Дмитрий Дашко - Гвардеец

• Название: Гвардеец
• Автор: Дмитрий Дашко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9717-0936-7

На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» — страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу — и судьбы страны. Курляндский барон Дитрих фон Гофен, решивший попытать счастья в «варварской и дикой Московии», готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» — беспутной Елизаветы. Здесь и сейчас, на топких берегах молодой имперской столицы, в свете чадящих светильников, в бальных залах дворцов и в душных кабаках, куется новое будущее России, новое будущее всего мира. Если ты настоящий гвардеец и не умеешь отступать — возьми судьбу за горло и поверни маховик истории!

---

— Через десять дней, — спокойно пояснил Карл.

— Вот именно, что через десять, — с нажимом произнес я. — Надо каким-то образом перекантоваться десять дней, и как это сделать, если в карманах свищет ветер, и мы не знаем здесь ни одной души?

Глава 11

— Пере… что? — не понял Карл.

— Перекантоваться. Ладно, забудь, — махнул рукой я. — Так, выраженьице липкое. Я вот к чему — вопросы надо порешать: где жить и что есть. Было бы лето, с ночевкой особых проблем бы не возникло. Тут половина домов пустые стоят — залезай и живи, только на глаза не попадайся. Но сейчас поздняя осень, даже днем холодно, а ночью вообще зуб на зуб не попадает, плюс дождь как из решета с утра и до вечера, значит, нужно искать какую-нибудь съемную квартиру или постоялый двор, где тепло и сухо.

— Петербург дорогой город, — сообщил кузен.

— Вот именно. За любую ерунду штаны последние снимут. При наших нынешних финансах, вернее совсем без них — ничего хорошего нам не светит. Деньги нужны.

Действительно нужны. Без них, что в осьмнадцатом веке, что в двадцать первом — труба. И как достать сумму, которой хватит на ближайшие день-два, ума не приложу. Заработать? Каким образом? Все что я умею, здесь вряд ли пригодится. Даже грамотность моя относительная, ибо письменность, что русская, что немецкая отличается от той, что меня учили. Я понятия не имею где и когда надо ставить всякие «яти» и не уверен, что «жи-ши» пишутся сейчас через «и». И тем более местным не надо ставить программку на компьютер, настраивать принтер или менять картридж в ксероксе. Никому, выходит, мои умения не нужны.

И по хозяйству помочь не сумею. Городской быт мало, чем отличается от деревенского: парового отопления нет, удобства во дворе, ванну не принять, еда в печах готовится, а их топить надо углем или дровами.

А я дрова-то рубил раза два в жизни, на даче. Обычно давал соседу бывшему колхознику пять сотен, так он мне два кубометра березы за день колол и в поленицу укладывал.

Отправиться в порт, поработать грузчиком? Во-первых, дворянину зазорно, во-вторых, денег больших вряд ли заработаешь, а спину с непривычки сорвать можно. Да и руки у меня после дыбы не прошли, не стоит перенапрягать.

— Может, продадим что-нибудь? — предложил Карл.

— Ну да, чтобы продать что-нибудь ненужное, сначала надо купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет.

Кузен, не читавший Успенского, не оценил шутку юмора.

Впрочем, рациональное зерно в его предложении есть. Мне приходилось оказываться в стесненных обстоятельствах, и тогда на выручку приходили ломбарды. Не знаю, как с ними обстоит дело в России восемнадцатого века. Наверняка должны существовать, если не ломбарды в классическом виде, так ростовщические конторы или лавки, где можно взять деньги под проценты, оставив что-нибудь в заклад. При Бироне (фаворите) ремесло это цвело и пахло. Гонения на ростовщиков начались позже, при Екатерине Второй, когда дворяне прозакладывали чуть ли не все имения. А пока тишь да гладь.

Вообще Бирон, насколько мне помнится, жил сам и давал жить другим. Торгаши, которых мы последние двадцать лет считаем, чуть ли не двигателем прогресса, при нем процветали. Правда в моем времени, они умудрились накачать кровушкой паразита в виде Соединенных Штатов Америки, и теперь этот пузырь грозил похоронить под своими обломками половину земного шара. А ведь я даже не знаю, что сейчас в Новом Свете делается: то ли англичане вместе с чингачгуками мочат французов, которые за бисер и бусы навербовали других краснокожих, то ли практичные янки уже топят английские корабли. В чем-чем, а в отсутствии практичности, англосаксов обвинить нельзя. Если на землях будущих ковбоев и бэтманов от индейцев остались разве что резервации, то страшно-ужасные конкистадоры умудрились сохранить чуть ли не полные популяции аборигенов. Впрочем, я отвлекся.

