Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев

• Название: Стратегии злых гениев
• Автор: Валентин Бадрак
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-03-4117-3

Книга Валентина Бадрака посвящена гениям, но злым гениям, тем, кто, добившись безграничной власти над окружающими, уничтожал тысячи жизней во имя своей, зачастую тайной цели. На примерах Калигулы, Нерона и Чингисхана, Екатерины Медичи и Ивана Грозного, Григория Распутина, Сталина и Гитлера, Саддама Хусейна и бен Ладена автор рассуждает об общих негативных чертах этих деструктивных личностей, сделавших их убийцами и разрушителями, показывает, какие обстоятельства и поведенческие стратегии помогли им стать вершителями истории и собственных судеб, но не позволили их причислить к великим творцам. А кроме того, новая книга В.Бадрака предлагает читателю задуматься над словами Сенеки: "В каждом человеке есть бог и зверь, скованные вместе".

---

Будучи продуктом свирепых нравов мира кочевников, Тэмуджин после покорения и уничтожения последнего из претендентов на верховную власть в степи должен был позаботиться о создании универсального и могущественного механизма сдерживания звериных порывов своих подданных, и одновременно этот механизм оставлял лазейку для реализации планов одного человека – основателя и руководителя новоявленного образования, ставшего прообразом государства. Назвав себя Чингисханом, Тэмуджин больше всего опасался лишь появления еще более ужасного существа, чем он сам. Потому вдохновитель великих репрессий никогда не позволял себе расслабиться и потерять бдительность. Создавая государство, он казался потомкам мудрым ваятелем, ибо не забыл о таких рычагах управления, как религия или учреждение из числа приближенных чиновников. Многие указывают на выдающиеся реформы в армии и администрации, но они проистекали не из решимости созидателя, а из страха разрушителя. Действительно, военные и государственные реформы проводились, и в сравнении с периодом, предшествующим объединению монголов, татар и ряда других родоплеменных союзов в единую общность, они имели, с точки зрения эволюции человека, революционное значение. Ряд потерянных в степи нищих племен Чингисхан силой своего влияния сплел в единую могущественную империю, обогатившуюся за счет покоренных и разрушенных культур и превращенную в государство с незыблемыми законами. Но, с точки зрения психических процессов, управляющих жизнедеятельностью создаваемой империи, государство Чингисхана опиралось как раз на жестокое подавление деструктивных раздражителей более мощными рычагами. Рычагом номер один оставался страх смерти, рычагом номер два стало отлучение от социальных благ при насильственном изменении статуса. Другими словами, этот человек доказал, что дьявольские проявления внутри каждого легко сдерживаются не знающей жалости и милосердия рукой властелина, которую он держит на глотке своего народа. Закон Чингисхана сделал едва ли не единственным видом наказания смертный приговор, а наказывались жители новой империи за все – от прелюбодеяния и кражи скота до лжесвидетельства и подслушивания. Более могучее деструктивное поглощает и укрощает одуряющие бесовские импульсы менее сильных…

Примечательно, что практически единоличную власть над всеми, с сохранением возможности применения и деструктивных мер, имел только сам Чингисхан. Власть введенных им курултаев, как и религиозная власть шаманов, должна была оставаться фикцией и заменителем его верховной власти, заканчиваясь там, где начиналась его личная власть. Классическим примером может служить эпизод уничтожения неугодного и получившего слишком заметную власть шамана Теб-Тенгери, которому, как только он начал заслонять собою Чингисхана, просто и безо всяких объяснений переломали хребет. «Все, чем он не мог управлять, Чингисхан уничтожил», – подытожил ситуацию после объединения племен историк Д. Уэзерфорд.

И что же сделал Чингисхан после создания нового государства? То единственное, что он умел, но только в увеличенном масштабе. Если раньше он убивал отдельных людей, которых считал врагами, затем десятки и сотни стоящих на пути к достижению доминирования над оставшимися в живых, то отныне, укрепив свою власть мощью оружия, он мог уничтожать тысячи и десятки тысяч. Нужны были новые и новые военные кампании, расширение могущества за счет низвержения новых государств и получения новых богатств. Несмотря на совершенствование военных стратегий, жизненная стратегия была хаосом, множеством пересекающихся и противоречащих друг другу линий. Единственной видимой целью воинственного Чингисхана оставался процесс войны, ибо даже победами хан не умел распорядиться. Историки приводят строки из письма географа Якута аль Хамави, отмечавшего, что выдающиеся архитектурные строения монголы «стерли с лица земли, как строки письма стирают с пергамента, и эти обители стали жилищем для сов и воронов, в них теперь лишь сипухи перекликаются и ветры стонут». Военная добыча просто складировалась как хлам, служивший в глазах современников вещественным доказательством побед и материализованным эквивалентом могущества. После смерти Чингисхана его сын Угедей будет швырять богатства из сокровищницы отца прямо в беснующуюся толпу.

