Стивен Джонс - Франкенштейн: Антология

• Название: Франкенштейн: Антология
• Автор: Стивен Джонс
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-01559-3

Во все времена человек стремился разгадать тайну жизни и смерти, почувствовать себя творцом — создать себе подобных искусственным путем, реанимировать бездыханную плоть, собрать по частям новое тело. Одно из самых знаменитых воплощений этой идеи принадлежит перу Мэри Шелли, подарившей миру уникального персонажа, чье имя давно уже стало нарицательным. История о Франкенштейне, талантливом ученом, сотворившем злую силу, с которой он сам не сумел справиться, спустя почти двести лет остается классикой научной фантастики и хоррора. Роман был многократно экранизирован и вдохновил других писателей на создание собственных оригинальных сюжетов, затрагивающих эту поистине неисчерпаемую и неустаревающую тему. В данной антологии представлены работы таких мастеров, как Роберт Блох, Рэмси Кэмпбелл, Пол Макоули, Ким Ньюмен и многих других. А открывает сборник бессмертное произведение Мэри Шелли, чтобы напомнить читателю, с чего все началось…

---

Поросшие зеленоватым мхом стены были скользкими, их рассекали бесчисленные трещины, возникшие из-за сдвига горных пород многовековой давности. Было очень тихо. Мои тяжелые ботинки ступали бесшумно; капель крови на полу становилось меньше, и располагались они все дальше друг от друга. Пещера постепенно расширялась, из стен выступали фантастические каменные нагромождения, сталактиты и сталагмиты свисали с потолка и вырастали из пола. Я приближался к ним осторожно, но за «колоннами» никто не прятался. Туннель по-прежнему бежал прямо, и, кажется, я шагал уже довольно долго.

Потом луч света наткнулся на стену, растекшись по камню почти ровным кругом. Я было решил, что впереди тупик, но затем увидел, что туннель сворачивает направо строго под прямым углом — и такие бывают капризы природы. Я приблизился к повороту очень медленно. Если существо поджидает меня, оно наверняка там.

Не дойдя до угла нескольких шагов, я остановился; пристроил фонарик под прикладом так, чтобы луч шел параллельно стволам, а я мог держать оружие обеими руками; вдохнул поглубже, набираясь решимости, и сделал один широкий шаг, сразу оказавшись за углом.

И застыл как вкопанный.

Нет, существо не подкарауливало меня там. Там не было ничего. Ничего, кроме зеленой железной двери…

Тяжелая дверь распахнулась. И Хьюберт Ходсон сказал:

— Полагаю, вам лучше войти.

XIII

Ходсон забрал у меня дробовик. Я был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Очевидно, я прошел гору насквозь, а мы случайно разбили лагерь прямо напротив дома Ходсона; нас отделяла друг от друга неприступная скала, но соединял подземный проход; дверь, которая, по утверждению ученого, вела в кладовку, на самом деле открывалась в туннель. Я прошел за Ходсоном, ожидая, что окажусь в лаборатории, но ошибся. Тут было еще одно помещение — небольшая, скудно освещенная комната с точно такой же зеленой дверью в дальней стене. И вот за ней-то сияла всеми огнями лаборатория. Ходсон закрыл за нами дверь, повернул ключ и подтолкнул меня вперед.

Рядом раздалось утробное рычание. Я резко развернулся, смахнув со своего плеча руку Ходсона, и застыл. Существо было здесь, в комнате. Оно скорчилось в углу, за тяжелой стальной решеткой, и глядело на меня осознанно и с ненавистью. И тут все детали сложились в моем сознании в одну целую, поразительную и яркую картину. Решетка крепилась к стене с одной стороны при помощи петель, так что могла открываться и закрываться. Существо сидело в клетке с тремя созданными природой каменными стенами, всего в нескольких шагах от меня, — чудовищная карикатура на человека. Бочкообразная грудь, покатые тяжелые плечи, длинные руки. Короткие, жесткие волосы щетинятся на всем теле, но лицо гладкое и коричневое, широкие ноздри трепещут, маленькие глазки горят под низким нависающим лбом. Я увидел темный, влажный пластырь у него на боку, пятна крови на полу и стоящую между нами, держась одной рукой за решетку, старуху. Она повернулась и зыркнула на меня, и в глазах ее полыхнула злоба куда более жгучая и нечеловеческая, чем тлела в зрачках странного существа.

А существо рванулось ко мне. Гигантская рука дернула решетку, и сталь зазвенела, завибрировав. Я хотел закричать, предостеречь старуху, но существо ею не интересовалось. Оно просто игнорировало ее. Оно тянулось ко мне, растопырив когтистые пальцы, и рычало, обнажив желтые зубы. Я попятился, и Ходсон вновь опустил руку мне на плечо:

— Идем. Не надо нам оставаться тут. Он знает, что вы ранили его, и я бы не стал полагаться даже на эти стальные прутья, если он выйдет из себя.

— Но женщина…

— С ней ничего не случится, — перебил он.

И подтолкнул меня к лаборатории. Рычание поутратило ярость, и я услышал, как старуха заговорила на каком-то непонятном языке — заговорила, обращаясь к существу. А потом вторая железная дверь с лязгом захлопнулась за нами.

