Роберт Твиггер - Злые белые пижамы

• Название: Злые белые пижамы
• Автор: Роберт Твиггер
• Жанр: Спорт

---

Теперь у нас были черные пояса — жесткий, несгибаемый хлопок или шелк, если вы были одурачены «специальным» предложением Аги, который в конечном счете брал на тридцать долларов больше, чем он запросил вначале. Итак, с какой стати я все еще находился там? Это казалось безумием, вернуться еще на два месяца в ад, но все до единого сделали это. Не было достаточным только получить черный пояс, вы также должны были иметь свидетельство об окончании полного курса. И наши свидетельства были последними, из когда-либо подписанных Канчо, что было известно по слухам от Малыша Ника. «Как он управляет этим? — спросил Вилл. — Из могилы?»

Малыш Ник сообщил, что Канчо подписал массу свидетельств перед смертью, это было похоже на то, как Сальвадор Дали ставил автограф на чистые холсты.

Несколько дней спустя возобновились жесткие кангейко, ранние утренние тяжелые зимние тренировки. Мы вставали в пять утра, чтобы быть в додзё в шесть тридцать. Тренировка начиналась в семь утра, с открытыми окнами, что продолжалось в течение самых холодных десяти дней года. За те десять дней непрерывных тренировок был пройден весь базовый учебный план айкидо Ёшинкан. Это вынуждало учителя демонстрировать технику дважды, затем все делали эту технику в течение нескольких минут перед тем, как углубиться в изучение следующей техники.

Накано недвусмысленно отсутствовал в списке учителей. Он был, очевидно, в немилости. Слишком много людей, включая родителей детей, обучающихся айкидо, видели его чрезмерную силу. Неудивительно, что на утренних ежедневных часовых занятиях присутствовало всего двое или трое ребят, тогда как в прошлом году насчитывалось десять или двенадцать юнцов.

Сэншусей, как ожидалось, должны были теперь предоставлять себя как укэ демонстрирующим технику учителям. Мы должны были бежать и предлагать себя в качестве укэ, чтобы нам оказали честь быть брошенными.

Инцидент с Накано встряхнул меня. Я не собирался жертвовать собой так, чтобы какой-то громила мог похвастаться своими навыками. С другой стороны, я вычислил это как реакцию на инцидент, каждый должен был двигаться мягко со своим укэ. И, хотя это было ненавистным соображением, быть партнером по демонстрации давало определенную полезную возможность подлизаться.

Моя дилемма решилась, когда Оямада выбрал меня для демонстрации техники. Я все еще нервничал, когда работал в паре с учителем, и это возбуждение не позволило ему довести начатое до конца, потому как я напрягался и двигался с большей, чем обычно нехваткой изящества. Бен назвал это «атакой игуаны». Но я был укэ старшего учителя, хотя Оямада был в самом низу списка старших преподавателей, и все же я чувствовал себя столь же гордым, как школьник, отобранный для руководства школьной спортивной командой.

Теперь мы вернулись к регулярным тренировкам, готовясь к заключительному тесту и к получению окончательной награды — свидетельства о завершении полного курса. Стефан Отто говорил: «Последние шесть недель, мужики, были для меня самыми трудными, в психологическом плане самыми трудными.»

На следующий день после того, как кангейко окончились, Мастард заставил нас тренироваться в хаджимэ. Серии хаджимэ Мастарда всегда были невовремя. Он заставил нас пройти такую серию перед тестом на черный пояс, что только привело к общей усталости, а не к боевому настрою, который он ожидал. Эта новогодняя хаджимэ, последняя, которую мы практиковали с нашими старыми партнерами, вызвала презрительное: «Вы все еще слабы. Вы должны быть сильнее.»

У меня случился приступ одышки во время этого упражнения. Неспособный отдышаться, я был близок к тому, чтобы сдаться. Вены в моем теле безумно пульсировали так, что я чувствовал свои легкие в стальном капкане каждый раз, когда напрягался. После урока я испытывал сильное сердцебиение, однако все же обнаружил что могу дышать снова. Спустя несколько недель хрипы и тому подобные признаки гриппа исчезли, но краткое появление одышки весьма меня пугало, это казалось похожим на травму мягких тканей или на перелом. Теперь я понял, почему англичанин Ник был столь неприкосновенен, когда у него случалась одышка. Тренировочная окружающая среда означала, что вы не могли остановиться, пока не умерли или не упали в обморок, но не будучи способным дышать, вы чувствовали себя ближе к смерти, чем просто вымотанным.

