Кресли Коул - Нет голода неистовей

• Название: Нет голода неистовей
• Автор: Кресли Коул
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Аннотация (не официальная)

Где-то глубоко под Парижем в катакомбах, прикованный цепями к стене, ждет своего смертного часа предводитель Ликанов — Лаклейн Макрив. Ждет смерти, которая не наступит, так как его бессмертие оказывает ему плохую услугу, заживляя раны, наносимые ему огнем преисподни, у врат которой, он томится. Лаклейн не помнит, сколько времени прошло с тех пор, как орда вампиров заточило его в этом месте, но каждый день полон жажды мести и ярости, разрывающей его сердце и распаляющей огонь, что обжигает его тело, еще сильнее.

Временами, слыша отделенные голоса и ощущая смену сезонов, он даже не надеялся ни на что, и особенно почувствовать ЕЕ. Отдаленное присутствие, слабое, но безошибочно близкое. Его Пару. Что делать узнику, словно свет во тьме, ощутившему свою половинку, ту самую женщину, которую ждал уже тысячу лет? Когда та, что он желает и жаждет так близко, способны ли цепи удержать Ликана?!

Она уникальна даже для мистичного мира. Ведь она наполовину вампир / наполовину валькирия. Эммалин Трой. Всю жизнь она жила под бдительным оком своих тетушек. Их забота включала все, вплоть до того, что ей есть, пить и с кем общаться. Все время скрывая свою сущность, в ее сознании никогда не закрадывалось даже мысли возразить их опеке из-за страха перед своей сущностью. Но жестокая судьба, как считает Эмма, решила преподнести ей еще один сюрприз. Дикого, неудержимого, властного Ликана, который, похитив ее, не намеривается впредь отпускать, даже если Возлюбленная вампир для него что-то вопиюще-невозможное. Сущность Лаклейна кричит об обладании, властности, желании к этой хрупкой, нежной вампирше. А для Эммы это кошмар наяву, ведь ранее, заключенная, словно птица в клетку, она не знала жизни в любом ее проявлении, а теперь ей придется познать и страсть, и голод, и силу обладания кем-то, перед кем она с каждым днем все слабее в своем желании.

Небольшое пояснение:

Учитывая, что Лаклейн и его подчиненные родом из Шотландии и говорят с акцентом, переводчицы попытались как-то обыграть это в речи. Потому, встречающееся слово «конешна» и многие другие слова — не является опечаткой.

---

— Крейзи Фрог, — зашипела она, открывая его. — Регина, ты чудовище.

Регина лишь пожала плечами. Никс, громко зевнув, пробормотала «эту кинуху уже показывали». Лаклейн изо всех сил пытался понять, что происходит.

— Нет, — сказала Кадерин в трубку. — Она добровольно отправилась с вампирами. — Валькирия произнесла это так, словно передавала прогноз погоды. Словно в трубке, все громче и громче, не звучали крики, которые доносились даже до Лаклейна.

Резко протянув руку, он выхватил у Кадерин телефон. Хоть кто-то вел себя так, как следовало.

Анника.

— Что с ней случилось? — кричала она в ярости. — Псина, ты будешь молить о смерти!

— Почему она ушла с ними? — зарычал в ответ Лаклейн. — Проклятье, скажи мне, как до нее добраться!

Пока Анника визжала что-то в телефон, Кадерин изобразила одобряющий жест поднятыми вверх большими пальцами и беззвучно сказала:

— Продолжай в том же духе.

И пока Лаклейн и Кассандра изумленно таращились на них, все четыре валькирии развернулись и пошли к машине, покидая замок так, словно они всего лишь заехали оставить корзиночку со сконами[39]. Лаклейн кинулся вслед за ними.

Лук Люсии снова был направлен на него.

— Если он пойдет за нами, выстрели в него, — скомандовала Никс.

— Тогда выпускай в меня все стрелы, — скрежещущим голосом ответил Лаклейн.

Никс повернулась.