Кстати, необратимое устремление Чингисхана к ложным целям любопытно отразилось на его детях. Двое старших смертельно враждовали за власть и были лишены ее отцом (самый старший Джучи вскоре умер при загадочных обстоятельствах), а двое младших (третий сын Угедей и унаследовал империю, едва не развалив ее), понимая, что по обычаю монголов им не светит власть, рано пристрастились к другому пороку – пьянству. По случаю своего восшествия на престол Угедей провел в пьяной оргии несколько месяцев, а самый младший сын, Тулуй, в сорокалетием возрасте так напился, что отдал Богу душу. Фактически это было иной проекцией неспособности к продуктивности, уходом в противоположную жажде агрессии плоскость, но также лишенную смысла и идей.

Но новые расширения границ, похоже, уже не приносили счастья Чингисхану. Покорив Китай и большую часть Средней Азии, а при помощи сына Джучи и военачальника Субедея дотянувшись едва ли не до центра Европы, Чингисхан стал «владыкой владык». Нет смысла перечислять сожженные города, сметенные с лица земли народы

и покоренные государства. В некоторых, ожесточенно сопротивлявшихся городах после осады и штурма неделями полыхали пожарища, а неустрашимые воины великой империи просто резали, насиловали и замуровывали людей в стены. Получившие из рук Чингисхана полномочия убивать, они не преминули воспользоваться своим правом. Разбуженные демоны вырвались наружу, показав истории худшие проявления человеческих качеств. Жаждущий крови дикарь мог уютно чувствовать себя лишь в шкуре предводителя зверей, воинственного главаря, движущегося к смерти и толкающего в ее объятия тысячи тысяч, которые выкрикивали его имя из Ада, называя великим героем и не менее великим извергом.

Внутренний мир «властелина мира»

Видевший много смертей с детства и с малых лет перешагнувший через табу убийства ближнего и старшего в роду, Чингисхан не тешил свой взор видом отдельных истязаемых и насилуемых. Он «довольствовался» монотонным превращением в золу целых народов и городов. Он делал это ради устрашения, но не только. Человек, запрещавший копирование своего изображения, узурпировавший монополию не только на власть, но и на все ее отдельные косвенные проявления, Чингисхан, кажется, заботился лишь о том, чтобы остаться в коллективной памяти самым кровавым и самым деспотичным завоевателем. В том, чтобы слыть жестокосердным и свирепым, он находил особое удовлетворение, ведь именно это позволило объединить разрозненные племена, а затем пройти по миру огненным, выжигающим все живое, шаром. Именно этому была посвящена вся его жизнь – все той же идее-фантому расширения благодатного жизненного пространства для избранных за счет уничтожения других народов и государств.

Он, по всей видимости, полагал, что рассказы о его наводящих ужас зверствах будут распространены выжившими далеко за пределы империи – с той же извечной целью пробудить страх и уважение перед сокрушительной, не ведающей сострадания силой. Удивительно, что он искренне считал свои качества добродетелью, а способность нести смерть многим – проявлением своего величия.

«Величайшее наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, сесть на его меринов с гладкими крупами, обладающих хорошим ходом, превратить животы его прекрасных супруг в новое платье для сна и подстилку, смотреть на их розовоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!» Эти слова, приписываемые Чингисхану Рашид-ад-дином, несомненно, говорят об истинных устремлениях властелина степи. И в глаза бросается прежде всего отсутствие целей. В мертвом безыдейном пространстве Чингисхана жизнь заключалась в убийстве врага, грабеже его материальных ценностей и обладании его женщинами. Этот круговорот бесконечен и не несет в себе ничего, что могло бы рассматриваться потомками как достижение.

При восхождении к вершинам власти Чингисхан использовал судьбоносную ломку старых традиций, когда путем фиктивного родства и назначений на ключевые позиции преданных простолюдинов ему удалось создать могучее и дисциплинированное образование, общность людей с едиными интересами. Позже он проявил замечательную находчивость, взяв на вооружение мистику и религиозные догмы и тем самым укрепив свою власть. Перед военными походами, например на Китай, он инсценировал общение с божествами, после чего объявлял «волю Вечно Синего Неба».