город, а всю Элладу. Наконец дошло дело и до советов по поводу войны против Персии. Исократ предлагал Филиппу «выгородить как можно большую территорию и отделить себе то, что принято назвать Азией, а именно область от Киликии до Синопа». Иными словами, провести границу между эллинскими и персидскими территориями примерно вдоль 35° восточной долготы – захватить значительную часть полуострова Малая Азия.

К тому времени Персидская держава представляла собой все еще огромное, но довольно слабое по сути государственное образование. Давно ушли в прошлое времена сильной центральной власти, созданной основателем империи Ахеменидов Киром Великим. Если в V веке до н. э. персидские цари еще могли всерьез рассчитывать на покорение Балканского полуострова, то в следующем столетии они были сосредоточены на удержании того, что есть. Сатрапы – наместники отдельных регионов империи – чувствовали себя зачастую достаточно независимыми правителями, Индия фактически отделилась от Персии, номинальной была власть «царя царей» над многими народами Средней Азии. Лишь в 342 году до н. э. после продолжительной борьбы с мятежным населением был вновь покорен Египет. Основы Персидской державы были потрясены мощным восстанием сатрапов в середине того же IV века до н. э. Жители Месопотамии, по всей видимости, уже были готовы скинуть власть персов, подобные настроения витали и в греческих городах Малой Азии – Ионики. Пестрота этнического состава государства сказывалась и на боеспособности, мягко говоря, не очень мотивированной армии. Правда, персы обладали мощным флотом, но и его основу составляли не собственно персидские корабли, а финикийские. Нельзя сказать, что империя должна была развалиться от одного толчка, но предпосылки для начала успешной в перспективе войны у греков имелись.