Итак, что можно оставить под залог — вряд ли нам поверят на слово? Нет, у Карла лицо честного человека, а я скорее похож на пирата Джо Тупая Башка. Ничего ценного при нас нет. Взгляд задержался на шпаге Карла, опустился на мою. Что если…

Я задумался. Почему нет? Бриллианты и прочие украшения на наших шпагах отсутствуют: оружие боевое, а не парадное, но каких-то денег, пусть и не сумасшедших стоит, а нам бы всего десять дней простоять, да десять ночей продержаться. Хотя, кто знает, насколько это комильфо — закладывать ростовщикам подобные вещи? В голове возникла непонятно откуда взявшаяся фраза: «Дворянину пристойнее показаться на людях голым, нежели без шпаги». С другой стороны, помню из Дюма, что Портосу очень нравилась шпага Атоса, и несчастный толстяк сокрушался, что граф де ля Фер не закладывает ее и не продает. Выходит, вариант нормальный. Здешние дворяне, насколько я убедился, не такие уж щепетильные.

Я поговорил с Карлом и убедился, что не ошибаюсь. Если нужда заставит, можно заложить что угодно. Дворянский неписанный кодекс в этом отношении довольно мягок. Правда, возвращать деньги дворяне не любили, за исключением карточных долгов (дело чести), а так…

Мы вернулись к дому Густава и поболтали с гвардейским сержантом, отвечавшим за охрану особняка. Он быстро вошел в положение и посоветовал поспешить, пока не поздно, в лавку итальянца-ростовщика Пандульфи.

— У него многие одалживаются, — сказал сержант. — Сейчас еще ничего, а раньше задержки с жалованьем постоянные были, только у Пандульфи и спасались. Но ухо держите востро: хитрый как лиса. Не обращайте внимания на первую цену, торгуйтесь, иначе заломит несусветные проценты, особенно с тех, кто с ним еще не сталкивался. Что предложит, смело делите пополам, и на том твердо стойте. Иначе с этим жуком поступать нельзя.

Судя по уверенности в голосе сержанта, он не раз прибегал к услугам итальянца.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Адресок не подскажите.

Сержант объяснил, как пройти. На первый взгляд было недалеко. Я осознал ошибку позднее, когда выяснилось, что одно дело кататься по Питеру в метро или на автобусе и другое — топать пешком. Даже если бы чудом нашлись деньги на извозчиков, конное «такси» все равно не нанять. Частный извоз в Питере восемнадцатого века не процветал. Большинство дворян ездило верхом или в собственных экипажах. В Москве, говорят, дело обстояло по-иному.

К лавке итальянца мы добрались уже вечером, когда на улице вовсю коптили небо масляные фонари.

Пандульфи жил в двухэтажном доме с колоннами наподобие римских. Этакий Колизей в миниатюре. За витринами первого этажа стояли шкатулки, кубки, подсвечники, какие-то непонятные предметы. Очевидно, владельцы не смогли вовремя вернуть выкуп, и ростовщик устроил распродажу.

Нам повезло — лавка еще не закрылась, однако итальянец не мог принять сразу. В конторе находился кто-то, желавший сохранить инкогнито. Прибыл он на карете без гербов. Кучер, сидевший на козлах, подозрительно посматривал в нашу сторону. Понятно, сплошные секреты.

Интересная картина: к услугам ростовщикам прибегали практически все, особой тайны из этого не делалось, однако кредиторов, мягко говоря, не любили, старались всячески унижать, пнуть побольнее, а упоминание о визитах в их лавки считалось постыдным.

Мы проторчали возле дома Пандульфи больше часа, замерзнув как цуцики. Стоит отметить, что европейское платье, мода на которое в России появилась благодаря царю-реформатору Петру Первому, не очень приспособлена к особенностям нашего климата. Летом в нем жарко, зимой холодно. Солдаты, вынужденные в разгар пекла носить кафтаны поверх камзолов, с обсыпанными за неимением пудры мукой волосами, просто изнемогали, теряли сознание во время многочасового стояния в строю. Не спасали от холодов и моросящих дождей епанчи — шинели в армии появятся позднее, их введет император Павел. Вот уж кому доставалось от историков за введение формы прусского образца, хотя только за солдатскую шинель он уже заслужил себе памятник.

После Екатерины Второй ему досталось весьма разболтанное и расшатанное наследство. Дисциплина в армии хромала, экономика страны медленно, но верно летела в тартарары. Павел же был педантом, стремящимся к возведенному в абсолют порядку. Понятно, что наводился он твердой и безжалостной рукой, но по-другому в тогдашней, да и нынешней России нельзя. Жаль, не долго правил Павел Петрович.

Где-то хлопнула дверь, прозвучали осторожные шаги. Кто-то сел в экипаж, я увидел, как рессоры прогнулись. Карета тронулась с места и растворилась в темноте. Очевидно, таинственный инкогнито выбрался через черный ход, ибо ни Карл, ни я его не заметили. На пороге лавки появился слуга:

— Проходите, господа. Хозяин освободился.

Мы шагнули внутрь. Переливисто зазвенели колокольчики, подвешенные над дверью. Из-за плотной драповой портьеры появился невысокий плешивый человечек с подсвечником в руках. При виде его сразу вспомнился герой «Буратино» — Джузеппе Сизый Нос.