Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

В средние и высшие учебные заведения принимается евреев лишь 3 процента от общего числа поступающих, и, кроме того, заведения эти доступны лишь для более или менее зажиточного класса. Что касается городских школ, то, по статистическим исследованиям, результат приема в городские начальные училища в 1891/92 г., произведенного московской городской управой, представлялся в следующем виде.

Из 100 православных принято в 1890/91 г. 70,7 проц., не принято 26,6 проц., а из ста евреев принято 57,7 проц., не принято 42,3 проц.; при этом надо заметить, что Москва делится в учебном отношении на 3 пояса, и первый и второй пояс обнимают те местности, где живет самая значительная доля московских евреев (внутри кольца, образуемого Садовой улицей). И вот, в частности, в этих-то двух поясах не принятых в городские школы еврейских детей оказалось 64,2 проц. Следует заметить, что в том же году не было принято 73 ученика (16 мальчиков и 57 девочек) только потому, что они евреи (как сказано в отчете). В 1891/92 г. цифры приблизительно те же; не принято 10 человек с указанием о действительной причине отказа (иудейское вероисповедание). Мальчиков принимают меньше, чем девочек; но тогда как православных мальчиков принято меньше девочек на 7,6 проц., у старообрядцев — на 6 проц., у евреев эта цифра вырастает до 14,9 проц. Подводя итог, надо сказать, что в то время, как из православных, единоверцев и старообрядцев непринятых оказывается немного более ¼ (26–27 проц.), из евреев более 2/5 (42 проц.); а между тем по данным 1890/91 г. детей православных и пр., заявивших желание поступить в школу, было 90,5 проц. общего числа просителей, а евреев — 5,5 проц.; если же принять во внимание, что в то время православные, единоверцы и старообрядцы составляли примерно 91,9 проц. всего населения, а евреи — 2,0 проц., то станет ясно, насколько усиленнее в еврейском населении спрос на первоначальное обучение (население евреев меньше общего числа населения в 45 раз, а желающих поступить в школу лишь в 15 раз, что дает отношение 45:15, т. е. 3:1). Прибавьте, что отказ вообще вдвое чаще встречают евреи (если брать абсолютные цифры), и тогда будет ясно, что, относительно говоря, отказ постигает еврейских мальчика и девочку в 5–6 раз чаще.

С 1891/92 г. обстоятельства стали, конечно, тяжелее, потому что дух времени обуял не одних чиновников в тесном смысле, но и уловил в свои сети массу добровольцев.

По закрытии Александровского ремесленного училища училище-приют подлежало перенесению в здание синагоги, для чего, по предписанию власти, пришлось перестроить здание внутри для приспособления под училище. Был представлен план, который был утвержден губернским правлением, управой и генерал-губернатором, затрачено было на перестройку тысяч восемь. Комиссия, командированная для осмотра, возражений на месте не представила, но донесла московскому генерал-губернатору, что хотя и не замечается в работах никаких отступлений от утвержденного плана, но из всего характера переделки явно намерение привести здание в такой вид, чтобы, в случае, если во взглядах правительства произойдет поворот, оно могло быть превращено вновь в синагогу без капитальной перестройки здания. Такой «обход» представлялся преступным для чистых сердец чиновников, знающих лишь прямые пути, и этим объясняется упрек, сделанный в предложении генерал-губернатора, которое было сообщено обер-полицмейстером в отношении от 24 октября 1897 г. о закрытии училища… Но об этом после.

Возвращаясь к училищу, замечу, что в нем находило приют, одежду, пищу и обучалось Закону Божию, русскому языку, чистописанию, географии, арифметике, еврейскому языку и истории еврейского народа довольно значительное количество бедных детей, преимущественно сирот, — в 1892/93 г. 65 мальчиков, в 1893/94 г. — 70, в 1894/95 г. — 62, в 1895/96 г. — 60, в 1896/97 г. — 44.

Преподавание велось в училище так успешно, что инспектор народных училищ не только лично, но и в официальных бумагах выражал удовольствие по поводу порядка и успехов детей, особенно в выговоре русского языка, и даже рекомендовал расширить курс учения для представления оканчивающим льготы 3-го разряда по воинской повинности.

