Самуил Вермель - Москва еврейская

• Название: Москва еврейская
• Автор: Самуил Вермель
• Издательство: Дом еврейской книги
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-98307=004-0

Непросто складывалась история еврейского населения российской столицы. Периоды культурного и экономического роста сменялись новыми притеснениями и вспышками антисемитизма. И все же евреи безусловно внесли ценный вклад в культурно-исторический облик нашего многонационального города. «Москва еврейская» знакомит читателя с малоизвестными материалами о евреях — жителях столицы, обширным исследованием С. Вермеля «Евреи в Москве» (публикуемым по архивной рукописи), современным путеводителем по памятным местам «еврейской» истории города и другими, не менее интересными материалами. Из них становится очевидным, сколь тесно переплетена история Москвы с историей еврейского народа.

---

Разрешения на приезд в Москву давались подданным определенных государств, купцам известного города, торговым компаниям и отдельным лицам; то одни, то другие получали право приезда, то одни, то другие лишались его. Вообще, особенно в XVII в., считалось необходимым ограничить торговлю иностранцев одними порубежными городами, причем не дозволялось ездить по селениям. Случалось, что даже при наличности торгового договора, предоставляющего подданным данного государства право торговли, последних останавливали в пути и не допускали в Москву. Правительство старалось, насколько возможно, ограничивать право торговли в Москве; о других же городах заботились, как видно, местные торговые люди; иностранцам отказывали в праве приезда, «потому что государевым людям от того будет теснота и большие убытки»[167].

Среди коренного русского населения было много торговцев; по словам иностранцев, русское общество, от больших до малых, чрезвычайно любило торговлю, причем торговля не прекращалась и по праздникам. Малое знакомство с условиями торговли, недоверие к собственным силам и чужой добросовестности заставляли русского купца «обманом предупредить обман»[168]. Противодействие, которое встречали иностранцы в России, вызывалось именно домогательством русских купцов. Даже иностранные купцы, которым удалось получить от московского правительства известные торговые привилегии, также хлопотали об изгнании иностранцев-конкурентов. Иностранцы должны были жить в особых частях города или даже за городом; они обязывались носить свою одежду, отличную от русской, дабы их не принимали за русских. Домашние помещения иностранцев, их яства и питье считались запретными для русских[169].

В этих условиях и евреи не могли рассчитывать на гостеприимство.

В конце 1470 г. свободный Новгород, ввиду притязаний на него московского князя, упросил польского короля Казимира IV прислать как угрозу для Москвы князя Михаила Александровича, или Олельковича, брата польского наместника в Киеве. В Новгороде возникли смуты — боролись две партии: литовская и московская. Но Олелькович, представлявший литовскую партию, не стал дожидаться развязки и удалился из Новгорода (15 марта 1471 г.), а потом Новгород подпал власти Москвы. Этот эпизод, по существу совершенно не связанный с какими-либо религиозными моментами, привел, однако, если верить летописному сообщению, к распространению в Новгороде, а вслед за тем и в Москве жидовствующей ереси.

Вместе с Олельковичем прибыл в Новгород «киевский еврей Схария», о котором говорили, что он изучил астрологию, чернокнижие и всякие чародейства; появились из Литвы и другие евреи: Иосиф, Шмойла, Скарявей (Скаряей), Моисей и Хануш. Быть может, Схария выполнял кое-какие политические или, вернее, финансовые поручения, остальных же евреев сюда несомненно привлекли торговые цели. Как видно, все они оставались здесь короткое время, но память о них сохранилась надолго, и именно потому, что летописец связал с ними факт распространения ереси жидовствующих, видными деятелями которой явились два новгородских священника.

Схарию и остальных называют насадителями ереси: «Отселе почала быти в Новегороде от жидовина Схария ересь, — гласит летопись, а затем прибавляет: — Того же месяца в 8-й день приехал в Новгород на стол князь Михаил Олелькович»[170]. Более подробно говорит рукопись XVI в.: «Был в Новгороде князь Михаил Олелькович из Литвы, а с ним жидове торгом», — и поясняет, что евреи соединили вокруг себя большое общество из духовных лиц и граждан, которые и учились у них волшебным книгам[171].

Известные группы русских людей уже ранее находились под влиянием религиозного брожения, которое и привело к возникновению ереси, но весьма возможно, что евреи, прибывшие с Схарией в Новгород — вероятно, без предвзятой цели, — ознакомили местных людей с иудейским вероучением и этим придали известную окраску ереси; однако не видно, чтобы они принимали какое-либо участие в развитии религиозного движения. «Жид Схария и другие пришедшие было на помощь ему жиды совершенно исчезают из истории секты», — говорит автор, принимающей на веру летописное сказание[172]. Правда, евреи, появившиеся в Новгороде, вошли прежде всего в сношения с местным духовенством, но это было вызвано их торговой деятельностью, так как в Новгороде заведывание мерами и весами было сосредоточено в руках духовенства[173].

