Журнал «Если» - «Если», 2003 № 09

• Название: «Если», 2003 № 09
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Александр ЗОРИЧ. ТОПОРЫ И ЛОТОСЫ

В каркас космической оперы плотно упакованы очень непростой вопрос, весьма неожиданное решение и совсем неоднозначные герои.

Анджей ЗЕМЯНСКИЙ. АВТОБАН НАХ ПОЗНАНЬ

Если говорить о жанре, то это польский паропанк. Но очень польский…

Дэвид НОРДЛИ, ЛЕД, ВОЙНА И ЯЙЦО ВСЕЛЕННОЙ

Чтобы понять тактику и стратегию инопланетян, необходимо учесть геофизику этого мира — кстати, вполне допустимую в рамках известных нам законов. Представьте себе планету, которая… Словом, кое-что в восприятии придется поменять местами.

Жан-Пьер АНДРЕВОН. В АТАКУ!

…или Бесконечная Война с точки зрения французского писателя.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ТВЕРДЫНЯ РОЗ

Бойцу на передовой положено самое лучшее. И фирма не мелочится!

Карен ТРЕВИСС. КОЛОНИАЛЬНЫЙ ЛЕКАРЬ

Хоть кому-то удалось остановить бойню… И знаете, что радует: самым обычным человеческим способом.

Василий МИДЯНИН. NIGREDO и ALBEDO

Она + Он = Зорич.

ВИДЕОДРОМ

Призрак комикса бродит по Голливуду… Терминатор бежит от терминаторши, хотя надо бы наоборот… Знаменитый российский сценарист рассуждает о фантастике.

Павел ЛАУДАНСКИЙ. ПОСЛЕ ЗАЙДЕЛЯ

Jeszcze Polska ne zgingla!

Глеб ЕЛИСЕЕВ. «ОБЛИК ОВЕЧИЙ, УМ ЧЕЛОВЕЧИЙ…»

Влезть в «шкуру» инопланетянина непросто даже фантасту.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

…Фантасты же пытаются объяснить, почему.

РЕЦЕНЗИИ

Даже во время летних отпусков рецензенты не расставались с книгами.

КУРСОР

Летом в России конвентная жизнь замирает, а в странах братьев-славян бьет ключом.

Сергей ПИТИРИМОВ. ФОРМА ЖИЗНИ? ФОРМА ОБЩЕНИЯ!

«В связях, порочащих его, замечен не был», — готов заявить о себе каждый пятый участник опроса.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Мал золотник, да дорог.

Андрей СИНИЦЫН. ЧЕТВЕРОНОГИЕ СТРАДАНИЯ

Видно, давно критик не писал сочинений. Соскучился.

Владислав ГОНЧАРОВ. НОВАЯ КАРТА РОССИИ

Петербург за пределами Российской Федерации?.. Опасная, между прочим, игра в нынешней политической реальности.

ПЕРСОНАЛИИ

Сплошной интернационал!

---

Однако в книге X.Клемента действуют два главных героя. Второй — земной космонавт Нильс Крюгер. И самые чуждые черты в жизни цивилизации Абьюрмена даются не с точки зрения Дар Лан Ана, а с точки зрения землянина. Наиболее странное, шокирующее и непонятное в жизни инопланетян автор старается преподносить через призму земного зрения. И это не только понятно, но и правильно — в противном случае получалась бы сюжетная и психологическая натяжка. Ведь для Дар Лан Ана нет ничего странного в том, что его жизнь рассчитана до самой последней минуты.

В романе «Сами боги» Айзек Азимов всю вторую часть посвятил описанию жизни существ из параллельного мира. И рассказ здесь ведется тоже от имени внеземлянина. Более того — представителя разумной расы, проходящей два этапа в своем развитии — сначала существование в виде разделенных на три пола Мягких, а затем объединение и превращение в триединого Жесткого. Однако даже гениальный американский фантаст изобразил это, казалось бы, полностью отличное от человеческого общество во многом похожим на наше. Во всяком случае, там есть и корыстные бюрократы, и ученые-догматики.