Но и это училище ненадолго пережило ремесленное. Из отчета хозяйственного правления Московского еврейского общества за 1896 г. видно, между прочим, что уцелевшие еще остатки благотворительных и образовательных учреждений московских евреев не давали покоя администрации и после перестройки синагоги и затрат, на нее сделанных. Смотритель училища Фидлер, проживавший в Москве 10 лет, вдруг оказался не имеющим права жительства и был выселен из столицы: с его выселением дети остались без преподавателя Закона. Раввин предложил заменить учителя без особого на то вознаграждения, но разрешения не получил. Попечитель московского округа потребовал представления «вполне убедительного» доказательства, что в училище разрешено преподавание вышеупомянутых предметов, и «документа», на основании которого учреждено училище, и в случае неимения такого «документа» обязывал принять меры к немедленному закрытию училища (отношения попечителя округа от 16 октября 1896 г. № 20 433, 2 ноября 1896 г. № 21 864 и 2 декабря 1896 г. № 23 604). Грозила беда, и притом, казалось, неустранимая, потому что «документа» не было, училище было открыто на основании суточного приказа обер-полицмейстера. Но после многократных объяснений и просьб была представлена к утверждению программа, хотя она отлично была известна начальству, которое, посещая училище, постоянно выражало по поводу преподавания и успехов учеников свое одобрение.

К великой радости учителей (из них трое были православные) и родителей попечитель (1 мая 1897 г. № 10 039) объявил, что к оставлению приюта Талмуд-Тора препятствий со стороны управления округа не будет. Но вслед за тем, 28 июля 1897 г. за № 9206, московский обер-полицмейстер, вдруг заинтересовавшись училищем, предложил хозяйственному правлению представить сведения о количестве детей в еврейском училище и о числе обучавшихся в последние 5 лет.

Ровно через три месяца, 28 октября, объявлено хозяйственному правлению следующее распоряжение московского генерал-губернатора:

«М. В. Д. московского обер-полицмейстера канцелярия. Отделение хозяйственное, октября, 21 дня 1897 г. № 13 624. Г. приставу 2 участка Мясницкой части.

Ввиду незначительности числа учеников, обучающихся в московском еврейском училище-приюте, известном под названием „Талмуд-Тора“, так как дети евреев, проживавших в Москве, не лишены по закону права поступать в общеобразовательные учебные заведения, названный приют, по соглашению Его Императорского Высочества московского генерал-губернатора с управляющим министерства внутренних дел, подлежит закрытию.

Вследствие сего и согласно предложению Его Императорского Высочества за № 2491, предписываю вашему высокоблагородию о вышеизложенном объявить хозяйственному правлению для еврейских молитвенных учреждений г. Москвы под расписку, с тем чтобы правление это в течение двух месяцев со дня отобрания помянутой подписки озаботилось обращением здания, в котором ныне помещается сказанный приют, под благотворительное заведение или больницу.

При этом предлагаю вам предупредить правление, что неисполнение им распоряжения в назначенный срок, а равно допущение каких-либо отступлений при переделке здания для нового его назначения, подобно самовольно допущенным правлением при приспособлении такового для размещения в нем приюта „Талмуд-Тора“, вызовет немедленное распоряжение о приведении в исполнение Высочайшего повеления 23 сентября 1892 года, в силу которого здание, предназначавшееся под синагогу, подлежит продаже с торгов.

Подписку названного правления в объявлении и в обязательстве точного исполнения всего вышеизложенного представить ко мне, учредив, с своей стороны, строгое наблюдение за своевременным исполнением сказанного, и о следующем донести. Исправляющий должность обер-полицмейстера полковник Трепов. Управляющий канцелярией Бельгардт…»

Таким образом, училище, в котором получали общее религиозно-нравственное образование, пищу, одежду и обувь неимущие сироты, пало жертвой замаскированного стремления московской администрации во что бы то ни стало свести Высочайшее повеление 23 сентября 1892 г. к последнему его пункту, т. е. к продаже Храма Божия с торгов.[566]

Так длилась эта глухая борьба, не ослабевая ни на миг, в течение последних 15 лет. Благодаря тому что преследования производились не только систематически, но и «со вкусом», с каким-то противоестественным увлечением, образовались традиции, ничем не искоренимые, пока будет оставаться в силе прежнее бесправие 6-миллионной массы еврейского населения России.

Можно с уверенностью сказать, что если евреи гибнут физически от постоянной травли, то в представителях власти укрепляются привычки и приемы, которые, дискредитируя власть окончательно, приводят к убеждению, что новая Россия должна прежде всего искоренить традиции старой администрации, выращенной на алчности, невежественности и человеконенавистничестве. Само собой разумеется, что и среди администрации встречаются не только порядочные, но истинно гуманные и просвещенные люди, но эти редкие исключения лишь подчеркивают низкий общий уровень наших архаических блюстителей «порядка».