Ходсон отвел меня в комнату, указал на стул и принялся рыться в ящике стола. Я заметил, что он сунул в карман шприц.

— Вы собираетесь воспользоваться этим? — спросил я.

Он кивнул и открыл большую коробку с медикаментами.

— Транквилизатор, — пробормотал Ходсон.

— Но оно разорвет вас, едва вы приблизитесь.

— Женщина удержит его, — сказал он. — Ждите здесь. Я вернусь, когда исправлю то, что вы натворили.

Он ушел за занавеску. Я сидел и ждал.

Вернулся Ходсон, с закатанными рукавами рубахи, налил два больших стакана и протянул мне один.

— Рана несерьезная, — сообщил ученый. — Он выживет.

Я кивнул. Ходсон уселся напротив меня. Вкус спиртного показался мне странноватым, должно быть, оттого, что во рту пересохло, к тому же лихорадка возвращалась. Мне хотелось задать множество вопросов, но я ждал, чтобы Ходсон заговорил первым.

— Значит, вот оно, правильное изучение человека? Стрельба в человека?

— Это человек?

— Несомненно.

— Оно напало на мой лагерь. Убило лошадь. У нас не было выбора.

Ходсон кивнул:

— Все верно. Такова природа человека. Убивать и не иметь выбора. — Он устало покачал головой и вдруг рассмеялся. — Итак, вы раскрыли мою тайну. Что теперь?

— Не знаю. Тайна осталась тайной. Мне бы хотелось осмотреть существо.

— Нет. Это невозможно.

— Но вы-то досконально исследовали его, полагаю?

— В физическом смысле? — Он пожал плечами. — Мне интереснее изучать его поведение. Вот почему я разрешаю ему бесконтрольно бегать на воле.

— И все же оно возвращается сюда? Возвращается в клетку по собственной воле?

Он снова рассмеялся:

— Я же говорил вам. Природа человека — не иметь выбора. Он возвращается, потому что он — человек, а человек приходит домой. Основной инстинкт. Чувство собственности.

— Вы уверены, что это человек?

— Гоминид.[85] Да, абсолютно.

— Вы расскажете мне о нем?

— Сейчас поздновато для секретов.

— Как вы можете быть убеждены, что это человек? Или человекообразное? А не, скажем, новый вид примата? Каким определением, каким критерием вы пользуетесь?

— Критерием? Вы так ничего и не поняли. Есть только одно определение человека. Я пользуюсь абсолютным критерием.

Я ждал, но объяснений не последовало. Он пил, прихлебывая мелкими глотками, кажется предвкушая вопросы.

— Вы открыли его здесь, так?

— В определенном смысле — да.

— Давно вам известно о нем?

— Много лет.

— И есть другие?

— На данный момент нет.

Все это ни о чем мне не говорило.

— Почему вы ждали так долго, зачем скрывали? Что вам дало ваше молчание?

— Время. Я уже говорил вам как-то. Время — самое важное. Я изучал его как человека, а не как диковинку. Естественно, ему нужно было время, чтобы повзрослеть. Разве можно судить о поведении человека по ребенку?

— Значит, вы нашли его, когда он был еще очень мал?

— Да. Воистину очень мал.

Он таинственно улыбнулся.

— И когда вы определили, что это человек?

— До того, как я… нашел его.

— Это бессмысленно! — воскликнул я. — Зачем говорить загадками? Каково ваше определение человека?

— Я не нуждаюсь в определении, — заявил он, явно наслаждаясь.

Ходсону хотелось рассказать мне все, неодолимая тяга ошарашивать коллег вернулась к нему, поднимая настроение.

— Видите ли, я не совсем открыл его, — сказал он. — Я знал, что он человек, потому что создал его.

Последовало долгое молчание, во время которого ученый наблюдал за мной.

— Вы имеете в виду мутацию?

— Особую форму мутации, совершенно особую. Это не изменение, а регрессия. То немногое, что я сообщил вам в ваш прошлый незваный визит, было правдой, да только не всей правдой. Я сказал, что открыл способ контроля мутации, но на самом деле зашел гораздо дальше. Управляя мутацией, я обнаружил, что она — ключ к клеточной памяти. Закон мутации может быть применен для разблокирования забытых репликаций.

Ходсон осушил стакан. Лицо его пылало румянцем.

— Понимаете, клетки забывают. Вот почему мы, например, стареем. Наши клетки забывают, как воспроизводить молодость. Но это знание, пусть и забытое, все еще в них. Точно так же то, что забывает человек, хранится в его подсознании. Так же, но на другом уровне. И вот как подсознательное можно извлечь при помощи гипноза, так и клетку можно заставить вспомнить при помощи химической обработки. В этом-то, Брукс, и есть корень жизни. Возможно, даже ключ к бессмертию среди прочего. Мы в силах научить наши клетки не забывать репликацию молодости. — Он пожал плечами. — Но человек, каков он есть, недостоин вечности, и я не заинтересован в том, чтобы дарить ему бессмертие. Пока не время. Меня интересует человеческая эволюция, и я применил свои знания к этой области. Я первый и единственный человек, видевший, как происходит эволюция. Брукс, я создал своего предка!