Картину одного из самых сложных инопланетных миров создали Л.Нивен и Д.Пурнелль в знаменитом романе «Мошка в зенице Господней». Население планеты Мошка жестко разделено на биологические подвиды-касты, со своими особыми языками и обычаями. И обитают туземцы-моти в мире, миллионы лет переживающем периодические циклы полного уничтожения цивилизации. Однако и с этой расой земляне быстро находят общий язык. Когда же авторы дают картину человеческого общества глазами моти, читатель выясняет: она мало отличается от того, что увидел бы в той же ситуации человек. В некоторых случаях моти выглядят даже более проницательными — особенно когда сталкиваются с бюрократическими «ритуалами».

Но в целом их побуждения мало чем отличаются от человеческих устремлений. И сказанные в отчаянной ситуации слова посла моти на планете Новая Шотландия с тем же успехом могли быть адресованы земным послом своим помощникам: «Думать! Думать или раса обречена!»

В романе «Геноцид» Орсон Скотт Кард попытался поставить эксперимент, иллюстрирующий специфику инопланетного мышления, принципиально отличного от человеческого. Он вводит в текст диалоги Королевы улья насекомоподобных жукеров и Главного разумного Дерева с планеты свинксов. Они обсуждают непонятное человечество, но постепенно их беседы — может быть, помимо воли автора — становятся все более человекоподобными. Вновь и вновь та же самая ловушка — невозможность изобразить нечеловеческое мышление, не антропоморфизируя его.

Антропоцентризм торжествует и на страницах книг Д.Уайта о Космическом Госпитале. По крайней мере, в двух из них («Межзвездная неотложка» и «Галактический шеф-повар») повествование ведется от лица инопланетян. И что же? Фантаст проявляет неподражаемую виртуозность, когда изобретает внешний облик для очередной разновидности инопланетянина, но вот их психология… В книгах Уайта под бронированной шкурой шестиногого монстра или хитином насекомого почти всегда скрывается обычный американец.

Даже Сверхправители из «Конца детства» А.Кларка при всем своем могуществе и нечеловеческой внешности мыслят и ведут себя в финальных главах так же, как вели бы себя люди в сходной ситуации. Размышления Кареллена об участи его народа ничем не отличаются от размышлений возможного лидера землян в подобном случае. «Не человечество он оплакивает, его скорбь — о собственном народе, чей путь к величию навек пресекли неодолимые силы. Да, его собратья многого достигли, думал Кареллен, им подвластна осязаемая Вселенная, и все же они — только бродяги, обреченные скитаться по однообразной пыльной равнине. Недостижимо далеки горные выси, где обитает мощь и красота, где по ледникам прокатываются громы, а воздух — сама чистота и свежесть… А они только могут смотреть в изумлении, но никогда им не подняться на эти высоты».

Наиболее удачными экспериментами в области имитации мышления чужаков можно признать романы Д.Брина из цикла «Вселенная Пяти Галактик».

Во многом американскому фантасту удалось это сделать благодаря полифонической структуре своих произведений. Короткие главки, в каждой из которых рассказ ведется от лица нового персонажа, собраны в сложнейшую мозаику. И эта мозаичность позволяет успешно встраивать в нее параграфы, написанные от лица инопланетян.

Но даже в романах Д.Брина наиболее невнятными выглядят моменты, когда автор пытается продемонстрировать способ мышления наиболее чуждых человеку существ. При всем таланте автора его возможностей хватает в лучшем случае на один абзац. Например, такой: «Акцептор завернулся в паутину и раскрыл свои чувства этой новой тропе реальности. Все хорошо… Акцептор воспринимал пыл воинственных клиентов и холодную расчетливость патронов. Он ласкал жесткие мозговые щиты, воздвигнутые против него, и гадал, что таится за ними. Он оценивал открытость других воинов, которые с небрежением посылали свои мысли, чтобы слушатели восприняли это».

