Валентин Бадрак - Стратегии гениальных женщин

• Название: Стратегии гениальных женщин
• Автор: Валентин Бадрак
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4731-1

"Гений" – существительное мужского рода, но не зря Софокл утверждал: "Стоит один раз поставить женщину наравне с мужчиной, как она начинает его превосходить". Однако всегда были женщины, которые не ждали, когда волей обстоятельств они окажутся наравне с мужчиной, они сами бросали вызов обществу, устоявшимся правилам поведения и благодаря своей независимости, сильной воле и нестандартному мышлению достигали поразительных результатов. Таковы Клеопатра, маркиза де Помпадур, Екатерина II, Елена Блаватская, Марина Цветаева, Коко Шанель, Мэрилин Монро, Маргарет Тэтчер и другие выдающиеся женщины, о которых пойдет речь в данной книге. Их судьбы различны, мотивации противоречивы, личности двойственны, сложны и многогранны, но все о…имеют черты, свойственные успешным женщинам. Автор, анализируя их жизненные пути, показывает, как рождались и формировались их таланты, как, добившись признания человечества, зачастую начав с нуля, они не смогли только одного – подтвердить слова Шарля Бодлера: "Женщина – это приглашение к счастью".

---

После триумфального шествия Жанны д’Арк по случаю снятия осады с Орлеана произошла еще целая серия сражений на средней Луаре, которая утвердила девушку в качестве освободительницы захваченных территорий от англичан. Ключевым пунктом этого ролевого утверждения можно считать битву при Патэ, после которой она даже в глазах королевского окружения оттеснила всех остальных военачальников и высших офицеров, принимавших участие в военной кампании. Жанну начали воспринимать как игрока, способного самостоятельно влиять на ход событий. Возможно, такое положение вещей могло устраивать дофина, ведь формально действия Жанны д’Арк были направлены на захват находящегося в руках англичан Реймса, где должен был свершиться акт легитимизации королевской власти. Именно там по традиции короновались французские монархи, и без этой злосчастной коронации Карл Валуа не мог считаться настоящим королем, как минимум в глазах обывателей и недоброжелательных вассалов, тайно ищущих возможностей если не для низвержения короля, то хотя бы для ослабления его личных позиций. Однако возвышение странной девушки, восторг ликования при ее появлении в народе и становящаяся магической сила ее имени стали не на шутку волновать тех еще авторитетных вассалов, чье положение могло пошатнуться вследствие коронации и возвышения короля и утверждения при дворе какой-то необразованной крестьянки, бог весть как появившейся на арене. В любом случае, перелом в войне наступил, необходимый для новых побед дух борьбы и национальной гордости вместе с Жанной пришел, так что дальнейшие свершения можно было осуществлять и без воинственной фанатички, которая предпочла женским платьям ослепительно сверкающие, но удивительно тяжелые для худощавой девочки железные доспехи воина. Эта нищенка, с дьявольской цепкостью взявшаяся за меч, преступила все возможные границы, и потому вместе со своей победой она подписала себе приговор. В глазах слишком многих она уже была преступницей, незаконно получившей немыслимые полномочия, которые продолжала расширять, естественно, за счет ущемления возможностей некогда всесильных вельмож королевского двора. Мужчины становятся тем мстительнее, чем скорее и полнее женщина дает им возможность убедиться в их слабой потенции; именно как унижение мужского достоинства подсознательно воспринимали многие в окружении будущего короля победные шествия все возвышающейся крестьянки. Если Орлеан был необходим, то остальные победы казались превышением данной свыше власти, а растущий авторитет среди народных масс уже становился опасным для слабой и шаткой, по сути, власти Валуа и его гнусного окружения.

Не исключено, что, оказывая победительнице в битве при Патэ придворный прием колоссального размаха, несмотря на показное признание, которым Жанна могла сполна насытиться, женщине-воину одновременно дали почувствовать, что она является инородным телом при дворе.

Даже демонстративная любезность дофина не могла снять наэлектризованной атмосферы протеста, а железные латы не могли защитить девушку от бесчисленных потоков негативной энергии, ненависти и отвращения, которые, как отравленные стрелы, пускали ей вслед все и вся в королевском дворце. Хотя тайные глашатаи короля и просто доброжелатели с чрезмерным воображением стали вовсю трубить о божественном предназначении Девы и говорить о ней как о посланнице Бога, реальные игроки начали сознательную игру по выдавливанию Жанны д’Арк из того места, которое ей удалось занять при дворе благодаря редкой отваге и рискованному участию в кровопролитиях. Даже мало способной к анализу событий Жанне показалось странным слишком навязчивое ухаживание и намерение наделить ее формальными атрибутами власти и могущества, которые бы приблизили ее к королевскому окружению по статусу, зато изменили бы восприятие ее образа в народе. Девушка сумела интуитивно разгадать этот план, а может быть, ее внутренняя природа противилась сближению с господами, ведь она никогда не смогла бы стать одной из них. Во всяком случае, Жанне хватило сообразительности отказаться от присвоенного королем герба, дворянского звания и новой фамилии. В условиях скрытого, но очень жестокого противостояния она осознавала, что может существовать лишь до тех пор, пока способна приносить пользу лично королю, причем исключительно на поле брани.