Бешеный Пес также был несчастлив. «Мне только начало казаться, что я вернул своё „чувство Бешеного Пса“», — пожаловался он в чайной комнате.

Новые партнеры были объявлены. Я надеялся, что мне в пару достанется либо Вилл либо Бэн, и мне достался Бэн. Вилл останется до конца с сумасшедшим армянином, Малышом Ником. Бешеный Пес получил Крэйга и казался совершенно счастливым.

Бэн был под два метра ростом, огромный, размахивающий руками, напоминающими ножки ребенка, нежели руки мужчины, и требовал иного подхода, чем остальные партнеры.

Мало того, что мы жили в одной крошечной комнате, теперь мы еще и обучались вместе по пять часов в день, борясь и преднамеренно травмируя друг друга время от времени. Я говорил Мастарду об этих внезапных побуждениях наказать Бэна ошибочно жестким замком. «Не волнуйся», — сказал он, — «каждый проходит эту фазу.» Реакция Бэна на агрессию состояла в том, чтобы чередовать сопротивление, которое мне понравилось, поскольку служило поводом для того, чтобы причинить боль, с чрезвычайной набожностью, поворачивающей щеку для удара при любой возможности, что приводило в бешенство.

Бэн все больше и больше времени проводил вдали от квартиры с его новой подругой, потомком первых исследователей Японии, простолицей девушкой, которая также занималась айкидо, и ходили слухи, что она уже была лишена невинности разбойником Агой. Это не останавливало Бэна, который был молод и достаточно романтичен, чтобы быть игнорируемым девушкой, которая весьма явно испытывала необходимость иметь парня-иностранца, которым Бэн мог быть. Моё собственное смутное недовольство ей только усилилось когда она села небрежно на шаткий унитаз в Фуджи Хайтс, сломала напрочь его крепление и вызвала наводнение нечистот из туалета в кухню.

Толстый Фрэнк починил туалет и сделал это гораздо лучше, чем в прошлый год. Но все мы знали, что дни Фуджи Хайтс были сочтены. По окончании курса Бэн должен был вернуться в Мельбурн и в университет после его годичного отсутствия, в течение которого он пребывал в Японии, Фрэнк планировал уехать вскоре в Австралию с его новой подругой. Крис был нерешителен, но все же говорил об Австралии тоже. Я не переживал о том, что придется покинуть это место, которое было отвратительной дырой даже в лучшие времена, но я терял компанию, я определенно терял свою компанию.

Бэн и Крис посетили Кикучи в больнице. Он был весел, сидя в кровати, и был счастлив видеть их. Он рассказал им, что Накано приходил каждый день, чтобы посетить его и, показав на тонкую вазу с белыми цветами, сказал: «Это от Накано сэнсэй.» И лишь ироническая гримаса была единственной реакцией на это, он находил такие посещения человеком, который его преследовал, невыносимыми. Без сомнения, то, что Накано должен был посещать свою жертву каждый день, было частью его публичного искупления вины, независимо от того, что чувствовала жертва от такой заботы.

Позже, когда я рассказал Кристофу об инциденте, он закатил глаза и издавал такие странные звуки, французское выражение симпатии, которые не могут быть переведены без движений вашего тела, пожимающего плечами. «Накано — мачо, испуганный человек. Когда он смотрит в зеркало, оно загрязнено и он не видит самого себя с ясностью. Возможно, зеркало необходимо отполировать, не разбив в гневе.»

После того, как рука Кикучи была зафиксирована должным образом, он возвратился в додзё, нося белую перевязь поверх доги. Он был, как и обычно, весьма весел и радостен, но его белая перевязь была особенно велика, как если бы он специально предупреждал нас. Я истолковал для себя это как знак, который призывал поберечь себя в течение заключительных нескольких недель курса.

Благородный уход

«Давным-давно боли в животе называли „ростками малодушия“. Это потому, что они появлялись внезапно и делали человека неподвижным.»

Хагакурэ

— Самооборона — это шутка, — сказал Даррен, стоя в раздевалке, обернутый махровым полотенцем, перед его стремительным уходом на вечернюю работу.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Все это искусственно, весь тот набор шаблонов, которые, однако, не бывают в реальных схватках. Они подходят к таким дракам, как та, которая была перед похоронами Канчо. Я лишь расслабился до конца на том парне и душил его. Это было айкидо, только будучи в состоянии переместить мой вес тяжести вниз, я смог сделать это. Но это «санкадзё против крепкого захвата» или «ирими-нагэ против переднего удара ногой», довольно академичны, вот что я вам скажу.