Александр Сенкевич - Елена Блаватская

• Название: Елена Блаватская
• Автор: Александр Сенкевич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-7390-0839-5

Е. П. Блаватская является одной из самых загадочных женщин XIX века. Подобно Эмануэлю Сведенборгу, она общалась с духами, провидела прошлое и будущее. «Махатмы» поведали ей тайну человечества, его земной и звездной судьбы. Идеи теософии, создателем которой стала Е. П. Блаватская, сверхчеловека, принципы лож теософского масонства использовали секретные службы гитлеровской Германии. Основываясь на многотысячелетней, доисторической мудрости, она предрекла начало новой фазы развития в последней четверти XX века, восстановление на земле золотого века.

---

Однако время было упущено. Блаватская развивалась по нравственным законам, ею самой и созданным. На ее представления о морали, о добре и зле, об идеале красоты влияли книги, которые она читала запоем. Друзья-книги уводили ее в область мечтаний, увлекали в мистический, волшебный круг. В основном это были оккультные книги для взрослых на французском, английском, немецком языках из библиотеки прадеда князя Павла Васильевича Долгорунова и любовные романы, которые Леля похищала у тети Кати.

Екатерина Андреевна Витте, выйдя замуж, продолжала неотлучно жить с ними в Саратове и Тифлисе. Ее муж агроном Юлий Федорович Витте служил под началом ее отца-губернатора и происходил из семьи датских лютеран. По настоянию будущей жены он перешел в православную веру.

Сестра Вера писала о нем: «Все его, и старшие, и дети, ужасно полюбили, потому что он такой сердечный, добрый, искренний человек, что, зная его, нельзя было его не любить».

Но так уж получилось у Блаватской, что равноправное идейное общение складывалось не с членами ее семьи, а с теми, кто как бы не существовал вживе и во плоти, кого рождала ее бурная фантазия.

Мистическая жизнь Лели оказалась непонятной взрослым родственникам, и девушка пестовала свое одиночество, поскольку именно в нем сохранялась возможность существования ее внутренней, своеобразной жизни. Одиночество позволяло глубже и полнее понять многие аспекты совокупного бытия человека и природы.

Итак, уже в юные годы Елена Петровна Блаватская начала осознавать себя творческой личностью. Реальная жизнь казалась ей ненастоящей: это была ярмарка тщеславия, скучная и презренная, овеществленная пустота, которая приводила в содрогание ее мать. Нет, она не хотела просто плыть по течению. Ей были необходимы любовь и доброта, красота и гармония, обрести которые она могла лишь в своем внутреннем мире.

Елена Петровна уже не различала: она ли жила в видениях или видения в ней. Прочитанное странным эхом отозвалось в ее сознании и душе. Вымысел смешался с реальной жизнью — навсегда, до самой смерти.

Таинственный индиец

Дедушка Андрей Михайлович и бабушка Елена Павловна после смерти дочери привезли сирот, двух внучек и внука, к себе в Саратов, в губернаторский дом.

Этот дом запомнился Елене Петровне Блаватской надолго. Как вспоминала сестра Вера, это было старое, громадное здание «с подземными галереями, давно покинутыми ходами, башнями и укромными уголками. Это был скорее полуразрушенный средневековый замок, чем дом постройки прошлого века».

Мир невидимых существ, обитавших, как считала Леля, в пределах дома, неудержимо ее привлекал. Сливающиеся с прозрачным воздухом духи полей и лесов, прячущиеся по темным углам домовые и гномы сделались ее товарищами по играм и забавам.

В свой круг она еще включала вольных птиц, а также чучела различных животных, находящихся в бабушкином музее. Голуби ворковали ей интересные сказки. Чучела рассказывали невероятные истории из собственной жизни. В их компании она находилась бы с утра и до вечера, если не было бы других дел.

Леля слушала голоса неживых предметов: фосфоресцирующих пней, лесистых холмов, придорожных камней, деревьев, рек и озер. По вечерам она укладывала спать голубей, как это описывалось в любимой ею книге «Мудрость Соломона», и голуби на ее руках в самом деле успокаивались, — во всяком случае, становились как бы одурманенными.

Осенью и зимой дети жили в городском доме, а ближе к лету перебирались на губернаторскую дачу.

Блаватская с детских лет, по-видимому, верила в перевоплощение, как нынче говорят, в реинкарнацию. Возможно, тому способствовали русские сказки, которые рассказывала старая няня и в которых люди легко и естественно превращались в зверей, становились оборотнями. Верила она и в ковры-самолеты, в общение на расстоянии через волшебное зеркало и в возрождение из мертвых с помощью живой воды. Сказки, на ее взгляд, как нельзя более точно и правдиво отражали действительно происшедшие события. Другое дело, что в старину люди, которые владели магическим искусством, так называемые волшебники, встречались почти на каждом шагу. Теперь же остались единицы, которые скрывались в каких-то укромных местах.

