Павел Жадан - Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне

• Название: Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне
• Автор: Павел Жадан
• Издательство: Терра
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-85255-079-5

Книга «Русская судьба: Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне.» впервые была издана издательством «Посев» в Нью-Йорке в 1989 году. Это мемуары Павла Васильевича Жадана (1901–1975), последнего Георгиевского кавалера (награжден за бои в Северной Таврии), эмигранта и активного члена НТС, отправившегося из эмиграции в Россию для создания «третьей силы» и «независимого свободного русского государства». НТС — Народно Трудовой Союз. Жадан вспоминает жизнь на хуторах Ставропольщины до революции, описывает события Гражданской войны, очевидцем которых он был, время немецкой оккупации в 1941-44 годах и жизнь русской эмиграции в Германии в послевоенные годы. Его книга — интересное и убедительное свидетельство рядового участника трагической судьбы русской истории и русского рассеяния XX века.

---

Уже вечерело. Я шел медленно. Вдруг кто-то окликнул меня по имени. Подняв голову, я увидел рядом на подводе несколько человек нашего уланского Бугского полка. Ребята потеснились и втянули меня на подводу. Вахмистр и солдаты, все инвалиды, были в хозяйственной части полка. Они закупали в Северной Таврии продукты и корм. При наступлении большевицкой кавалерии они едва не попали в плен, и теперь, удачно проскочив к Геническу, возвращались в полк. Для меня встреча с ними была спасением.

На следующий день мы на подводе въехали в татарское село Ак-Маной. Здесь я расстался со своими спутниками. Они направлялись на юг, мне же нужно было на северо-запад. Офицер в комендатуре сказал, что до завтрашнего дня транспорта не будет и предложил отдохнуть в татарской избе. Там мне указали на маленький чулан со связкой соломы на глиняном полу, где я завалился спать. Я проспал часов пятнадцать и почувствовал себя окрепшим. Помывшись в довольно грязном тазу, я выпил горячую темную жидкость, именуемую чаем, съел немного хлеба и, расплатившись с хозяевами, отправился в комендатуру. Десятка три раненых офицеров и солдат, многие с натертыми от перехода ногами, ожидали подвод для отправки на железнодорожную станцию. На станции Владиславовка мы просидели до вечера, ожидая поезда. В свою часть я добрался 20 октября. У командира дивизиона я узнал, что из выздоровевших раненых формируются взводы для отправки на фронт. Я просил зачислить меня в один из них и выдать мне обувь. Получил я английские ботинки, но оба были на левую ногу. Оказывается, все полученные от англичан ботинки были на левую ногу.

Отправка на фронт затянулась, и только 24 октября три взвода пополнения выступили походным порядком к местечку Чирик, к юго-востоку от Перекопского перешейка, где находилась наша конная дивизия. Утром 27 октября Первая дивизия нашего конного корпуса под командой генерала Барбовича отбросила красных к Чувашскому полуострову, но дальше продвинуться не могла. На помощь были двинуты наша Вторая конная и Первая кубанская казачья дивизии. Но красные повели наступление в обход нашего левого фланга, и мы вынуждены были отойти на последнюю укрепленную позицию на Перекопском перешейке — Юшунскую. В течение всего дня 28 октября наш корпус вел бои на линии Юшунь — Воинка. Рано утром 29 октября нас атаковали новые, крупные силы Красной армии, и мы стали отступать.

В ночь с 29 по 30 октября генерал Врангель отдал приказ войскам, оторвавшись от противника, идти на погрузку в крымские порты. К утру 31 октября (старого стиля) 1920 года фронт проходил в 15 верстах от Симферополя. Конница, сдерживая противника, прикрывала отход пехоты. В ночь на 1 ноября наш конный корпус, оторвавшись от неприятеля, пошел на Ялту, и прибыл туда к вечеру того же дня.

10. Эвакуация

В Ялте мы получили приказ расседлать и выгнать за город лошадей. Жаль было расставаться с лошадьми, которые стали нашими лучшими друзьями в походах. Скоро по всем окрестным горам за Ялтой бродили лошади нашего корпуса и обозов. Бедные животные, измученные длинными переходами без корма, старались утолить голод, отыскивая жидко растущую траву на склонах гор. Седла и уздечки были сброшены в кучи и сожжены. Эскадроны в пешем строю пришли к пристани и расположились в ожидании погрузки. Грузились штабные, их семьи, беженцы. Наш пароход стоял в отдалении, ожидая своей очереди у пристани. Погрузка конницы должна была начаться через несколько часов. Разрешено было идти в город.

