Виктор Крафт - Венский кружок. Возникновение неопозитивизма.

• Название: Венский кружок. Возникновение неопозитивизма.
• Автор: Виктор Крафт
• Издательство: Идея-Пресс
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-7333-0077-9

Это была первая книга о Венском кружке. Крафт описал в ней историю формирования уникального сообщества философов и ученых, дал обзор и глубокий анализ его основных идей и концепций. Книга до сих пор не утратила своей ценности как взгляд изнутри одного из участников кружка и знакомство с ней необходимо каждому, кого интересует развитие философии XX века.

---

Как систему знаков язык можно рассматривать с двух точек зрения: с одной стороны, язык нечто описывает и можно исследовать, что он описывает; с другой стороны, можно интересоваться тем, как он это делает. В первом случае речь идет о значении знаков, об их семантической функции; во втором — о формах их комбинаций, о синтаксических правилах. Первая точка зрения обращает внимание на словарь языка, вторая — на его грамматику. Обе точки зрения необходимы66.

Однако иногда, отвлекаясь от его функции выражать значение, язык можно рассматривать с чисто внешней стороны, обращая внимание лишь на внешний вид его знаков и их комбинаций. При этом содержательное рассмотрение уступает место формальному и на первый план выходят формальные структурные свойства, на которые опираются его функции описания.

Когда предпринимают построение некоторого языка, когда задают его существенные формы посредством определений и правил, то говорят о самом языке. О том, возможно ли это вообще и каким образом, мнения в Венском кружке претерпели сильные изменения. В этом случае язык сам становится тем объектом, к которому относятся высказывания. Поэтому наряду с тем языком, о котором говорят, нужен еще один язык, посредством которого можно дать описание первого языка, некий «метаязык». Но для построения метаязыка нужен еще один язык, а для того, чтобы построить этот язык, потребуется еще один язык и так далее до бесконечности. Витгенштейн считал вообще невозможным говорить о языке67. Формальная структура языка не может быть высказана, она может быть только показана. Если два предложения противоречат одно другому или если одно предложение следует из другого, то это показывается их логической структурой. Можно лишь указать форму, общую для определенных предложений. Но если о языке невозможно говорить, то анализ языка целиком должен состоять из бессмысленных псевдопредложений. Как сам Витгенштейн сказал68 о предложениях своего «Трактата», они могут служить лишь практическим вспомогательным средством для ясного усвоения смысла подлинных предложений, но никоим образом не являются теоретическими высказываниями. Тогда сталкиваются с парадоксальным тезисом о том, что теория языка вообще не может состоять из осмысленных предложений.

Но все эти трудности преодолел Карнап в своем «Логическом синтаксисе языка» («Die logische Syntax der Sprache»). Он показал, что построение некоторого языка можно представить с помощью самого этого языка. Метаязык оказывается при этом частью исследуемого языка (см. ниже с. 94). Тем самым весь анализ языка становится на прочные основания, а установление общей логической структуры языка оказывается научной процедурой.

1. Семантический анализ

а) Смысл, бессмысленность и метафизика

Первые усилия Венского кружка были связаны с прояснением значений языковых выражений69. Задать значение какого-то знака — значит установить отношение между этим знаком, т. е. классом предметов, и обозначаемым, т. е. некоторым предметом или классом предметов (в самом широком смысле этого слова) таким образом, чтобы знак указывал на обозначаемое и представлял его. Для этого нужно знать и знаки, и обозначаемое, нужно иметь возможность задать и то, и другое. Поэтому нельзя установить никакого значения, предмет которого как-то не задан. Значение слова можно установить посредством определения, т. е. посредством описания его с помощью других слов, значения которых уже заданы, так что соответствующее слово может быть заменено другими словами. Но поскольку эту процедуру нельзя осуществлять бесконечно, в конечном итоге нужно прийти к неопределяемым словам, к исходным понятиям. Значение их устанавливается так, как его усваивают в практическом применении языка: просто показывают, что обозначается данным словом, что подводится под данное понятие. Это не всегда так просто сделать, как со словами типа «голубой» или «горячий». Для того чтобы сделать понятными такие слова, как «случайность», «потому что», «непосредственно», нужно привести те сложные ситуации, в которых употребляются эти слова. Например, что означает «одновременно в удаленных точках»? Эйнштейн устанавливает это, задавая экспериментальный метод определения этой одновременности. Тем самым он задает условия, при которых можно пользоваться этим выражением. Он устанавливает «грамматику» этого выражения, как говорит Витгенштейн, к которому восходит такой способ рассмотрения.