В качестве доказательств своей правоты, как вспоминала сестра Вера, Елена Петровна указывала на столетнего старца, жившего в лесном овраге неподалеку от их дачи. Как говорили люди, этот старец по прозвищу Бараниг Буряк был настоящий ведун и знахарь. Он занимался врачеванием, ставя на ноги безнадежно больных. Лекарством служили полевые и лесные травы, целебные свойства которых он досконально знал.

Об этом старце ходили слухи, что он умеет предсказывать будущее. Жил тайновидец скромно, в отапливаемой по-черному избушке. Когда же появлялся на людях, увешанный с ног до головы роями пчел, то представлял сногсшибательное зрелище. Казалось, Бараниг Буряк выучил пчелиный язык, а монотонное жужжание воспринимал, как осмысленную речь.

Для Блаватской старец был толкователем языка птиц, животных, насекомых. Она усердно вслушивалась в его бормотание. Старец тоже привечал девочку. Часа два-три в день Леля проводила у него, была на побегушках: то принесет старцу воду, то отроет коренья целебных растений, то растопит печку. Она присматривалась к приготовлению лекарств, запоминала, какая трава от чего лечит.

Дворня Фадеевых уверяла барышень, что старец спятил и несет бог знает что, но девочки только отмахивались; и мало-помалу между ними и старцем установилось взаимопонимание. Он не раз предсказывал Леле завидную судьбу. Вера вспоминала позднее его слова: «Эта маленькая барышня совсем отличается от всех вас. Большие события ожидают ее в будущем. Жаль, что я не доживу до того, чтобы увидеть исполнившимся предсказанное мною, но оно исполнится обязательно».

С помощью старца Леля надеялась увидеть вещие сны. Но что могли дать эти сны маленькой фантазерке, которая грезила наяву и вольготно чувствовала себя в подземных таинственных галереях дома, где находились, как она рассказывала, кости доисторических чудовищ и где под наблюдением жившего в подвале дома преданного ей горбуна хранились помогающий восстановить утраченную молодость бальзам, приготовленный из растертых язычков ядовитейших змей, а также дрова, нарубленные магами Востока и дарующие вечное тепло, не говоря уже о множестве других престранных волшебных вещей.

Ни сестра Вера, ни юная тетя Надежда не осмеливались ей возражать. Они боялись ее каталепсических припадков, когда она на время казалась окоченевшей: кожа у нее становилась нечувствительной и закатывались глазные яблоки.

Ее предвидения и предчувствия тревожили, заставляли насторожиться.

Однажды она уверила мальчишку, встретившегося на берегу реки, что его защекочут русалки, и он взаправду утонул.

Леля пыталась шутками издеваться над глупостью, но вызывала в ответ только ненависть и страх.

Ее племянница, Н. В. Желиховская, сумела оценить смешливый характер Блаватской: «У тети была удивительная черта: ради шутки и красного словца она могла насочинить на себя что угодно (и про мальчишку тоже? — А. С.). Мы иногда хохотали до истерики при ее разговорах с репортерами и интервьюерами в Лондоне. Мама (В. П. Желиховская. — А. С.) ее останавливала: «Зачем ты все это сочиняешь?» — «А ну их, ведь все они голь перекатная, пусть заработают детишкам на молочишко!» А иногда и знакомым своим теософам в веселые минуты рассказывала, просто для смеха, разные небывальщины. Тогда мы смеялись. Но из-за людской тупости, которая шуток не понимает, произошло много путаницы и неприятностей».

Рассказ Блаватской о своих паранормальных способностях приводит Аллан Октавиан Хьюм в книге «Заметки по эзотерической философии»:

«В течение примерно шести лет (в возрасте от восьми до пятнадцати) ко мне каждый вечер приходил какой-то старый дух, чтобы через мою руку письменно передавать различные сообщения. Это происходило в присутствии моего отца, тети и многих наших друзей, жителей Тифлиса и Саратова. Дух этот (женщина) называл себя Теклой Лебендорф и рассказывал о своей жизни. Родилась она в Ревеле, вышла замуж. Рассказывала о своих детях: захватывающую историю старшей дочери З. и о сыне Ф., который покончил с собой. Иногда и сам этот сын приходил и рассказывал о своих посмертных страданиях. Старая дама говорила, что она видит Бога, Деву Марию, толпы ангелов. Двух из ангелов она представила нам всем, и, к великой радости моих родных, ангелы обещали охранять меня и т. д.

Она сама описала свою смерть, дала адрес лютеранского священника, который дал ей святое причастие.

Рассказывала и о некоем прошении, которое она подала царю Николаю, и я записала текст его слово в слово, своим почерком, моей детской рукой.