Алекс Меньшиков - Двадцать один

• Название: Двадцать один
• Автор: Алекс Меньшиков
• Издательство: Давид
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9965-0064-2

Почему еще в рукописи произведение молодого журналиста, студента петербургского журфака распространялось сотнями копий?

Беззащитная искренность, откровенность внутренних переживаний, доверие к читателю, смелость говорить о том, что трогает до глубины души и удивительно точное описание юношеского мироощущения. Голос автора перекрывает монотонный шум большого города, пробуждает чувства и раскрывает сердца.

Роман взросления, роман поиска собственного «я» и поиска жизненных ориентиров. Он вновь делает актуальным направление молодежной прозы. Искренней, местами наивной, но всегда — честной.

---

Я схватил и прочитал: «Мирослав! Веселого тебе праздника, любимый Друг!». Отправитель — Наташа.

Я разочарованно бросил телефон на стол. «Любимый Друг»! И как это понимать? Вот так подчеркнуто, с большой буквы: «Друг». Но любимый! Начало конца нашей дружбы — стадия номер один. Все это я уже проходил… Отличный Новый Год, ничего не скажешь! В сознание не сильно, но настойчиво стучались мысли. Так странно: успешный и популярный Мирослав встречает Новый Год в одиночестве. Он не на шумной вечеринке, не среди лучших друзей и красивых девушек — нет. Он совершенно один. И его ничего не ждет в новом году. Я чувствовал, что не в силах сдерживать эмоции. Из глаз капали слезы, мне было по-настоящему жалко одного человека — себя. Я ничего не мог с этим поделать.

Речи о том, чтобы сейчас куда-нибудь ехать, быть уже не могло. Я отключил телефон — все равно утром придет отчет обо всех звонках, и я прочитаю все sms с поздравлениями.

Может, и Маша напишет — но ждать сейчас, вздрагивая от каждого звонка, было бы издевательством над самим собой. Наташе и Кириллу я как-нибудь объясню свое отсутствие. Подумаю об этом завтра.

Я сидел на кровати, бессильно свесив руки, и озирался по сторонам. Спать не хотелось. Взгляд упал на полку с фильмами. «Что еще сегодня остается делать?» — подумал я. Взял с полки «Love Actually», поставил диск и забрался под одеяло. За окном метель постепенно утихала, снег падал плавно и большими хлопьями. На улице было тихо и спокойно. Не было слышно ни фейерверков, ни радостных воплей гуляющего города. На экране струились кадры, зазвучал саундтрек. Он создавал удивительное волшебное ощущение, волнующее и приятное.

I feel it in my fingers
I feel it in my toes
Christmas is all around me
And so the feeling grows

Я начинал чувствовать праздник. Мои переживания отступали на второй план, я расслабился, и плакать совсем не хотелось. Пусть у меня не все идеально сейчас, но сегодня нельзя грустить. Есть, я уверен, есть люди, которые меня любят и готовы ради меня на многое. Пусть их мало, но все же они есть. И это самое главное. Вот оно — волшебное ощущение праздника.

Мои глаза плавно закрывались, я поставил пустой бокал на прикроватную тумбочку. Перед глазами появлялись картины и сцены из моей жизни. Они смешивались и переплетались с кадрами фильма. Кирилл вдруг стал для меня рыжим парнем, собравшимся в Америку знакомиться с девушками. Ему ведь вечно не сидится на месте. Наташа, поджав губы, молчаливо страдала в образе несчастной жены героя Алана Рикмана. Вроде родные люди, а он влюблен в другую. Лена превратилась в актрису, снимающуюся в эротическом фильме. Мы столько лет были с ней рядом, близко-близко, а она обратила на меня внимание лишь теперь.

Одна лишь Маша грустно смотрела на меня, когда я показывал ей таблички с признаниями. Она была с другим. И я боялся, что опоздал.

Я засыпал.

14 Иллюзия яркой жизни

— Натали, ты скоро подъедешь?

— Я уже рядом. Там как, уже пускают?

— Нет, вот жду, мерзну.

Я стоял перед входом в Sunshine club в большой очереди, и раздраженно думал, когда же откроют двери. Я не люблю ночные клубы. Тем более в канун Рождества. И тем более, что Sunshine'a в январском вечере не наблюдалось.

Все дело в том, что после Нового года наутро позвонил Соболев:

— Доброе утро! — поприветствовал он меня бодрым голосом.

— Доброе оно позднее, — сонно процитировал я фразу из моего любимого фильма «Hitch», энергично моргая глазами в попытке проснуться.

— Все шутишь? Давай просыпайся!

— Сергей Анатольевич, вы что, вчера не праздновали? Откуда такая энергия первого января?

— Почему же? Праздновал, — серьезно ответил он, — немного. Так вот. Разбирал рабочую почту — мне прислали пресс-релиз….

— Какая неожиданность! В журнал — и пресс-релиз!

— Да подожди, не дерзи, юнкор! Ты слышал о конкурсе «Мисс вузов»?

— Не особо.

— В общем, шестого идешь в клуб «Sunshine». Нужен, конечно, репортаж… Хотя пиши уж как хочешь.