В моем взводе был Сережа Степаненко, мы с ним дружили и не расставались. Мы решили, что один из нас останется около вещей, ценности не представлявших, но необходимых для неизвестного будущего. Было у нас по паре белья, по одеялу, шинели; и мелочь, вроде полотенец и бритв. Пошел Сережа, а я остался и стал прислушиваться к разговорам солдат. Некоторые беспокоились — хватит ли места на пароходе? что нас ждет в будущем? Стали раздаваться голоса, что лучше остаться и вернуться домой; жить и работать среди своих людей, у себя на родине, а не на чужбине, без языка и без специальности. Еще в походе, недалеко от Ялты, нам объявили, что те, кто не желает эвакуироваться, могут остаться. Кое-кто тогда выехал из строя и направился в горы. Так и теперь на пристани несколько человек забрали свои вещи и ушли в темноту. Ко мне подошел вахмистр Горлов, храбрец в боях, георгиевский кавалер, и сказал, что решил остаться и пробиваться домой на Кубань. «Говорил об этом с подполковником Лесиневичем и он отпускает меня. Командир сказал, чтоб ты пришел к нему, ты будешь теперь вахмистром эскадрона».

Лесиневич решил, что, поскольку из Бугского дивизиона много выбыло в боях, а теперь некоторые не хотят эвакуироваться, то дивизион сводится в эскадрон. Меня он назначил вахмистром сводного эскадрона и приказал выяснить, сколько всадников и кто поименно остается для погрузки. Мы с грустью попрощались с Горловым. Он сообщил, что подобрал несколько человек, они уйдут сперва в горы, а потом будут пробиваться по домам. Я разыскал новых взводных и поручил им собрать людей всего сводного эскадрона к построению. После того как эскадрон был разбит на четыре взвода, были составлены поименные списки. Я передал списки Лесиневичу и получил от него распоряжение привести эскадрон для погрузки. Наш пароход уже стоял у пристани. В ночь с 1 на 2 ноября (старого стиля) 1920 года конный корпус генерала Барбовича погрузился на пароход «Крым».

Пароход был нагружен до отказа. Нам досталось место в трюме. Там было теплее, чем на палубе, но от множества давно не мытых тел воздух был очень тяжелым. Чтобы выпить воды или попасть в уборную, нужно было подняться на набитую людьми палубу и часами стоять в очереди. Пройти было нелегко, каждый клочок был занят человеческими телами. К утру 2 ноября погрузка в Ялте была закончена. Около 9 часов утра появился крейсер «Корнилов», на борту которого находился генерал Врангель. Он стал объезжать готовые к отплытию суда, поднимался на палубы, разговаривал с офицерами и солдатами. К обеду транспорты с войсками снялись. Облепленные людьми суда проходили мимо крейсера «Корнилов» и войска громким «ура» приветствовали своего главнокомандующего. Кончилась Крымская эпопея. Как писал Врангель, на 126 судах было вывезено 145 693 человека, не считая судовых команд.

Переезд по морю до Константинополя длился пять дней. Все пароходы были перегружены. Настроение царило нервное. Генерал, солдат, юнкер, дама — все уравнялись в правах на кружку воды или проход в уборную. Вежливость, дисциплина, выдержка, воспитанность исчезали. От скученности и грязи появились насекомые. Вымыться, хотя бы морской водой, был невозможно. Да и переодеться было не во что. Спали вповалку на мокрых палубах, в грязных трюмах, под копотью труб. Особенно тяжело было женщинам. В этой обстановке родилось несколько младенцев и умерло несколько больных и стариков. Мало у кого были запасы продовольствия. Паек экономили. Выдавали немного хлеба или лепешки, которые пекли по ночам; минимальные дозы консервов, селедки. Бывали дни полной голодовки. Не было не только горячей пищи, но и горячей воды для чая.

Наконец показались огни маяков у входа в Босфор. Русские суда подняли французский флаг и вошли в пролив. Открылась великолепная панорама Константинополя с храмом Св. Софии. Пароходы прошли на рейд и стали на якорь.

ЧАСТЬ III В ОККУПИРОВАННОЙ РОССИИ

Предисловие к третьей части

Вместе с частями Белой армии генерала Врангеля Павел Васильевич Жадан был эвакуирован из Крыма на полуостров Галлиполи в Турции. Оттуда весь личный состав его полка переехал в Югославию, где Врангель стремился сохранить воинские части на случай возобновления борьбы с красными. Полк сначала в полном составе работал на постройке железной дороги. Потом молодежь отпустили устраивать свою жизнь и учиться.

Павел Васильевич попытался поступить на медицинский факультет, но приемная комиссия не откликнулась на нужды молодых добровольцев и не дала им стипендии под предлогом, что они переросли. Помучившись и поголодав, он был вынужден оставить занятия и поступил на работу в местное представительство автомобильной фирмы «Форд» в Новом Саду. Представительство это вскоре закрылось, и он уехал в Белград, где купил старенький «шевролет» и стал работать таксистом. Одновременно он учился заочно на юридическом факультете. С большим трудом он закончил курсы юридических наук и бухгалтерии: это заняло почти 10 лет.

Я познакомилась с ним вскоре по окончании Донского Мариинского института, и в 1931 году мы поженились. Вращались мы в кругу нашей молодежи — главным образом институток и кадет. Я благодарю судьбу, что жила в это время в Белграде, иначе я бы не знала, каких замечательных людей дала нам русская культура — добрых, честных, обаятельных и обходительных.