Хотя сектанты тайно следовали новому учению, московский великий князь Иван III знал о существовании ереси, и некоторые сектанты из среды духовенства пользовались одно время его особым расположением. Ересь проникла даже в великокняжескую семью. Правда, ревнители православия вскоре убедили великого князя в необходимости бороться с сектантским движением. Но уже тот факт, что эта ересь, по самому существу своему, в отличие от других христианских сект носившая «жидовский» характер, успешно распространилась, свидетельствует до некоторой степени, что русские люди того времени еще не знали специфических предрассудков против евреев. Еврей в глазах москвичей ничем не отличался от прочих иноверцев, столь нелюбимых. Это подтверждается и сношениями московского великого князя Ивана III с двумя крымскими евреями, из коих один был, быть может, тот самый Схария, которому приписывалось насаждение ереси.

Во внешней политике Ивана III важными моментами являлись отношения Москвы к Литве, Золотой Орде и Турции. Казимир Литовский, у которого Новгород просил помощи в борьбе с Москвою, задумал двинуть в Московское государство хана Золотой Орды Ахмата (Ахмед). Поход Ахмата (1472 г.) оказался неудачным; но московскому князю этого было мало: ему надо было иметь дружественную силу, которая парализовала бы в будущем литовско-татарский союз; с этой-то целью Иван III старался сблизиться с ханом Крымской (Большой) Орды Менгли-Гиреем, недружелюбно относившимся к Ахмату. Один из младших сыновей основателя крымского ханства Хаджи-Гирея, Менгли-Гирей, добился престола благодаря, между прочим, содействию генуэзской колонии в Кафе (Феодосия), в которой татарам принадлежала видная роль. Татары же явились посредниками между московским князем и Менгли-Гиреем. Но наряду с ними выдвинулся и еврей, устроивший между Москвой и Менгли-Гиреем дипломатические сношения[174]. В Кафе евреи занимали заметное положение в торговле; устав колонии, изданный в Генуе в 1449 г., охранял евреев наравне с греками и другими от притеснений епископа; консулу и совету старейшин было вменено в обязанность энергично защищать их[175]. При таких условиях отдельные евреи могли достигать влиятельного положения, и, действительно, мы видим, что в это время два еврея выдвигаются здесь в качестве государственных деятелей, и с ними обоими поддерживает сношения великий князь Иван III. Один из них — богатый Хоза Кокос, пользовавшийся «непосредственной доверенностью кафинского князя Ягупа и царя Менгли-Гирея»[176].

В 1472 или 1473 г. великий князь послал в Кафу «челобитную фа-моту», поручая особым письмом Кокосу передать ее крымскому хану и приложить усилия к тому, чтобы хан согласился на заключение оборонительного и наступательного союза с Московским государством. Кокос донес о своих шагах великому князю письмом на еврейском языке, каковое было доставлено в Москву шурином Кокоса, Исупом. По-видимому, сведения, сообщенные Кокосом, подавали надежду на успех, и великий князь посылает в Кафу толмача Иванчу Белого с поручением к Кокосу «делать дело до конца», и опять ответное письмо Кокоса было написано на еврейском языке.

Когда в 1474 г. к Менгли-Гирею отправилось от великого князя Ивана III посольство с боярином Никитой Беклемишевым во главе, послу было предписано: заехать в Кафу, передать Хозе Кокосу поклон великого князя и верительную грамоту, где сказано, что шурин Кокоса, Исуп, был у великого князя и передал ему письмо, которым Кокос уведомлял, что деятельно исполняет поручение великого князя сблизить его с царем Менгли-Гиреем и выхлопотать для него ярлык[177]; для этих хлопот великий князь направил к Кокосу толмача; но Менгли-Гирей послал великому князю только уверения в дружбе, а «ярлык докончалный» лишь обещал; великий князь просит Кокоса по-прежнему помогать его людям, обещая ему в случае успеха «свое жалование»; посылаемые же теперь «легкие» подарки объясняются тем, что посол ехал налегке. Беклемишеву было также поручено сказать Кокосу: если Кокосу нужно будет послать великому князю грамоту о каких-либо делах, «он бы жидовским письмом грамот бы не писал, а писал бы грамоты русским или бессерменским». Далее Кокосу указывалось, что представленный им счет по выкупу русских пленных чрезмерен, а в заключение Кокоса просили оберегать русских купцов от грабежа.

Посольство, отправленное к Менгли-Гирею в 1475 г., также не обошлось без услуг Кокоса. В ту пору в Крыму существовало Мангупское (Манкупское) княжество, в конце того же года уничтоженное турками, состоявшее из остатков некогда господствовавших здесь готов. Князь мангупский Исайка имел в виду выдать свою дочь замуж за сына великого князя; русский посол должен был просить Кокоса отправиться вместе с ним к Исайке, чтобы переговорить об этом деле[178]; между прочим, Кокосу было поручено узнать о приданом дочери мангупского князя.