Там же, где в романе «Звездный прилив» требуется изобразить персонаж, действующий на протяжении длительного времени (например, главу эскадры ящероподобных соро, адмирала-матриарха Крат), непременно возникает человеческая мотивировка в поведении и неизбежные аллюзии с земным обществом. Так распоряжаться могла бы любая царица амазонок или глава племени, до сих пор не изжившего матриархат. И даже насекомоподобные танду ведут себя, как люди. Их жесткость может показаться чудовищной, но все же она вполне в рамках «слишком человеческого»: «Иди и отрежь себе голову. Прикажи положить ее в мои трофеи». Можно вообразить японского сегуна или ацтекского вождя, отдающего сходный приказ одному из своих воинов.

В романе «Война за возвышение» действующих чужаков еще больше. И образы их значительно более развернуты, нежели описания (нередко даже короткие параграфы по несколько строк) в «Звездном приливе». Однако наиболее прописанные персонажи — гуманоидные инопланетяне-тимбрими Атаклена и ее отец, посол Утакалтинг — по своей психологии почти ничем не отличаются от людей. И создаваемые («кеннируемые») тимбрими эмпатические знаки — глифы — служат только экзотическим орнаментом для их образов. Но ничего не дают для их реального развития. Брин мог бы и не изобретать всех этих эмпатических украшений — характер героев остался бы таким же.

Наиболее чуждыми людям на страницах «Войны за возвышение» изображаются птицеподобные агрессоры-губру, вторгшиеся на планету Гарт. Однако и они руководствуются вполне земными желаниями — борьбой за власть, неудовлетворенными амбициями, стремлением к лидерству. Да и переживают губру, несмотря на три пола, существующие у них, вполне по-земному.

В книгах Брина действует и еще одна разновидность чужаков — «возвышенные» до уровня разума дельфины и шимпанзе. Мышление обезьян практически ничем не отличается от человеческого, нередко первую пару строк параграфа трудно понять — от лица человека или шимпанзе начинается новый рассказ. Иная ситуация с дельфинами. Здесь Брину, пожалуй, в наибольшей степени удалось сымитировать способ иного мышления. Но при этом американский фантаст столкнулся с проблемой передачи этих мыслей читателям. Когда в «Звездном приливе» речь идет о «Сне китов» (способе общения, едином для всех китообразных), текст становится невнятным. Мотивация и поведение дельфинов куда более понятны, когда их мышление описывается в виде человекоподобного.

В еще большей степени антропоморфизм отражается во второй трилогии Брина о мире «Пяти Галактик». Например, в романе «Риф яркости» читатели сталкиваются аж с шестью разумными расами, скрывающимися на планете ДжиДжо. Но все эти расы (если отвлечься от чисто этнографических моментов) мыслят настолько человекообразно, что нелегко отличить, в какой главе повествование ведется от лица колесников-г‘кеки, в какой — от лица героя-человека, а где — от имени треки, конгломерата разумных колец из плоти.

Да и в целом развитие сюжета в книгах Брина определяют действия героев-людей, а не инопланетян. Параграфы, в которых ситуация рассматривается с точки зрения «галактов», все же остаются деталью повествования, частью антуража. Важной, необходимой, но все же только деталью.

Подводя итоги этого обзора, можно сказать одно — по-настоящему изменить свою человечность, не только «надеть овечью шкуру», но и «заблеять по-овечьи», не удалось пока ни одному фантасту. И это понятно — иначе бы общение писателя с читателями-людьми оказалось просто невозможным. Они бы не поняли текст, в котором автор решился реально изобразить способ мышления инопланетянина, целиком чуждого человеку.

Ведь главная проблема в том, что в реальности читающих НФ-книги вовсе не интересуют пришельцы. Как верно отметил еще доктор Снаут в «Солярисе» Андрея Тарковского: «Человеку не нужен инопланетный разум. Человеку необходим только человек».