Аллен Курцвейл - Часы зла

• Название: Часы зла
• Автор: Аллен Курцвейл
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016082-8, 5-9577-0204-8

Зачем понадобилось эксцентричному старику миллионеру, владеющему уникальной коллекцией старинных рукописей, нанять молодого ученого, чтобы тот восстановил историю жизни давным-давно умершего человека?

Каприз? Нелепость? Возможно…

Но… какая же тайна скрывается в пожелтевших от времени манускриптах, если за обладание ею — убивают, убивают и убивают снова?

---

Джессон остановил рулон шлепанцем, поднял его и начал скручивать бумагу. Полоска бумаги приподнялась над ковром, образуя хрупкий мостик между автором и его героем. И тут я оказался перед выбором. Можно было преодолеть эту хрупкую преграду и сделать шаг к примирению, можно было вырвать бумагу из рук Джессона и окончательно с ним рассориться. Я выбрал третий вариант. Развернулся и вышел из «Фестиналенте», цитируя строки из Джонсона: «Из всех печалей, что нам травят путь земной, нет горше и обидней шутки злой».

Глава 59

— Alors?[52] — осведомилась Ник.

— Давай, выкладывай, — сказал Нортон.

— Так он купился на эту хохму? — нетерпеливо спросил Спиайт.

— Да едва сам не положил голову на ту плаху, — ответил я.

— А молескиновые стельки произвели впечатление? — спросил Нортон.

— Ага.

— И вся эта муть насчет сигнализации и минирования?

— И она тоже.

— Ну а как прошло представление с плавающими в воздухе часами?

— Как по маслу.

Я прошел по коридору, жена и оба моих друга следовали по пятам. Я тяжело рухнул на кушетку.

— Нельзя ли отложить отчет до завтра? Я просто ног под собой не чую.

— Не выйдет, — сказал Нортон. — Даром, что ли, мы прождали всю ночь? Нам нужен самый подробный отчет, и немедленно!

Ник присела рядом со мной на кушетку.

— Так Отшельник ни о чем не догадался?

— Он понял, что часов у Штольца нет. И что видеопленка с разрушением брегета — фальшивка. Штольц ошибся со звоном. Но вот чего не заподозрил Джессон, так это нашего участия. И тут я не выдержал и сам раскололся. Наверное, просто перегорел. И дело приняло довольно неприятный оборот.

Ник нервно покосилась на меня:

— Так все кончено?

— Определенно.

— На чем вы все-таки остановились? — спросил Спиайт.

— Если коротко, то на следующем: отныне Генри Джеймс Джессон-третий будет добиваться «Королевы» в одиночку.

— Замечательно, — пробормотал Нортон. — Но разве не можем мы еще раз наведаться в Пассаж к Штольцу? И как именно выглядела кончина этих часов? Где-то я вычитал о чудесах, которые его техники проделывают с параллельной проекцией.

— Да, это они умеют, и не только на экране. Но я ведь уже говорил, мы с Джессоном расстались раз и навсегда, причем не самым лучшим образом.

— Ну и как же лучше решить эту проблему?

— Какую? Мою с Джессоном?

— Да нет, — сказал Нортон. — С просмотром фильма.

Переубеждать его, похоже, было бессмысленно.

— Помнишь известный снимок атомной бомбы? Так вот, если совместить это облако в виде гриба с отрывками из документального фильма об операции на человеческом сердце — нам показывали на уроках биологии, — можно получить представление о внешнем виде часов после того, как на них обрушился нож гильотины.

— И все же я не понимаю, — заметил Спиайт, — как это Штольцу удалось превратить неподвижную фотографию в кинопленку с действующим, тикающим часовым механизмом.

— Остается лишь принять все это на веру, — сказал Нортон. — Этот тип практически изобрел весьма выразительное объемное изображение.

Не желая углубляться в технические аспекты достижений Штольца, я сказал:

— Лично для меня интерес представляет лишь выразительность отображения событий в романе, который я собираюсь написать.

Спиайт тут же навострил ушки.

— Так, значит, наш Центр может рассчитывать на скорое получение еще одной твоей высокохудожественной книжки? Продолжение «Бланков любви»?

— Нет. У меня на уме нечто более амбициозное. Развернутые контраргументы.

— В чей адрес? — в один голос воскликнули Нортон со Спиайтом.

— Джессона, разумеется. Он обвинил меня в неспособности сочинить хотя бы одно осмысленное и складное произведение, несмотря на пристрастие постоянно делать заметки. И еще сказал, что эти мои записи в книжке есть не что иное, как воровство.

— Нет, я больше не могу! — протянул Нортон.

— Вообще-то определенный смысл в его словах имеется. Я начинаю понимать, что выдумки имеют большое преимущество над реальностью.

— Ладно, если ты напишешь это произведение, — сказал Спиайт, — мы можем попросить Ник перепечатать его на свиток. И подсунем его в фонограф.

Я тут же отверг данную идею.

