Айя Субботина - Шаманы крови и костей

• Название: Шаманы крови и костей
• Автор: Айя Субботина
• Жанр: Фэнтези

Друг оказался врагом, предателем стала северная метель. Чума пришла в Дасирийские земли и нет от нее спасения, и глухи Владыки Эзершата к молитвам своих детей. Времена изменились и доверять больше некому. Субьба и боги развели героев во все стороны света. Одному предстоит вернуться домой и снова покинуть его, чтобы найти спасение. Другая вернется и покинет родные стены, чтобы больше никогда их не увидеть. А карманнику Рашу и Хани предстоит попасть на самый загадочный, самый темный и проклинаемый остров мира - Румос.

---

  Скоро все кончится, понял он. И почему боги отвели от него погибель там, на северном берегу, или позже, в столице Артума? Хоть бы помер, как воин, а так сдохнет, словно телок под ножом мясника. Или они нарочно покарали наглого румийца, что посмел выбраться из своей клетки, и поверить, будто у него может быть другая жизнь. Свобода. Раш отчаянно принюхивался, чтобы поймать ее ускользающий запах. Еще совсем немного.

  - Что с северянкой? - спросил он брата, почти не надеясь на ответ.

  Аидал улыбнулся. Улыбка никогда не красила его, делая тонкое лицо похожим на маску, где вместо глаз и рта оставались лишь тонкие темные щели.

  - Она очень интересный экземпляр, - сказал он спустя какое-то время, когда матанты приостановились, дожидаясь, пока хозяин отопрет решетку.

  За ней была лестница на второй этаж. Здесь уже стоял сладко-противный запах смерти и жидкостей, в которых держали тела мертвецов, чтобы те не разлагались и оставались пригодными для использования в будущем.

  - Что вы будете с ней делать? - настаивал на ответе карманник.

  - Еще не знаю, - ответил Аидал, и было не похоже, что он врет. - У этой северянки такой темный потенциал, что убивать ее не исследовав со всякой тщательностью, будет просто неразумно. Ты ведь это имел в виду?

  Темный потенциал? Раш охнул, снова неловко попытавшись встать на больную ногу. Ступня соскочила и он упал. Матанты тут же подхватили его за шиворот, поставили на ноги. Аидал прикрикнул, чтобы были осторожнее.

  - Не хочу, чтобы мой любимый брат умер раньше времени, тем более - не от моей руки. Мне пришлось многое посулить взамен на право отправить его к Гартису. А что до твоей северянки - никто не собирается ее убивать, по крайней мере в ближайшее время. Так что тебе, брат, придется там поджариваться самому.

  Жива - и то хорошо. Кто знает, что может статься, за те дни, которые отведут ей мясники. Раш хотел ее увидеть, почувствовать рядом, хотя бы голос услышать. Когда его втащили в светлое помещение, полное высоких окон, он продолжал думать о Хани. Словно со стороны наблюдал, как его положили на стол с мраморной столешницей, распяли и пристегнули по рукам и ногам. Кажется, Аидал несколько раз прошелся по его телу ножом, пока разрезал остатки одежды. Нарочно или специально - карманнику было все равно. Боли не было, он словно выбрался из своей шкуры, и встал рядом невидимым призраком.

  "Боги всемогущие, почему же я не сказал ей, что люблю?" - успел подумать он, прежде чем Аидал, разминая, хрустнул пальцами, и произнес: "Плохой тебе дороги, Раш'тэавал..."

  Шиалистан

  Горизонт выгнулся полумесяцем, гладкий, будто новенький серп. С востока сунули грозовые облака, еще темнее на фоне серого рассветного неба.

  - Боги нам в помощь, - проскрипел Раван без капли радости в голосе. Конь под ним месил копытом только что выбитую из земли траву. - Дождь посылают.

  Шиалистан не понимал дедовой радости. Старик, который еще на днях казался сморщенным и сухим, будто ожил, стоило стать во главе войска. К его губам прилила кровь, а взгляд горел так, что впору костер поджигать. И чем дальше от Иштара уходили воин, тем живее делался Раван. Он, будто кровососущая мошка, набирался азартом предстоящей битвы, и от того только и жил. А Шиалистан, между тем, то и дело озирался за спину - где-то там остался Иштар, и милый сердцу регента золотой трон. Шиалистан, незаметно для деда, вздохнул.

  До последнего он противился этому походу, который дед отчего-то называл "железным". Раван, как и обещал, взялся обучать внука бою на мечах, но кроме лишних размолвок толку вышло мало. Шиалистан никогда не владел мечом в степени больше, чем было надобно для каких-то церемоний. Когда дед приволок самый настоящий клинок, а не деревянный как надеялся рхелец, дело совсем разладилось. Несколько раз Шиалистан пытался вбить в голову родича, что его, Шиалистана, мастерство мизерно и проку от науки выйдет меньше кошачьего дерьма, но старик стоял на своем. В первом же поединке регент потерял меч на третьем ударе Равана. Старик покривился, но, видимо, списал все на нерасторопность внука, и они скрестили клинки во второй раз.