Под предложением понимается соответствующее выражение «как оно употребляется»: какое положение дел обозначает и при каких обстоятельствах образует истинное или ложное высказывание. Значение предложения определяется методом его верификации70. При этом речь идет не об осуществленной верификации высказывания, не о его фактической верифицируемости, а лишь о возможной, принципиальной верифицируемости. Фактическая верификация требуется для установления истинности высказывания, но не для его смысла. Смысл предложения еще не задан тем, что предложение верифицировано. Чтобы иметь возможность осуществить верификацию, мы заранее должны знать, при каких условиях оно истинно.

Относительно возможностей верификации нужно еще провести различие между эмпирической и логической верифицируемостью. Верификация эмпирически возможна в том случае, если ее условия не противоречат законам природы. Верификация логически возможна, если строение предложения не противоречит логическим правилам, если оно не противоречит правилам употребления входящих в него слов. Для смысла предложения важна только его логическая, а не эмпирическая, верифицируемость. Высказывание «На обратной стороне Луны имеется гора высотой 3000 м» мы не можем верифицировать. Однако благодаря этому оно еще не лишается смысла, ибо невозможность верификации в данном случае является лишь случайной, эмпирической, а не принципиальной, логической невозможностью. Поэтому даже высказывания ньютоновской физики об абсолютном движении не являются бессмысленными, ибо можно задать критерии, показывающие, когда эти высказывания истинны, а когда ложны. В опыте Майкельсона возможность их верификации была уже не просто мыслима, но и задана практически. Напротив, такое предложение, как «Существует мир в себе, однако он совершенно непознаваем», лишено подлинного смысла. Только кажется, что оно имеет смысл, ибо обладают смыслом отдельные входящие в него слова «существует», «мир», «познаваем». Но если отрицается познаваемость этого мира, то в принципе невозможно установить, существует он или нет. Тем самым верификация исключается логически, ибо невозможно указать обстоятельства, при которых это предложение окажется истинным. Такое предложение вызывает представления, быть может, даже какие-то чувства, однако оно не говорит о каком-либо положении дел, оно не обладает никаким теоретическим содержанием. Оно внутренне противоречиво, ибо, утверждая непознаваемость мира, оно в то же время признает его бытие. (Для того чтобы увидеть противоречие, не нужно признавать наличие смысла у внутренне противоречивых предложений. Противоречие усматривается уже по одной синтаксической форме.)

Это различие смысла и бессмысленности нужно понимать таким образом, что оно относится к теоретическому, т. е. описательному содержанию высказываний. Поэтому «лишенный смысла» означает лишь: не имеющий такого содержания, не имеющий теоретического смысла, а не бессмысленный в обычном словоупотреблении.

Определения опираются, в конечном итоге, на указание обозначаемого. Указывать можно только на то, что дано непосредственно, что воспринимается. Благодаря тому что возможный смысл высказываний связан с опытом, он не может выходить за пределы этого опыта. Чего нельзя свести к опыту, для того вообще нельзя задать смысла. Это — принципиально важное следствие. Оно дает ясный критерий отграничения научного знания от метафизики71, к чему с самого начала стремился Венский кружок. Под «метафизикой» подразумевается претензия на такое знание, которое не довольствуется тем, что дает опытная наука, и выходит за ее границы. Для ее предложений вообще нельзя указать никакого способа верификации, они не сводимы к опыту. Поэтому они не имеют заданного смысла. Предложения метафизики представляют собой простой набор слов, который только выглядит похожим на осмысленные предложения, но это — псевдопредложения.

Такого рода предложения могут возникать двумя путями: во-первых, благодаря тому, что в них входит слово, не обладающее никаким значением, представляющее лишь мнимое понятие; во-вторых, благодаря тому, что слова, обладающие значением, соединяются таким образом, что при этом происходит нарушение правил логической грамматики. Псевдопонятие обозначает некоторое слово, когда условия задания значения для него не выполнены, т. е. согласно сказанному выше: если для предмета понятия нельзя задать никакого эмпирического отличительного признака. Такими словами являются, например, «первопричина», «безусловное», «абсолют», «в-себе-бытие», «ничто». Псевдопонятия возникают, например, благодаря тому, что, скажем, такое слово, как «ничто», употребляют в качестве имени некоторого предмета, хотя оно может использоваться лишь для формулировки отрицательных экзистенциальных предложений. И когда об этом предмете «ничто» что-то высказывают, получают псевдопредложения.