Сембен Усман - Почтовый перевод

• Название: Почтовый перевод
• Автор: Сембен Усман
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

---

— Аллах мне свидетель — я ничего не получил!

Мети, присутствовавшая при их разговоре, добавила:

— Баиди, я сама хотела сейчас пойти к тебе в надежде занять у тебя.

Баиди ушел, понурившись, и даже по спине его было видно, какое горькое разочарование он испытывает. Мети, довольная, что удалась ее хитрость, бросила заговорщицкий взгляд на вторую жену.

От дома Дьенга до мэрии было по меньшей мере шесть километров. Длинный путь этот врезался в память Дьенга. Проделать его пешком по жаре? Ведь в кармане нет двадцати франков. Кто бы мог одолжить ему двадцать франков? Даже зная, что его ждут деньги, никто не придет ему на помощь, Дьенг вспомнил, что Горги Маиса раздобыл вчера сто франков. И в отчаянии он направился в дом Маисы, стоявший напротив его жилища. Услышав голос Дьенга, обменявшегося с его женами учтивыми приветствиями, Маиса вышел ему навстречу, отвел подальше от двери и стал клясться всеми богами-покровителями, что у него не осталось ни гроша. «Сам у тебя хотел попросить». А когда Дьенг сообщил, что собирается идти в мэрию, хитрец, извиняясь, сказал, что не может идти с ним — ужасная ломота в ногах!

Густая толпа безвестных людей спешила в том же направлении. Гудки автомобилей, громкий треск мотоциклов, дребезжащие звонки велосипедов и мотороллеров, шарканье старых башмаков, топот конских копыт сопровождали этот людской поток до границы «туземных кварталов», а оттуда он растекался в разных направлениях. Шум постепенно стихал, но в воздухе долго еще висела серая завеса пыли.

Перед главным входом в мэрию, как на ступенях мечети, кучками толпились люди и, встречая знакомых, обменивались рукопожатиями.

Удобно устроившись на стуле у дверей, пожилой важный вахтер оживленно разговаривал с посетителями.

— Метрику? Отдел актов гражданского состояния, — ответил он на вопрос Дьенга. — Вон туда, — и показал рукой направление.

«Опять очередь!..» — подумал Дьенг, измерив взглядом ее длину, и занял место в хвосте.

В воздухе стоял гул, слышались разнообразные диалекты, гортанные голоса. Дьенг завел разговор с соседом — стоявшим впереди него щуплым человечком, лицо которого украшало несколько шрамов. Оказалось, он пришел уже в третий раз и все по одному и тому же делу. Он каменщик; слава аллаху, нашел себе работу в отъезд, в Мавританию. А то ведь два года был безработным. Дьенг поинтересовался, сколько времени надо хлопотать, чтобы получить выписку из метрической книги.

— Смотря как, — сказал каменщик. — Есть у тебя знакомства, связи — это одно, а нет, так наберись терпения. Но если деньги найдутся, быстро дело пойдет.

Дьенг доверился ему (каменщик казался человеком опытным) и объяснил, почему ему срочно нужно получить удостоверение личности. Ведь нетрудно выдать выписку из метрической книги. Его имя значится тут, в одном из реестров.

— А все-таки в наше время лучше иметь знакомства, — повторил в заключение каменщик.

От доверительных сообщений перешли к критике, круг собеседников расширился. К ним присоединились двое последних в очереди. Один из них, плечистый, коренастый, явившийся за метрикой для сына, доказывал, что все чиновники — волокитчики, нет у них сознания гражданского своего долга. Однако, когда кто-нибудь приближался, все умолкали. Каменщик каждого угостил кусочком ореха колы.

Ему выдали нужную справку. Прощаясь, он пожал всем руки. Подошла очередь Дьенга.

— Погоди, приятель, я передохну немножко, — сказал, молодой чиновник, закуривая сигарету, и завел разговор с сослуживцем в уголке канцелярии.

«Передышка» затянулась. Позади Дьенга раздался возмущенный женский голос.

— Не ворчать! — приказал чиновник, с явной неохотой возвращаясь на свое место. — Тебе что? — спросил он сухим тоном, резанувшим слух Дьенга.

— Мне? — растерявшись, повторил Дьенг.

— Твоя очередь? Да или нет? Что тебе надо?

Вдруг, проскользнув, как угорь, между ожидающими, у окошечка появился нищий в высоком тюрбане, с длинными четками в руке и запричитал:

— Подай ради аллаха, сынок!

— Убирайся ты… к черту! — огрызнулся чиновник сначала по-французски, а потом на языке волоф. — С утра до вечера торчишь тут, все уши прожужжал.

Нищий удалился с удрученным видом.

— Ну, так что тебе надо?

— Мне? Выписку о рождении.

— Где родился? Какого числа и месяца?

— Вот мои бумаги.

— Некогда мне разглядывать твои бумаги. Говори, когда и где родился.

Растерявшись от его грубого тона, Дьенг испуганно поглядел вокруг, ища поддержки, и опять протянул свои бумаги.