— Мы не знаем ничего, что могло бы тебе помочь, и думаю, силы тебе еще понадобятся, не считаешь? — Своим сестрам она сказала: — Я говорила вам, из этой поездки мы вместе с Эммой не вернемся.

Затем они исчезли.

— Куда, мать вашу, вампир ее забрал? — рявкнул Лаклейн в трубку.

— Я НЕ ЗНАЮ!

— Из-за твоих валькирий вампиры смогли проникнуть в наш дом…

— Это не дом Эммы. Ее дом здесь!

— Больше нет. Клянусь, ведьма, когда я найду Эмму, больше никогда не позволю ей приблизиться к вам.

— Да, ты ее найдешь, все верно. Ты охотник, потерявший свое самое ценное сокровище. О большей удаче я не могла и мечтать. — Сейчас Анника казалась спокойной, даже безмятежной. Он практически слышал, как она насмешливо усмехалась. — Отправляйся, найди ее, а как найдешь, я вот тебе что скажу. Приведешь ее сюда целой и невредимой, и вместо того, чтобы заживо снять шкуру с моего нового питомца, я почешу его за ушками.

— Что ты мелешь, женщина?

Ее голос засочился чистой злобой:

— Прямо сейчас моя нога стоит на шее твоего брата. Гаррет в обмен на Эмму.

Связь прервалась.

Глава 31

Эмма ощущала себя жертвой на алтаре смерти.

Вампир переместил их в темный коридор, прямо к массивным деревянным дверям. Отперев замок, он распахнул створки и втолкнул ее в комнату с такой силой, что Эмма споткнулась о холодный каменный пол. Все еще чувствуя головокружение от их перемещения, она осталась лежать у подножия огромного арочного окна, высотой как минимум двадцать футов. Стёкла были сделаны из вулканического темного стекла с золотым орнаментом из мозаики, выложенной замысловатыми символами черной магии.

Вампир оставил ее в этой комнате, бросив лишь:

— Не пытайся бежать. Никто не переместится в эту комнату или из нее. Никто кроме меня, — затем снова запер дверь на замок.

По телу Эммы прошла дрожь. Отведя глаза от окна, она, пошатываясь, поднялась на ноги, чтобы осмотреть комнату. Это был кабинет, которым, по — видимому, все еще пользовались. Стол был завален бумагами, а в воздухе витал сильный и пьянящий запах старой крови.

Откуда-то из недр замка раздались крики, и Эмма дернулась, став настороженно осматриваться по сторонам. Что же она, черт возьми, натворила?

Но воспоминания об огне вернулись прежде, чем ею смогло овладеть сожаление. Запах гари…она чувствовала его также отчетливо, как если бы сама была там.

Огонь заполнил легкие Лаклейна, и его реакция на это оказалась даже более яростной, чем на пламя, некогда пожиравшее кожу его ног. Но он не доставил им удовольствия услышать рев боли. Ни в первый раз, когда умер, ни во второй, ни в любой последующий за пятнадцать десятилетий, сгорая и снова пробуждаясь в аду. Ненависть — единственное, что поддерживало в нем крупицы рассудка. И он цеплялся за нее, как мог.

Так было, когда пламя ослабло, и когда он осознал, что прикованная нога единственное, что удерживает его от пары, и даже тогда, когда заставил себя сломать кость, позволив… зверю выйти наружу, чтобы…

Эмма опустила голову, и ее стошнило. Он цеплялся за эту ненависть до тех пор пока не нашел ее — ту единственную, которую ощутил на поверхности, ту самую женщину, что должна была его спасти …

И тогда ради них он поборол эту ненависть в своем сердце.

Эмма не представляла, как он не убил ее, как не поддался неразберихе и ненависти в голове, смешанными с его потребностью заявить права на свою пару и обрести желанное забытье. Как смог удержаться и не овладеть ею со всей яростью, которая бурлила в нем, когда его кожа все еще помнила языки пламени?

