Вячеслав Пьецух - Четвертый Рим

• Название: Четвертый Рим
• Автор: Вячеслав Пьецух
• Жанр: Русская классическая проза

---

Работая над докладом, он до такой степени утомился, что позволил себе пятнадцатиминутный перерыв и отправился погулять. Он в тысячный раз осмотрел царь-пушку, побродил по Ивановской площади и немного постоял у чугунного парапета, глядя на Замоскворечье, над которым там и сям поднимались коричневые дымы. В эти минуты он размышлял о том, какие требуются и еще потребуются от большевиков титанические усилия, чтобы оседлать варварскую страну, тысячу лет прозябавшую в похмельном бреду и в дреме. И какое это для большевиков счастье всемирно-исторического масштаба, что на переломе эпох во главе партии и державы стоит такой гениальный стратег, как Сталин; правда, гайки он заворачивает будь здоров, но разве этот гений не волен миловать и казнить?.. Ведь про то, что социализм в перспективе несет русскому простонародью почти идеальное общественное устройство, о котором можно только мечтать, знают в Союзе все, но про то, как построить социализм, знает он один и никто, кроме него, не знает. И каким нужно быть тонким провидцем, чтобы сознательно сделать ставку на посредственность, которая, во-первых, надежно обеспечивает опору, а во-вторых, открывает простор для самого отъявленного маневра, на какой только способна гениальная голова. Именно поэтому победа социализма в СССР есть вопрос времени - это факт. Хотя, как говорится, "пока солнышко взойдет, роса очи выест", еще, наверное, год-другой - и такая тут начнется кровавая мясорубка, такие головы полетят, что, пожалуй, пора рвать когти, пора перебираться в какую-нибудь негероическую страну...

От этих мыслей его отвлек один отвратительный ручной зверь: примерно в том месте, где когда-то стоял памятник Александру II, он приметил лису Бухарина, которая самозабвенно гонялась за сизарями; метрах в пятидесяти по направлению к Спасской башне виднелись результаты ее охоты, именно там валялись, как грязные тряпочки, несколько растерзанных голубей в ореоле из окровавленных сизых перьев, которые произвели на него тошнотное впечатление, и он подумал, что эту чертову лису хорошо было бы извести.

Только он воротился в свою рабочую комнатку, как затрезвонил противным голосом телефон: звонил из ОГПУ старинный его товарищ, с которым они были однокашниками по Промышленной академии, и просил подсунуть Хозяину одну многозначительную бумагу.

Бажанов ждал порученца с Лубянки примерно минут пятнадцать, от нечего делать размышляя на тот предмет, каким именно способом он во благовременье покинет Страну Советов; набьется ли на зарубежную командировку или же просто-напросто перейдет границу и осядет в каком-нибудь мелком, непримечательном государстве, где его даже с собаками не найдут. После он подумал о том с нехорошим чувством, что Хозяину могут не понравиться его замечания, сделанные к докладу, и он опять скажет, то ли шутя, то ли с раздражением и угрозой: "Ты, Бажанов, хочешь быть святее папы Римского. В конце концов, кто у нас теоретик партии, товарищ Бажанов или товарищ Сталин?" И у него от этих слов опять позорно ослабнут ноги.

6

Иосиф Виссарионович проснулся около часу дня. Одевшись, он мягкой своей походкой походил по квартире, как если бы что-то искал, потерянное вчера, потом съел в столовой тарелку манной каши с изюмом, поблагодарил подавальщицу, закурил трубку и отправился в кабинет. Там он какое-то время сидел без дела, наблюдая за воробьями, скакавшими по карнизу, а в голове у него, невесть отчего, вертелись слова дурака Керенского: "Душу свою погублю, а Россию спасу", которые он вычитал в воспоминаниях Шульгина. Затем он работал с донесениями от Ягоды, а в пятом часу явился помощник Бажанов, похожий на старорежимного офицера. С этим Бажановым он в тот день занимался дольше обычного, так как дело коснулось некоторых ленинских выкормышей, которых он на дух не выносил. Напоследок Бажанов ему сказал:

- Поступило письмо от некоего Свиридонова, члена ВКП(б) с одиннадцатого года.

- Это не тот ли Свиридонов, - спросил Иосиф Виссарионович, - который был заместителем у Цюрупы?

- Тот самый, - сказал Бажанов.

- Ну и что же он пишет?

- Что проект Дворца Советов составлен халатно и требует доработки.

- А конкретно он что-нибудь предлагает?

- Конкретно он предлагает разместить библиотеку в голове у статуи Владимира Ильича.

- А в штанах у Ильича он ничего не собирается разместить? Несчастный я человек, Бажанов! Какими дураками приходится управлять...

- Совершенно с вами согласен, товарищ Сталин, - сказал Бажанов и от досады принялся ломать пальцы.