— Я жду. Слышишь? — вновь заговорил чиновник, пуская колечки ароматного дыма.

— Да поторапливайся ты, — крикнула женщина за спиной Дьенга. — Помогите ему кто-нибудь.

Подошел парень в полотняной куртке.

— Иди на свое место! — властным тоном приказал ему по-французски чиновник.

— Потише, пожалуйста! — ответил парень.

— Что! Не изображай из себя защитника справедливости.

— Прошу заметить, я с тобой вежливо говорю, — возразил опять парень и, повернувшись к Дьенгу, прочел вслух его бумаги: — Ибраима Дьенг, родился в Дакаре около тысяча девятисотого года.

— Мне надо знать, в каком месяце.

— Я ж тебе сказал: около тысяча девятисотого года.

— И ты думаешь, я стану искать? Я не архивариус.

Перепалка велась на французском языке. Мало-помалу спорившие возвысили голос, и в конце концов поднялась горячая дискуссия между чиновником и публикой. Молодой человек в куртке говорил смело. Он резко упрекал грубияна чиновника за то, что у него нет гражданских чувств и сознания профессионального долга. Он призывал в свидетели Дьенга, но тот упорно молчал. Дьенг признавал справедливость обвинений, которые бросал его заступник, но считал их бесполезными. Дело пошло еще хуже, когда стоявшая в очереди женщина бесцеремонно стала ругать мерзкие нравы администрации, нисколько не улучшившиеся со времени Независимости; она кричала во весь голос: «Вот хожу сюда целую неделю, прихожу утром, прихожу вечером, но если кто-нибудь думает, что я готова подмазать чиновника или переспать с ним, тот глубоко ошибается». «Вот, право, бесстыжая!» — думал Дьенг. У него не хватало смелости заставить ее замолчать, и он спрашивал себя, кто же ее уймет.

Наконец явился старик вахтер, успокоил кричавшую женщину, да и все при нем притихли.

— Ну, говори дату рождения, — опять принялся за свое чиновник.

— Ибраима Дьенг. Родился в Дакаре около 1900 года, — отчеканил парень в куртке.

— А сколько в году месяцев? — спросил чиновник, насмешливо скривив губы.

— Двенадцать, — доложил заступник, пристально и сердито глядя на него.

— В каком же месяце он родился?

— Послушай меня, приятель, — снова вмешался вахтер, обращаясь к Дьенгу. — Послушай меня хорошенько. Наверняка найдется кто-нибудь, кто родился в один день с тобой.

— Здесь все написано, — заупрямился Дьенг. — Вот у меня карточка избирателя. Там обозначено, когда я родился.

— Позволь-ка, — сказал вахтер, отстраняя парня в куртке. Тот поднял на него свой открытый взгляд и увидел в глазах вахтера огонек безумия, характерный для упрямых людей. Старик обратился к Дьенгу, поразившему его своей одеждой. — Надувают вас с этими карточками избирателя, — сказал он. — Чтобы заставить человека голосовать, напишут что попало. Разве будут они искать, лишний труд на себя брать. Погляди, сколько здесь реестров, а в подвале еще больше. Надо пересмотреть их все, один за другим.

— Папаша, — заговорил парень в куртке, — а разве нельзя сделать так: пусть он оставит свое имя и фамилию на бумажке, их поищут в реестрах.

— Ты что, хочешь учить нас нашему делу? Если сделать так, как ты говоришь, ему придется ждать больше двух месяцев.

— Ну, уж это чересчур!

— Сделай так, как он тебе советует. Поищи кого-нибудь, кто засвидетельствует, что его и твоя дата рождения совпадают, — добавила женщина.

Дьенг подавил горячее желание сказать, что все вышло по ее вине.

— А не найдешь такого, поищи влиятельного человека, — шепнул Дьенгу на ухо старик вахтер.

«К кому же пойти? К мулле в их мечети? Нет!.. Никого-то он не знает. Что делать… А в этой стране, если у тебя нет знакомств, нет поддержки, ничего не добьешься. Вот доказательство: уже сколько времени я безработный, все обещают взять меня обратно, да не берут. А других, кто со мной работал, взяли», — рассуждал Дьенг сам с собой.

С площади Независимости он направился к рынку Сандага. На перекрестке поискал глазами какого-нибудь знакомого, чтобы попросить у него двадцать франков. Все лица тут были замкнутые и чужие; все эти глаза, эти рты, эти уши казались ему безжалостными. К кому обратиться? Вон к тому подвижному, хорошо одетому человеку? Нет, Дьенг не мог льстить и фиглярничать, как Горги Маиса. Какой-то молодой человек встретился с ним взглядом, внешность его напомнила Дьенгу дальнего его родственника, четвероюродного племянника, живущего в этих краях. Возникло настойчивое желание пойти навестить этого четвероюродного племянника. «Да ведь я буду выглядеть лизоблюдом», — говорил он себе. А еще смущало его то, что этот родственник, приехавший из Франции, вывез оттуда белую жену. Но пойти к нему просто необходимо. Попросить у него только двадцать франков на автобус. Не откажет же ему племянник.