— Давайте оставим все эти механические штучки Джессону. Меня куда больше греет создание самых незамысловатых хроник. Ни звона колоколов, ни пения труб, ни боя барабанов, а уж тем более — никаких заводных ручек.

— Надо так понимать, это исключает наличие в хрониках мистера Потайные Отделения? — спросил Нортон.

— О нет, местечко там для него найдется.

— Когда закончишь, — сказал Спиайт, — я устрою выставку всех твоих работ, где будут и записные книжки, и роман, и «Бланки любви», и, возможно, даже новая раскладная «Камасутра» в картинках.

— Не думаю, что директор нашего заведения придет в восторг, узнав, что эта «Камасутра» представлена на всеобщее обозрение.

— Да, наверное, ты прав, — сказал Спиайт.

— Ребята, поймите меня правильно. Ни в коем случае не хочу показаться неблагодарным, но у меня на уме совсем другие экспонаты.

— Как хочешь, — немного обиженным тоном заметил Спиайт. — Но может, все-таки устроишь чтение для спонсора нашего Центра? Фонды у нас имеются.

— Очень мило с твоей стороны, но давай немного повременим.

— Нет проблем, — вздохнул Спиайт. — Никто не собирается смотреть на часы.

* * *

За несколько лет работы я наловчился составлять разного рода списки. И вот я взялся за дело и, не ограничиваемый всякими там рубриками, не заботясь об оформлении, почерке и жанре, к которому могли бы принадлежать эти заметки, принялся строчить. Карандаш так и порхал по бумаге.

Метод мой был прост. Я собрал все бланки требований, накопившиеся у меня за время работы с Джессоном, и начал выстраивать их в хронологическом порядке. Требования служили мне своеобразным ключом. Прошло ровно полгода с того дня, как я покинул Джессона, и вот у меня уже появился план книги, описывающей поиски «Королевы». Ник внимательно прочитала написанное, поправила мой скверный французский, а затем уволокла меня в спальню, чтобы усовершенствовать сцену соблазнения.

Аналогичное рвение и усердие она проявила и в оформлении книги. Перебрав с полдюжины шрифтов и сочтя их лишенными очарования, она остановилась на «Гауди модерн» с его залихватски заостренными дефисами и изящным курсивом. Я тоже оказался не промах и предложил обозначать главы изображением циферблата с определенным числом. Ник тут же подхватила эту идею и развила ее: предложила выстроить текст таким образом, чтобы он занимал ровно триста шестьдесят страниц. Мало того, она усилила «часовой» мотив, украсив книгу графически строгим изображением зубчатых колесиков из «Марии Антуанетты». И объяснила это тем, что регулятор хода столь же важен для движения моего «часового механизма», как и для «Королевы».

Глава 60

Мое первое выступление в качестве профессионального писателя — я могу позволить назвать себя писателем лишь потому, что именно так назвали меня в выпуске библиотечных новостей, а Спиайт даже заставил свой исследовательский Центр выплатить мне гонорар в размере ста пятидесяти долларов — должно было состояться в роскошном зале заседаний совета попечителей. Но, узнав об этом, Динти пришел в ярость и запретил использовать зал. Он до сих пор помнил гонки на колесницах и подогретую виски вакханалию, что разразилась вслед за ними. А потому Спиайту пришлось импровизировать. Он собрал где только можно раскладные стулья и расставил их в гардеробе, под главной лестницей.

Но мест, слава Богу, хватило, потому как на выступление явились примерно человек десять моих коллег, не больше, плюс Ник, Кристофер Лайонз и Эммануэль Орнштейн. Спиайт разослал приглашения по почте. Разослал всем, кто имел хотя бы какое-то отношение к поиску брегета, в том числе и Штольцу с Джессоном. Штольц прислал открытку с извинениями и сожалениями, что никак не может быть. (Причина вполне уважительная — в тот день должно было состояться открытие его Пассажа.)

Ну а чем же объяснялась неявка второго главного действующего лица? Честно говоря, не заметив в кучке присутствующих желтого жилета с пурпурной ленточкой на спине, я с облегчением вздохнул. Сомневаюсь, что если б на выступлении присутствовал Джессон, я бы справился со своей задачей. Мне и без того было нелегко выдерживать циклопический взгляд мистера Орнштейна — тот неизвестно с какой целью прихватил с собой лупу.

Спиайт взобрался ко мне на трибуну и зазвонил в колокольчик. Динь-динь-динь! А затем произнес вступительную речь:

— Приветствую вас, дамы и господа! Центр материальной культуры имел честь спонсировать литературные начинания моего близкого друга Александра Шорта. Большинству из вас Александр известен совсем в другом качестве — как библиотекарь, работающий в справочном отделе и из любопытства вечно снующий по читальному залу с записной книжкой за пазухой. Но несколько месяцев тому назад он отказался от этой книжки в пользу другой. А вот какой именно — точно не скажу. Даже меня, своего близкого друга, он все это время держал в неведении. И только сегодня нам предстоит узнать, что это за труд, и оценить его по достоинству. Так что без лишних церемоний передаю слово автору.