7

По той причине, что преподаватель исторического материализма заболел сыпным тифом, на другой день два первых часа были отменены, и Ваня Праздников, Сонька-Гидроплан, Сашка Завизион плюс еще двое парней из группы договорились понаведаться на строительную площадку Дворца Советов. Они доехали на трамвае до Пречистенских ворот и пешком спустились к Москве-реке; дорогой Сашка Завизион рассказывал, что если позвонить Маяковскому по его лубянскому телефону 73-88, то будто бы поэт поднимает трубку и говорит: "На что жалуетесь?" - даром что он умер два года тому назад.

- Не остри, пожалуйста, - сказала ему Соня Понарошкина, - ненавижу, когда острят.

На том месте, где до зимы прошлого года стоял храм во имя Христа Спасителя, зиял котлован, похожий на воронку от бомбы огромной силы, в котором копошились человечки размером с дюймовый гвоздь. Двое парней из группы, приладившись у деревянного ограждения, стали плеваться вниз и действительно с ног до головы заплевали одного немца, выписанного из Мюнхена за недостатком специалистов по изоляционным материалам, а Ваня Праздников стал объяснять товарищам, что к чему.

- Главная сложность - это опора, - говорил он, - потому что на этом месте скоро встанет самое высокое здание в мире, которое будет весить как планета средней величины. Вон там внизу экскаваторы дорылись до трех скальных напластований - на них-то и обопрется Дворец Советов...

- Я вот только думаю, - засомневался Саша Завизион, - как бы Москва-река не размыла его фундамент.

- Плохого же ты мнения о нашем градостроительстве, - сказал Ваня. Во-первых, напластования защищены от реки расплавленным битумом, а во-вторых, на фундамент идет цемент марки "ДС", который под воздействием влаги как раз образует слой изоляции, так что вода ему только на пользу, а не во вред. Да еще в качестве защитного материала в дело пойдет асбестовая бумага, пропитанная битумом, а это товар вечный, который не износится никогда. Вообще, ребята, Дворец Советов будет прежде всего замечателен тем, что его воздвигнут не на сотни лет, как у буржуев, а практически навсегда. Представляете - навсегда!

- Честно говоря, - сказала Соня Понарошкина, - это трудно себе представить.

- Идем дальше... Сталь для каркаса тоже марки "ДС", прочность на сорок процентов выше, чем у нормативной мостовой стали, а от коррозии ее защитит специальная эмаль на жидком стекле, которую разработали советские инженеры. Вот только статуя Владимира Ильича будет выполнена в монель-металле, то есть в никелевой бронзе, и тут мы, конечно, даем слабину перед лицом мирового капитализма, потому что из этого монель-металла сделана крыша на Пенсильванском вокзале, - обидно, конечно, но это так. А в остальном мир содрогнется от дерзновенности нашей технической мысли, которая переплюнет самые фантастические мечты. Ведь только подумайте: посетители Дворца Советов будут выделять за час пребывания один миллион калорий, чего, между прочим, хватило бы на обогрев областного центра вроде Курска или Орла!

- С ума сойти можно! - сказала Соня. - А сколько он электричества будет жрать?

Ваня ответил:

- Сорок тысяч киловатт в час, но это, в общем-то, не предел.

- Да! - сказал Сашка Завизион. - Вот это будет настоящий социализм, который можно рукой потрогать. А потом понастроят для рабочих хоромы с паровым отоплением, и все-то будет в нашей стране прекрасно - и душа, и одежда, и лицо, и мысли...

- Насчет лиц, - заметила Соня Понарошкина, - я все-таки сомневаюсь. Вот смотрю на эти рожи и сомневаюсь.

Видимо, Соня имела в виду какую-то крестьянскую депутацию, которая явилась в столицу для осмотра достопримечательностей и теперь глазела на котлован; одежда у земледельцев отличалась бедностью чрезвычайной, и физиономии были действительно не того.

- Я думал об этом, - сказал Сашка Завизион. - Данный просчет природы мы будем устранять по-революционному, то есть оперативно. Поскольку при социализме все должно быть прекрасно, и каждый кривой нос есть отчасти контрреволюция, то всех страхолюдин станут со временем направлять на пластическую операцию, чтобы они не портили общий вид.

- Не умничай, пожалуйста, - сказала Соня, - тебе это не идет.

- А я и не умничаю, я теоретически рассуждаю.

Ваня спросил у Сашки:

- Ну а если кому-то нравится его нос?

- Нам-то что за дело! Нравится не нравится, а если чей-то нос противоречит идее социализма, то пусть он в организационном порядке идет под нож. Мы распространим, так сказать, принудительную красоту, потому что у нас, слава Богу, общественное выше личного и каждый отдельный человек обязан подчиниться воле широких масс.