Фелиция Флакс - Зеркало души

• Название: Зеркало души
• Автор: Фелиция Флакс
• Издательство: Клеопатра
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1257-8

Скромная библиотекарша Радмила Туманова вела размеренную, распланированную до мелочей жизнь, ничего от судьбы не ждала и не просила. Но в одно прекрасное (или ужасное) утро все переменилось.

Она оказалась между двух ярких огней, двух мужчин, красивых, умных, талантливых, между отцом и сыном. И виной всему ее глаза — невероятно красивые, удивительные, неповторимые — глаза зачарованной феи.

---

— Лично я ничего говорить не хочу. Я хочу, чтобы о нем говорили вы, — покачал головой Ипатов-старший.

Он откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

— А мне нечего сказать, — вскинулась Радмила, которая вдруг стала получать мазохистское удовольствие от разговора. — Разве только, что в результате курса интенсивной терапии, болезнь моя излечилась и диагноз «абсолютная невинность» вычеркнут из больничной карты. Лечащим врачом был Феликс Витальевич Ипатов. На данный момент я прохожу курс реабилитации после затяжной болезни.

Губы Виталия Викторовича надломились в волчьей усмешке. В темных глазах блеснули вражьи огоньки. Он обожал принимать вызовы. И, приняв, делался сущим дьяволом.

— Вы мне, Радмила, очень нравитесь, — ласково начал он. — Хорошая вы девушка. И только… А Феликс — это особая часть моей жизни и меня самого. Я ему даю возможность поступать так, как хочется, однако не позволю совершить роковую ошибку.

Вот он — настоящий Ипатов. Тот, кто сумеет перешагнуть через все и всех. Радмила смотрела на него другими глазами.

— Роковая ошибка — это, надо полагать, я? Вы мне льстите, Виталий Викторович!

— Роковая ошибка — это упущенные возможности, — отрезал Ипатов. — Вы — просто библиотекарь, а он — известный фотограф, очень талантливый, шаг за шагом приближающийся к вершине успеха. У него скоро откроется персональная выставка…

— Это вы к тому, что мы с ним не пара? Точнее, что я ему не пара? — Радмила окаменела, но дерзкая улыбка по-прежнему цвела на затвердевших губах.

— Это я к тому, что возможны великие фатальные разочарования с обеих сторон. — Виталий Викторович покачал головой. — Я просто хочу вас предупредить…

— Спасибо, вы такой «добросердечный» …

— А как же. Добрый пастырь мое второе имя. И я считаю себя обязанным наставить заблудшие души на путь истинный.

— Заблудшие — это от слова «блуд»? — прищурилась Радмила. Губы у нее устали улыбаться.

Виталий Викторович не сдержался и сделал несколько медленных хлопков-аплодисментов.

— Вы — достойный противник, Радмила. И я не буду вас недооценивать.

— А я — вас.

Они посмотрели друг другу в глаза. Видя опасный блеск в пиратских очах Ипатова-старшего, Радмила снова ощутила стеснение в груди. Все-таки Виталий Викторович — личность потрясающая, хоть и мерзавец — первостатейный.

— Вы с Феликсом говорили обо мне? — спросила она некоторое время спустя.

— Пока нет.

— А будете?

— Может статься.

Ипатов-старший играл по своим правилам. Выудить из него хоть что-то без его желания не предоставлялось возможным.

— И что вы ему скажете обо мне? — Радмила сдержала тяжкий вздох.

— Лишь то, что может изменить ход его мыслей.

— Неправду то есть?

— Наоборот.

Радмила допила вино. Теперь оно невозможно горчило, или это во рту у нее? Она обвела печальными глазами затемненный элегантный интерьер ресторана. Красиво. Да, она тут совсем не к месту. Ее место за библиотекарской стойкой. «Дом Периньон», устрицы, консоме и французские десерты — это для тех, кто не родился Радмилой Тумановой.

Пора прощаться. С этим миром, иллюзиями и мечтами. Но не с Феликсом!

— Мы останемся с вами друзьями, Радмила? — Голос Виталия Викторовича неожиданно наполнился вкрадчивыми бархатистыми тонами.

Вот ведь какой! Только что угрожал, глумился, и вот уже о дружбе поет. Радмила мысленно вскипела.

— Если только расстанемся навсегда, — процедила она сквозь зубы.

— Навсегда не получится. По крайней мере, пока вы спите с Феликсом. — Ипатов-старший понимающе усмехнулся. — На вашем пути я, конечно, стоять не буду. Но я буду маячить за спиной…

— Тогда я не стану оборачиваться.

— Это правильно. Потому что если вы обернетесь — можете сделать неверный шаг, а я промахом обязательно воспользуюсь.

Радмила кивнула. Да уж, Ипатов-старший своего не упустит. Очень проницательный и умный враг. А она даже воевать толком не умеет.

