Григорий Базлов - Русские гусли. История и мифология

• Название: Русские гусли. История и мифология
• Автор: Григорий Базлов
• Издательство: Тверской государственный университет
• Жанр: Культурология
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7609-0729-5

В новой книге «Русские гусли: история и мифология» кандидат исторических наук, этнолог, путешественник Григорий Николаевич Базлов прослеживает происхождение и распространение русских крыловидных гуслей, рассматривая инструмент не как устройство для звукоизвлечения, а как этнокультурный феномен очень древней натурфилософской традиции. Автор предлагает по-новому взглянуть на место гуслей в русской традиционной культуре. Впервые гусли исследуются как яркий мифо-поэтический архетип русского народа. Крыловидные гусли рассматриваются в качестве этнического маркера, помечающего расселение восточных славян по территории Евразии.

Книга адресована историкам, этнологам, фольклористам и всем читателям интересующимся историей и традицией русского народа.

---

Очищение. Сергей Иванович Чернышов

Что есть фольклор? Взаимоотношение с окружающей средой. Это хорошо иллюстрирует постоянная, бесконечная смена двух аккордов, она меня вводит, нет, не в транс, потому, что я здесь и сейчас, но я чувствую и не то, чтобы анализирую, я переживаю этот звук, и от него у меня появляется ощущение очищения. Как колокольный звон — говорят, что он все вокруг очищает, даже некоторые микробы погибают — вот для меня это полная аналогия с гуслями. Был такой случай, когда ездили к сету169, Алексей Мехнецов не смог, и я вместо него поехал. И у них там сохранилось небольшое количество инструментов, но нет приёмов игры, и они просили их поучить. Они же там играют, как эстонцы, положив гусли дном на колени, но есть у них фотографии, где сету-мужики играют по-нашему, поставив гусли на колени ребром. А они и говорят: «А ты можешь так сыграть: у нас наигрыш такой был, как колокольный звон?». Очень похоже. И вот когда играю, я начинаю физически ощущать, как вокруг меня лучше стало, чище. Потому, что звук гуслей — он естественный, как лук, где тетива натянута с одного конца до другого. Ты его дергаешь, и тетива сама по себе естественно звучит. Нет никаких дополнительных подставочек или чего-то там ещё. Струна посредством звучания заставляет резонировать деку — деревяшечку, получается естественное звучание, как звук в природе, словно ветер, гром, шум дождя. Поэтому и благотворно действует. И это чувствуется. Кому хочется поярче это почувствовать, можно гусли к животу прижать, кстати, очень полезно беременным, потому что тело само становится как инструмент и звуковая вибрация распространяется по всему телу, уходит внутрь.

Инструмент замечательный: начинаешь играть, и одно и то же повторяется бесконечно, как краткая молитва. Как «Господи помилуй!» Я с каждой строкой, с каждым аккордом вспоминаю своих предков. Во мне возникает их память, тех предков, которые это играли и пели до меня. Сколько раз этот наигрыш был сыгран, сколько раз один человек, сколько другой, столетиями, поколениями повторялось и то, что они вкладывали в этот музыкальный отрывок, и то, каким смыслом наполняли. На уровне чувства это воспринимается и понимается гусляром. Чувствуешь, что входишь в резонанс с прошлым и будущим. У меня несколько лет назад возникло такое ощущение во время игры, что я как струна, как столб между прошлым-корнями и будущим-кроной, которая в небо уходит. Сзади родители, впереди дети. И ты, как маленький промежуток на струне посередине её, но если ты дёргаешь струну, то звучит-то она вся, вместе с прошлым и будущим, предками и потомками и с тобой. Звук улетает в будущее, но исходит из какой-то седой древности, и чувствуешь, что он сквозь тебя проходит. И ты не сам от себя, не сочиняешь мелодию, а просто берёшь её вне времени, откуда-то от предков, встраиваешься в неё и через себя пропускаешь.

Несколько лет назад со мной был такой случай: девушки плясали «кружка», хороводик, по шажку тихонечко двигались по кругу, а играл мой ученик, и так всё совпало, что вдруг я увидел, что всё поплыло, как на карусели, смазалось Я сначала не понял, а потом осознал, что мы все 7 человек вошли в резонанс. Как раз вот в этот столб и вошли вместе, все вместе в резонансе находясь. Это не какая-то мистика, а просто мы «зазвенели» как струны вместе.

Если инструмент плохо будет строить, не будет «звенеть», то будет ощущение, что инструмент плохой. А как настроишь правильное созвучие, когда происходит по природному звуку, то доска начинает «звенеть», любая доска. И ты чувствуешь, что обертона начинают звенеть и «столб» появляется.