  Потеха продолжалась не долго. Всякий раз дед выводил мечом непредсказуемый финт, и рхелец отбегал в сторону или падал, чтобы не напороться на острие. Он не сомневался, что дед старается в треть силы, щадит нерадивого внука, и от того делалось еще гаже. Тогда Шиалистан впервые подумал, что Раван изменился с того времени, как незваным прибыл в императорский замок. И, когда старик стал торопить его с "железным" походом, регент только сильнее уверился в своем мнении.

  Помнил Шиалистан и короткий разговор с дедом, незадолго до того, как должно было выступить войско, собранное из нищих, но не тронутых поветрием дасирийцев. Позже, когда они все-таки выступили на Шаама, регент видел этих вояк, и ему становилось муторно. Тощие и грязные, они бы дали повесить себя на собственных кишках, лишь бы перед этим им скормили хоть по четверти хлебной краюхи. Шиалистан не хотел даже думать, как можно воевать с такой армией, тая надежду только на воинов деда, которые присоединилась к ним немного позже, за стенами дасирийской столицы.

  Озираясь на деда сейчас, когда Шаам мог в любой момент пойти в наступление, рхелец заново переживал тот их разговор, и слова, сказанные Раваном в пылу негодования, приобретали иной оттенок.

  Тем вечером дед выпил лишнего, раздобыв где-то бочонок иджальской настойки на цукатах. Шиалистан шарахался от горького пойла, как от "хохотуньи", а дед, напротив, заливал в себя по несколько кружек подряд. Когда, наконец, хмель разобрал старика, того потянуло на разговоры. Шиалистан, которому общество деда стало в тягость, с удовольствием бы оставил старика наедине с его старческим брюзжанием, но мысли о пяти тысячах воинов держали крепче цепей.

  - Ты слаб и немощен, как баба, - начал Раван и отрыгнул, с сожалением глядя в полную кружку внука. - Даже пить не умеешь, как следует. Все тебе бы на троне сидеть и приказы приказывать. Только где он - трон-то? Неровен час пристроишься на нем - так тебя тут же настоящие дасирийцы и пришибут, не посмотрят, что Амаду племянник. Тьфу!

  Старик наклонил бочонок, нацедил себе в кружку иджальского пойла, расплескав еще столько же по столу, и жадно выпил.

  - Шаам с тебя живо шкуру спустит, это ты можешь мне поверить на слово. Я видел, как он мечом-то машет, что ветряк - не подступить. Старость, правда, и его одолела, но ты ему - как игла в жопе. Не успокоится, пока крови твой не попробует.

  - Я не пойду в поход, - отважился сказать Шиалистан.

  Дед только то и делал, что твердил - именно внуку придется вести за собою воинов, чем злил и пугал регента. Но пока Раван не начал отдаваться хмельным феям, Шиалистан никогда бы не посмел перечить ему. Сейчас же старик казался безопасным, и настолько пьяным, что ему вряд ли стало бы сил поднять меч.

  Раван отреагировал вовсе не так, как ожидал регент. Старик будто тоже выжидал момента, когда внук заденет щепетильную тему, и довольно заулыбался, отчего кожа на его сухих губах натянулась и растрескалась кровоточащими ранами.

  - Решил, раз я захмелел, так и вовсе соображение потерял?

  - С чего ты взял?

  Старик отмахнулся от него, а регент не стал лезть на рожон. Но у Равана были другие планы.

  - Ты поедешь с воинами, как подобает человеку, который взялся быть хранителем императорского трона! - Дасириец бахнул кулаком по столу. - Иначе никогда тебе не быть здесь в почете. Эти люди не признают слабака.

  Шиалистан мысленно покачал головой. Сколько раз он слышал подобные речи? Не сосчитать. Но дед с завидным упрямством твердил их всякий раз, когда выпадал случай. Регент рассчитывал хоть бы вечер перед походом обойтись без нравоучений, но не тут-то было. Но раз уж разговор повернул не в тот бок, Шиалистан собирался пойти до конца и выторговать себе право остаться в замке.

  - Я не покину замок, - сказал он как можно увереннее.

  Дед расплескал улыбку еще шире, на все лицо, будто кто привязал кончики его губ к ушам, и тянул изо всех сил. Шиалистан не сомневался, что за показным добродушием последует волна гнева. И не ошибся, потому что дед, закусив настойку кукурузным сухарем, обрушил на внука весь свой гнев.

  - Думаешь, можно так просто отсиживаться здесь, пока кто-то другой станет за тебя грудью на пики лезть? - с прищуром, спросил он. - Кровь царская - не водица, да, внучок? Отчего-то мне кажется, Амады знали, кого слать к дасирийцам. Овца ты, Шиалистан, которая умеет жрать и срать, и с которой проку - тюк шерсти трижды в год. Тобой вертеть можно, как детским волчком - не пикнешь же, никогда слова поперек не скажешь, а всего-то нужно погрозить тебе мечом. Ай да Ракел, я-то со старческого ума решил было, что рхельцы нашли в тебе достойного, а на самом деле - просто выбрали овцу посмирнее, чтобы под седлом ходила, если придется, и в зад давала себя иметь всякий раз, когда на нее влезут.