Он не хотел, чтобы она знала о его пытках, и понимала его мотивы. Как и осознавала, что ей придется рассказать Лаклейну о ее снах. Но что бы она сказала? Что у нее апокалипсический случай переизбытка информации, и теперь ей известно все о его страданиях? Что после увиденного она убеждена — он пережил ужаснейшие из пыток, которым когда-либо подвергалось любое из существ.

Как ей сказать ему, что это ее отец сотворил с ним такое?

«Злобные, мерзкие паразиты, которым место в аду».

Ее чуть снова не стошнило, но она поборола подступающее чувство. Эмма не думала, что Лаклейн возненавидел бы ее за то, кем она была, но это причиняло бы ему боль, как капля кислоты, снова и снова попадающая на кожу…

Ее отец истребил почти всю его семью, семью, которую он без сомнения любил.

И теперь, зная его мысли и клятвы о расплате, а также то, через что ему пришлось пройти, Эмму переполняло чувство стыда. А она еще ругалась с ним из-за его желания отомстить.

Сейчас, собираясь отнять у него эту возможность навсегда, ей становилось еще хуже.

Ее решение… в общем, решение было принято. Лежа на холодном полу Киневейна, во время того побоища в ее мозгу будто что-то переклинило. Та самая пресловутая валькирская гордость и чувство чести — наконец нашли выход, подавив весь горький стыд. Недостойная. Пугливая. Слабая. Эмма Кроткая.

Больше нет!

Потому что — и это было самым поразительным — теперь, когда ее эмоции пришли в норму, и она могла мыслить более ясно, она все равно поступит также.

Ее саму пугала собственная решимость. Да, старая Эмма все еще пряталась где-то на задворках сознания, попискивая о том, какую глупость та совершает:

А вот и свежее мясцо. Где тут эта клетка с тигром?

Затея действительно попахивала безрассудством.

Но новая Эмма знала, она из тех кому «жить надоело». Ей просто слишком стыдно, чтобы переживать об этом. Так было нужно. Только так она сможет расставить все точки над «и» с ковеном и Лаклейном.

Лаклейн. Король с большим сердцем, в которого она безнадежно влюблена. Ради него Эмма будет сражаться до последнего.

Ее отец, ее бремя. Она здесь, чтобы убить Деместриу.

Дорога в частный аэропорт заняла у Хармана почти чертов час. Все это время Лаклейн с трудом сдерживался, чтобы не выпустить зверя наружу, балансируя по тонкому краю самоконтроля. Сейчас он был просто не в состоянии мыслить здраво. Эмма находилась в лапах вампиров, а Гаррет у валькирий.

Его настигло проклятие всех ликанов. Сила и свирепость, с которой они сражались, становились недостатком во всех остальных сферах жизни. Чем дороже им что-либо было, тем сильнее зверь жаждал вырваться наружу, чтобы это защитить.

Лаклейн ставил на то, что вампиры забрали Эмму в Хельвиту, к Деместриу, хотя это с таким же успехом мог быть Иво или даже Кристоф. Лаклейн отправил Касс найти Юлиама и Манро, а также всех ликанов, которых удастся собрать, чтобы отправиться в замок Кристофа. Ликан знал, что она выполнит поручение. После исчезновения Эммы, ей было достаточно лишь взглянуть в его глаза, чтобы, наконец, все понять.

Но что, если он ошибался относительно местонахождения Эммы? Вдруг ему и в этот раз не удастся найти Хельвиту? Неожиданно обрушевшееся понимание, казалось, лишило его способности мыслить.

Неожиданное понимание… Ведь Гаррет тоже был захвачен. Каким-то образом пленен… Каким-то?! Став свидетелем мастерства Люсии, почувствовав на себе силу Регины, а также скорость Никс и абсолютную холодность и злобу Кадерин, Лаклейн понял, что недооценил врага.

— Гаррет у валькирий, — сказал он Боу по встроенному в машине телефону, пока Харман гнал по туманным улицам Шотландии. — Вызволите его!

— Проклятье! Это не так то и легко, Лаклейн.

Нет, это легко. Лаклейн хотел, чтобы Гаррета освободили. А Боу был сильным ликаном, известным своей безжалостностью.