* * *

От Феликса она не ждала вопросов. Она его самого не ждала в этот вечер. Он должен был уйти на запланированные съемки и вернуться лишь на следующий день.

Но когда она, войдя в квартиру, включила свет, Феликс лежал на софе. Не спал. Лежал в темноте с раскрытыми глазами, как будто дожидаясь ее.

Лицо у нее все еще было искажено горечью от общения с Виталием Викторовичем, она мечтала разрыдаться в подушку и не сразу с собой справилась. Феликс обязательно должен был заметить эти гримасы, увлажнившиеся глаза и подрагивающие губы. Он ведь фотограф! Гениальный…

Сердце у нее сжалось. А может быть, Виталий Викторович прав? Может, ей действительно не следует встречаться с человеком, который мыслями в другой Вселенной?

Что его держит около нее? Возможно, какой-нибудь циничный расчет? Или чувство вины за «попорченную» невинность? Или он выжидает время, чтобы изящно распрощаться?

От подобных мыслей сделалось тошно.

— Почему ты здесь? — спросила она, потянувшись к застежке платья.

— На улице дождь. — Феликс умел объясняться по-инопланетянски, как и его отец.

— Съемки отменились?

— Можно и так сказать.

Она вздохнула. Стянула с себя платье, отшвырнула его как ненужную тряпку (а так оно и было) и присела на софу.

— Я тебе нравлюсь? — Этот вопрос легко слетел с ее напряженных побледневших губ.

На самом деле хотела спросить: «Любишь ли ты меня?» — но побоялась острого пронзающего вопроса. Этим вопросом можно убить.

Ресницы Феликса дрогнули. А у нее дрогнуло сердце от возникшей заминки. Она жадно всматривалась в лицо Ипатова-младшего, пытаясь уловить правду (отвратительную правду), прочитать ее в глазах, разгадать по едва заметной мимике лицевых мышц.

— В твоих глазах звезды. Очень близко. А звезды — это именно то, что мне нужно. Звезды меня вдохновляют, — наконец, проговорил Феликс ровным голосом.

Радмила стиснула влажные пальцы. Правду! Она хотела услышать правду! Что ей красивые, сложнопереплетенные, пропитанные розовой карамелью фразы! Да или нет — вот что она хотела услышать.

— Так да или нет?

Феликс тихо улыбнулся. Он привычно притянул ее к себе. Движением, которое выдавало в нем неистового любовника.

— Да — это слишком короткий ответ; нет — слишком неправильный. — Его дыхание согревало. — Должно быть еще какое-то слово, которое бы оказалось самым точным. Верным.

— Ты его знаешь?

— Подозреваю, что знаю.

— Ты мне его скажешь?

— Дай мне время.

Радмила смирилась. Она связалась с Феликсом, а потому не должна ждать банальных объяснений. Ее удел — намеки и полуправда. Это в лучшем случае. И месть ее будет такой же.

— Твой папа был сегодня со мной честен, как никогда, — коротко обмолвилась она, распластываясь по софе.

— Заболел, наверное. — Феликс усмехнулся и прижался к ней.

В его лице ничего не поменялось. Он по-прежнему не жаждал узнать подробности. Изгрызенную сомнениями Радмилу это явное равнодушие все больше бесило.

— Он сказал все, что обо мне думает, — продолжала она с садомазохистским блаженством в голосе.

— Не может такого быть. Если бы отец решился сказать все, что он думает, то ему бы одного вчера не хватило. Он у меня слишком много думает. А ты вернулась чересчур скоро. Пары часов ему вряд ли хватило бы для всех мыслеизлияний.

— Ну-у, тогда он сделал выборку. Очень яркую. Я тронута.

— В смысле, умом тронулась от папочкиных мыслей вслух? Понимаю.

Ипатов-младший тоже стервец! Издевается без зазрения совести! Там, где нужно быть серьезным, он становится шутом. В отличие от своего папули, который шут везде, но только не там, где все серьезно. Там — он дьявол.

— Ничего ты не понимаешь! — в сердцах воскликнула она и замолчала.

Надолго.

До утра.

9

В ее душе поселились демоны. Сомнения, меланхолии и крепнущее безумие.

Лучшего Виталий Викторович и желать бы не мог. Своего он добился. Его противник слабел на глазах, пропитываясь бессилием и страхами. Хирел и таял.

Изнемогал.

Даже жаль, что Ипатов-старший не мог насладиться плодами своей подрывной деятельности. С их последней встречи в ресторане он не давал о себе знать. Ни малейшим проявлением.

Ей бы успокоиться. Наплевать на Ипатова-старшего и наслаждаться Ипатовым-младшим. Но в дело вступила совесть, и громко заговорил холодный разум.

Может быть, Виталий Викторович все же прав — что она не пара его сыну?

Феликс…

Ах, Феликс. Слишком много в нем такого, что ее сводит с ума. Слишком много того, что делает ее счастливой. А он, между прочим, гений. С большим будущим. У него выставка персональная через три месяца открывается.