Как же это не священный инструмент, если его не выпустить из рук!? Я вот сажусь, беру этот инструмент, и просто не отойти, потому что у этой музыки есть начало, но нет конца — опять императив. Начало есть всегда, ты начал — первый удар есть, а дальше всё по кругу, и окончания нет. Дёрнул не три, а одну струну — уже рисунок появился, на фоне повторяющегося музыкального полотна появляется узор. Казалось бы, что там есть? А вот эти вот микроэлементы — это и есть вариативность в рамках традиции. Когда наличие основы позволяет идти дальше, а вариативность позволяет изменяться под ситуацию, под условия жизни и разнообразить то, что мы делаем: музыку, ткачество, боевое дело наше или ремесло какое-нибудь. То есть, это развитие, но сама основа традиции, это смена этих основных двух аккордов.

Солнце и Луна

Известный гусляр, наш современник Андрей Байкалец (настоящее имя: Андрей Дмитриевич Кравченко) как-то рассказывал о том, что когда на гуслях извлекается аккорд — мажор (тоника), все пальцы поднимаются вверх, то это солнечный звук: руки словно взлетают вверх — к солнцу. Когда кисть руки опускается вниз, извлекая минорное созвучие (субдоминанта), то это лунный звук. Таким образом, игра на гуслях традиционным способом — это всегда, то воспарение ввысь — к солнцу, за солнечным (мажорным) звуком, то нырок к луне за звуком лунным. Были ли эти его выводы наблюдением, порожденным опытом и знанием традиции, или ему об этом рассказал кто-то из старых учителей, теперь не узнать. 17 сентября 2008 года Андрей Байкалец ушел из жизни.

Согласно описанной мифологической схеме, инструмент, а с ними и гусляр, вписываются в большую космогоническую натурфилософскую конструкцию, в которой сверху находится солнце, снизу луна, а исполнитель посередине. При этом он выглядит уже не как обыкновенный музыкант, а как чудесный игрок, ткущий музыку из переплетений солнечных и лунных звуков. Прежде мы уже говорили о мифологическом тождестве в русской традиции образа волны, лебедя и струны. На скалах Онежского озера есть замечательный петроглиф, который словно иллюстрирует это мифологическое положение. На граните изображен плывущий лебедь, подобно струне под пальцами гусляра: с одой стороны у него солнце, а с другой месяц.

Кривда и правда

Примечательно, что в исторических воспоминаниях и в непрерывной народной традиции гусли воспринимались как инструмент, являющий собою стройную натурфилософскую модель мироздания. И как не избегай этого факта, то там, то тут мы сталкиваемся с ситуациями, когда на примере гуслей, как на модели, описываются очень сложные космогонические вещи. В мифопоэтической традиции гусли были устойчиво связанны с представлениями о космосе, мире и человеке. Эта связь совершенно согласуется с ранними представлениями философов о соотношении макрокосма — микрокосма. Гусли — модель первобытного космоса. Законы устройства гуслей подобны законам устройства вселенной. Но не только на внешнюю сторону бытия распространяется восприятие через призму образа гуслей. Сама душа человека и тонкие внутренние душевные движения описываются при помощи образа игры на гуслях уже в православной аскетике, в обучении молитве Иисусовой. Неслучайно, что и представление о правильно настроенных и расстроенных гуслях соотносится с русскими этико-философскими образами Кривды и Правды. Расстроенный (по Кривде) инструмент делает гусли (подобно целому миру) отталкивающими, не способными к творчеству, удалённым от Бога.

А кривда у нас пошла по всей земле.

По всей земле, по всей Святорусской.

Она легла к нам на ретиво сердце.

От того стал народ неправедный,

Неправедный, народ злопамятный.

Кто по кривде будет жить,

Тот отчаянный от Господа!170

Правильно же настроенные гусли (по Правде) возносят разум к небу. Он сам звучит и устраивает этим звучанием всё вокруг.

Кто по правде будет жить,

Тот причаяный ко Господу!171

Если гусли рассматривать как космогоническую и нравственную модель вселенной, то правильный строй соотносится с нравственным законом, установленным Богом в макрокосмосе. Причём, вся материальная сторона «космоса» гуслей, как бы хорошо гусли не были бы сделаны, утрачивает смысл, если в звучании нет Правды, если инструмент плохо настроен. Таким образом, манифестируется преимущество нравственного над грубо вещественным. Подобно тому, как в мироздании нравственный закон преобладает над физическим устройством вселенной.

Способ размышления

Многие гусляры отмечали, что в том случае, когда не получается найти правильный ответ на какой-либо вопрос или когда не понятно, какое следует принять решение, то нужно поиграть на гуслях. Ум очистится, остановится мысленный разговор, прекратится внутренний спор с самим собой, и в голову тихо придёт правильное решение. Есть люди, постоянно применяющие этот приём в своей жизни.

Семь Семёнов

Мне случилось участвовать в обсуждении, на котором гусли и гусельную игру сопоставляли и сравнивали со сказкой «Семь Семёнов». Было найдено множество поразительных параллелей. Но в основном говорилось об аналогиях: что гусельный короб — это лодка, семь струн — это семь братьев Семёнов, расположенных по старшинству, снизу вверх. Царь — это разум игрока (тот царь, что в голове), а премудрая царевна — это мудрость, опытность игрока.