Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

• Название: ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
• Автор: Сергей ГОРОДНИКОВ
• Издательство: РУСАКИ
• Жанр: Экономика
• Год: 2000
• ISBN: 5-93347-033-3

Предлагаемая читателям книга стала самым ярким явлением в интеллектуальной жизни России девяностых годов. Это признают те, кому удалось достать экземпляры первого издания ( Из-во “Русское слово”, 1994) - учёные и публицисты, предприниматели и экономисты, разведчики и военные, политики и поэты, чиновники и писатели, у нас в стране и за рубежом. Ни одна серьёзная аналитическая работа по перспективам русского национализма не обходится без ссылок на эту книгу. Ей предсказывают огромное влияние на политику России и на развитие межгосударственных отношений в ближайшем будущем.

В этой книге обобщен опыт истории, были выявлены движущие интересы современного мира и произведено подробное описание, что неизбежно должно было происходить в России после краха СССР. Ярко и убедительно доказывается, что национализм придёт к власти для преодоления экономического и политического кризиса, для спасения промышленного производства и будет решать задачи, которые никакие другие политические движения решить не в состоянии.

До сих пор данная книга была доступна не многим. Теперь же она издана для более широкого круга читателей.

---

Единственное, что может спасти коммерческий класс, каким он сложился, — прорыв на рынки других, менее развитых стран. (Так как прорваться на рынки более развитых стран не удается — в более развитые страны можно идти лишь с конкурентоспособной национальной продукцией, а таковой нет, и не предвидится.) Однако в менее развитых странах собственная торгово-спекулятивная среда, которую защищает собственная бюрократия, собственное государство. Значит, чтобы навязать им свои интересы, нужна армия, нужно самосознание державы, — больше того, нужна талантливая и сильная армия, нужна решительная внешняя политика.

Бюрократия диктатуры коммерческого интереса понимает это, но и боится этого, потому что талантливая и организованная дисциплиной армия вряд ли будет столь же покорной, как деморализованный народ, вряд ли будет терпеть мелочную опеку со стороны бездарной, коррумпированной клики, которую в глубине души презирает. Кроме того, у армии неизбежны слишком тесные отношения с промышленниками, которые должны поставлять ей качественное оружие, что сближает армию с промышленным интересом как таковым, с его вызревающими политическими требованиями свержения диктатуры коммерческого интереса. Тревожные опасения становятся головной болью режима воплощения этой диктатуры. Кликой власти проводится политика балансирования, когда нет доверия ни к кому, везде видятся покушения на власть, и справа и слева, и спереди и сзади.

В конечном счете, растущая неспособность бюрократической клики диктатуры коммерческого капитала управлять страной, решать ее самые простые проблемы становится очевидной для всех слоев, классов, а самое главное, для класса буржуазии. Вопрос о смене режима переходит из плоскости желательного в плоскость неизбежно необходимого, становится лишь вопросом времени и обстоятельств. И новый режим, призванный подавить господство коммерческого интереса, с неизбежностью оказывается диктатурой промышленного политического интереса.

В чем же принципиальное отличие режима авторитарного утверждения в политике промышленного интереса от режима диктатуры интереса коммерческого, почему диктатуре коммерческого капитала не удается найти компромиссов с силами, стремящимися совершить ее политическое свержение? Почему каждый из этих интересов всегда вынужден вести ожесточенную борьбу за подчинение другого?

Понять это возможно только получив ответ на вопрос: что обеспечивает эффективность промышленного производства, его выживаемость в конкурентной борьбе на мировых рынках? Порядок, порядок и еще раз порядок: на производстве, в транспортной системе, в обществе, в государстве, в семье, в международных отношениях. Бандитизм, терроризм и коррупция мешают такому порядку, — значит, неизбежно их полное уничтожение. Разрушают порядок низкий уровень общей культуры, в первую очередь, зависящей от уровня национальной культуры, национального самосознания, общественного сознания? Значит, требуется политика развития национальной культуры, борьба с инородными влияниями. Проституция, порнография, пьянство разлагают общественную дисциплину, культуру семейной жизни, что отражается на качестве производства? Значит, с ними нечего цацкаться, их надо законодательно, через формирование общественного мнения, через полицейскую машину подавлять и искоренять. Алкоголизм и наркомания влияют на производительность труда, культуру производства и ведут к подмене общественных ценностей? Следовательно, эти пороки должны быть поставлены вне закона, а носители их, если они не поддаются исправлению, должны уничтожаться. И чем сложнее структура производства, чем больше его зависимость от множества звеньев в технологических цепочках, чем выше технологический уровень промышленной структуры, тем жестче должны быть требования к качеству человека и общества, к качеству социальной культуры общественного сознания. Дикое, культурно и нравственно отсталое общество просто не в состоянии развивать современное производство! Не в состоянии!