В качестве последнего аргумента, выгодного королю, она предложила поход на Реймс, место будущей коронации Карла Валуа. Неудивительно, что Жанна столкнулась с противодействием окружения короля, теперь уже открытым и сопровождающимся откровенной неприязнью. Однако интересы короля пока еще совпадали с интересами Жанны, с той лишь разницей, что он боролся за власть, а она – за жизнь. Но даже этот феерический военный поход, по срокам достойный побед Цезаря, не принес изменений в ее жизнь. Как и прежде, мужчины смотрели на Жанну как на соперника при дворе, она, как полагали вассалы теперь уже коронованного монарха, может заметно потеснить их на иерархической лестнице, и особенно в вопросах реального влияния на Карла VII и его политику. Соперничество в мужском мире не принесло самой Жанне ни счастья, ни душевного равновесия. Она, как и прежде, была изгоем в высшем свете и жила жизнью затворницы от одной военной кампании до другой. Мгновения счастья девушки были связаны лишь с короткими вспышками военных побед и еще более короткими секундами почтения и признания ее деятельности королем. Этого было достаточно для вечно ищущего новых побед доблестного рыцаря и совсем ничего для обычной девушки, жаждущей любви, восхищения и признания. Она упивалась этими моментами, но они, как мгновения экстаза, ускользали и исчезали прежде, чем их суть доходила до искаженного войной надломленного сознания. Если человеческое счастье существовало, то явно не для Жанны. Ей оставалась лишь война, сражения и борьба за неизвестные и теперь все более сомнительные ценности.

Засасывающая воронка бездны – плата за отступничество

С коронацией Карла Валуа и таинственным превращением аморфного и воздушного, как облако, дофина в могущественного короля Франции миссия Жанны завершалась. Дева-освободительница больше не была нужна королю, и тем более двору. И она хорошо это осознавала. Жанне д’Арк приписывают пророческие для своей судьбы слова: «Я не боюсь ничего, кроме предательства». Конечно, она знала, чувствовала свою судьбу, так же как и миссию. После выполнения миссии была пропасть, потому что ей не было места в этой жизни, а возвратиться к старой, уготованной традицией роли легендарная и вкусившая запаха великого признания охотница за удачей тоже не могла. Но разве возможен переход от женской роли к мужской, а потом наоборот? Акт отступничества, как прыжок в бесконечность, совершается лишь раз, и оттуда нет дороги назад. Надломленная сложной трансформацией психика едва ли способна выдержать еще один натиск… Для пережившей свой звездный час Жанны д’Арк оставался лишь один зыбкий путь – продолжить свое отступничество, пройти свой странный путь до конца. Как гонимый порывами ветра дубовый листок, сорванный со своего дерева и увядающий, усыхающий в вечном полете, она должна была поймать свою смерть на лету, так же как на лету поймала свою славу и незаметно превратилась в звезду.

В надежде отдалить час расплаты она убеждала короля идти на Париж, все еще занятый врагами. Жанна, движимая эмоциональным порывом отчаявшейся женщины, поддерживаемая войском как истинный полководец-мужчина, сама приняла решение продолжать войну. Это был не просто акт неповиновения, это был открытый прямолинейный вызов королю и его окружению. Она как будто стремилась продемонстрировать, что ее миссия стоит над существующей властью, выше и в то же время в стороне от нее. Ведь она ни на что не претендовала, кроме военных побед и освобождения Франции…

Делая ставку на воинственно настроенный народ, Жанна теряла поддержку королевского двора, хотя формально действовала в его интересах. Отныне в глазах двора самовольная выходка Жанны ставила ее в ранг преступницы, человека, презревшего высшую власть, и, стало быть, способного противопоставить силе легитимной власти иную, реальную жизненную силу. Ни монарх, ни его вассалы такого простить не могли, а действия Жанны стимулировали их к решительным контрмерам. Герцог Алансонский, поддержавший Жанну, был не в счет, ибо представлял меньшинство при дворе; в случае победы он мог рассчитывать на дивиденды и усиление своего влияния, зато в случае поражения он ничего бы не сумел сделать для спасения воительницы. Фортуна начала отворачиваться от девушки, когда почти завершенный штурм Парижа был внезапно прекращен предательским приказом короля. Почти силой ее увлекли, стремясь отлучить от войска. Но кто нарушил табу один раз, способен сделать это еще раз: Жанна тайно покинула двор и, захватив с собой небольшой отряд, двинулась на поле брани.