— В Рождество?

— Да. Кстати, поговори с организаторами. Узнай, почему выбрана именно такая дата.

— Хорошо, Сергей Анатольевич.

Вот так я и оказался морозным питерским вечером на улице. Я знал, что одному мне будет неуютно, и позвал Наташу. Я всегда ее зову в подобных случаях. А она меня. В общем — идеальные отношения.

Фейсконтрольщики, видимо, уснули: очередь в клуб заполняла маленький переулок. Я протиснулся ближе к входу — у меня была проходка. Я прислонился стене и стал оглядывать все прибывающую толпу. Обрывки хлестких фраз заструились в голове — записать бы. Но блокнот доставать было лениво.

Всю очередь можно было условно разделить на две группы. Вот ребята — не важно, девочки или мальчики — которых пустят. Их лица, независимо от пола, блестят часами солярия или автозагара. На многих парнях — макияж: пудра, тушь, которой они подводят брови. На шеях — шарфики, на ногах — узкие джинсы, облегающие худющие лодыжки. На плечах у ребят — большие сумки с короткими ручками. Такие, чтобы можно было на плечо вешать, на манер женской сумочки. Их размер остается загадкой: хотя, возможно, в них они потом выносят из клуба что-нибудь на память — лампочки, стаканы. С девочками проще: черные пальто, лакированные сапоги и рыщущий неудовлетворенный взгляд.

Вторая группа неинтересна совсем. Это те, которых не пустят. Они стоят наудачу с парой сотен рублей в кармане и порванных кроссовках. Стоят, чтобы, натолкнувшись на руку фейсконтрольщика, выругаться, развернуться и спокойно пойти в другое заведение. И, в конце концов, потратить последние деньги на бутылку дешевой водки. Когда среди ночи, опрокинув пару стаканов виски-колы ты захочешь выйти, как из жаркой сауны на свежий воздух, ты сразу их опознаешь. Напротив входа, на другой стороне улицы — это они в грязных выражениях комментируют всех, кого видят. Включая тебя.

Тем временем сзади буквально подлетела Наташа.

— Прости, я опоздала! А-а-а! Как холодно! Ты не замерз? Еще не пускают?

— Как видишь… Привет!

— Ты чего такой невеселый-то? Тусить-тусить!

Наконец открыли двери. Толпа мгновенно мобилизовалась и, спрессовавшись, устремилась в руки фейсконтроля. Станция метро «Невский проспект» в утренние часы сильно проигрывает в сравнении с этой бессмысленной давкой. У входа в один из самых дорогих, кстати, клубов Петербурга. Работать локтями — важное умение журналиста. С криками «У нас аккредитация!» и размахивая корочкой «PRESS» мы попали внутрь. Из толпы послышались возмущенные окрики. Но миссия выполнена: здесь тепло и, насколько это возможно, безопасно.

Мы поднялись по темной лестнице на третий этаж. Играл acid-house, танцпол был абсолютно пустой. Сбоку около бара стоял мужчина с модельной стрижкой, в костюме с бейджем, перевернутым обратной стороной. Я обратился к нему.

— Здравствуйте, мы — пресса. Скажите, пожалуйста, когда начало мероприятия?

— Пока не ясно. Но не раньше, чем часа через три.

— А почему в программе написано, что начало в 23–30?

— Мало ли что там написано! Это нормальная практика.

— То есть вы считаете, что это нормально? Что это вообще за непрофессионализм? — вмешалась Наташа.

— Все, спасибо за информацию. Наташ, не ругайся! — Я свернул разговор и направился к стойке бара заказать кофе.

Мы присели на диванчик. Прямо за нашими спинами стояла колонка, заставляющая вибрировать все вокруг, но больше присесть было некуда — пока мы ругались, места уже заняли. Громкая музыка не располагала к разговору. Я маленькими глотками пил кофе, Наташа курила длинные сигареты.

Напротив нас одиноко двигался в каком-то необычном танце худенький мужичок. Пластика у него была отличная, но стиль его танца было определить невозможно: он просто крутился и извивался в такт музыке. Когда он развернулся к нам и стал жестами приглашать танцевать, мы переглянулись и засмеялись. Какой же он странный!

Наташа, докурив, встала и пошла поправлять make-up. Танцпол постепенно заполнялся людьми. Студенты финансовых ВУЗов в белых рубашках и с большими бляхами на ремнях подолгу здоровались друг с другом. Девушки целовали всех подряд, визжали «привет, дорогая» и радостно трясли загорелыми ручками над головой.

Скучно! Одна и та же тусовка, одни и те же лица. Я был знаком с большинством из них, но память наотрез отказывалась выплескивать в сознание их имена. Вставать и приветствовать кого попало было лень. Некоторые подходили сами: девочки наклонялись, чмокая губами возле моего уха, парни норовили ударить меня в грудь плечом при особом «пацанском» рукопожатии.

Вернулась Наташа с двумя стаканами в руках.

— Твой виски-кола. Ты же любишь?

— Наташ, я не хочу пить…

— Нет, ты должен. Я не хочу, чтобы ты грустил!