Трагедия Чернобыля, множества других не столь известных катастроф, происходящих в России, есть в первую голову трагедия нашей культурной отсталости, нравственной и моральной неустойчивости! В таком диком по качеству обществе, каким является наше, каким его создал коммунистический режим, невозможно ни созидать наукоемкую технику, ни доверять ее без содрогания пользователям, потому что она представляет потенциальную опасность при безответственном управлении. Но такая проблема встала перед всеми странами, в которых происходили буржуазные революции. И чем сложнее был уровень мирового производства, тем обостреннее вставали проблемы качества народа, личности, соответствия культуры молодой буржуазной нации требованиям промышленного производства, промышленного прогресса, требованиям конкурентоспособности производимой товарной продукции на внутреннем и внешнем рынках.

В этом и заключается причина неизбежного установления диктатуры промышленного интереса, как интереса государственного, с господством радикально националистической идеологии, расового и национального превосходства, расовой и национальной исключительности. Без такого периода диктата национализма во внутренней политике поднять качество общества на уровень, соответствующий требованиям передового мирового производства, оказывается невозможным. Вся мировая практика доказала это. Поэтому буржуазные преобразования в России не завершатся, не приведут к выходу из политического тупика до тех пор, пока буржуазная революция не перерастет в революцию национальную, начальный этап которой и есть диктатура радикального национализма. Более того, чем позже в истории происходила буржуазная революция, чем выше при этом был уровень мировых производства и технологий, тем более жестким и жестоко требовательным должен был оказаться режим радикального национализма для подготовки прорыва нации к достижению высочайшей общественной, социальной, государственной дисциплины и самодисциплины, которые немыслимы, невозможны без обостренного национального самосознания, без национальной общественной самоорганизации.

Эта задача чрезвычайно сложная. В процессе развития буржуазных революций режимы диктатуры торгово-спекулятивного интереса через приведенные ими к власти беспринципные клики настолько глубоко расшатывают мораль, нравственность, общественные идеалы, настолько отучают они от привычки к созидательному труду и от созидательной этики на общее благо страны и народа, что везде поднимался вопрос о национальном спасении. Спасении не только экономическом, но и духовном, демографическом. Лозунг о национальном спасении выдвигал промышленный политический интерес, и это не истерическая фраза автора, это факт истории каждого державного государства из тех, какие мы сейчас называем промышленно развитыми. И Кромвель, и Наполеон I, и Линкольн, и Муссолини, и Гитлер, и Тодзио, и политические деятели в других странах становились во главе режимов национального спасения для выполнения одной и той же задачи: через перерастание буржуазной революции в революцию национальную подготовить собственно буржуазное общество, буржуазно-капиталистическое государство к конкурентной борьбе национальной промышленности на мировых рынках. Без чего оказывалось невозможным сохранить государственную, политическую и экономическую независимость, вырваться из отсталости, финансовой, политической зависимости от более развитых держав, спасти нацию от деградации и демографической катастрофы, предпосылки к которой заключены в каждой собственно буржуазной революции на этапе подавляющего влияния идеологического и практического космополитизма коммерческого политического интереса.

В наименьшей мере это утверждение относится к режиму Кромвеля, которому пришлось насмерть бороться за независимость интересов молодой английской буржуазии от буржуазного капитала Нидерландов, за независимость становившейся на ноги английской буржуазно-государственной политики от политики Нидерландов. Но следующие буржуазные революции в других странах происходили на ином, более высоком уровне промышленного производства, промышленной организации, потому и политические задачи у режимов национального спасения усложнялись, для их разрешения требовались все определеннее радикально националистические режимы. Из этого можно делать важнейшее заключение, что в России предстоящий режим национального спасения будет “круче”, нежели были режимы национал-социализма в Германии или шовинистического милитаризма в Японии. Это неизбежно, ибо государство исторически великое погибнуть не может!

Очевидно, что такого порядка задачи способно решать лишь в высшей — по буржуазным меркам — степени централизованное государство. Такое государство имеет место быть только на базе чрезвычайно высокого влияния армии на политику, ибо армия по своей внутренней организации самый централизованный институт государства и видение ею общественных и политических ценностей на данном этапе совпадает с видением таковых кругами промышленного интереса, класса промышленной буржуазии. Только теснейший союз армии и политики вообще способен спасти национальную промышленность от краха, миллионы трудящихся от безработицы и голода, общество от моральной и нравственной деградации, искоренить бандитизм и терроризм, нанести удар по коррупции, а государство спасти от исторической катастрофы. Весь мировой исторический опыт показывает, что это так, что, только опираясь на институт армии, поднимая ее социальный престиж до высшего возможного в демократическом обществе положения, когда офицерский корпус становился важнейшей частью элиты страны, удавалось осуществлять требования промышленного буржуазного интереса. Лишь чрезвычайно наивные идеалисты и истеричные крикуны способны верить, что возможно избежать подобного в России и в то же время стать процветающей буржуазной, капиталистической страной.