Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

• Название: ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
• Автор: Сергей ГОРОДНИКОВ
• Издательство: РУСАКИ
• Жанр: Экономика
• Год: 2000
• ISBN: 5-93347-033-3

Предлагаемая читателям книга стала самым ярким явлением в интеллектуальной жизни России девяностых годов. Это признают те, кому удалось достать экземпляры первого издания ( Из-во “Русское слово”, 1994) - учёные и публицисты, предприниматели и экономисты, разведчики и военные, политики и поэты, чиновники и писатели, у нас в стране и за рубежом. Ни одна серьёзная аналитическая работа по перспективам русского национализма не обходится без ссылок на эту книгу. Ей предсказывают огромное влияние на политику России и на развитие межгосударственных отношений в ближайшем будущем.

В этой книге обобщен опыт истории, были выявлены движущие интересы современного мира и произведено подробное описание, что неизбежно должно было происходить в России после краха СССР. Ярко и убедительно доказывается, что национализм придёт к власти для преодоления экономического и политического кризиса, для спасения промышленного производства и будет решать задачи, которые никакие другие политические движения решить не в состоянии.

До сих пор данная книга была доступна не многим. Теперь же она издана для более широкого круга читателей.

---

История учит, что Европа со времен Александра Македонского всей своей традиционной политической и экономической мыслью, духовной культурой стремилась и потенциально готова вновь загореться потребностью мощного устремления к широкомасштабным и объемным торговым сухопутным отношениям с самыми развитыми цивилизациями Азии, к торговле и общему сближению с ними через территорию России. Трудно даже представить, какие перспективы процветания и экономического развития для внутренних, малоразвитых и бедных областей России, Украины, Белоруссии, русского Казахстана открыли бы высокопропускные транспортные артерии для перемещения товаров из Европы в Индию, в Китай, к Дальнему Востоку — и обратно. Чудовищно, дико, в высшей степени преступно, что к концу двадцатого столетия мы не имеем даже подходов к осуществлению этой императивной потребности России! Трудно избавиться от впечатления, что коммунистический режим волей или неволей, сознательно или нет, но толкал Россию к экономическому невежеству, и ее развитие происходило вопреки политическим целям большевизма.

Интерес современной Европы, ее жизненный интерес есть в концентрированном виде интерес Германии — самой мощной промышленной силы, самой динамичной товаропроизводительной структуры европейской экономики. Как поймет этот интерес Германия, так вынуждена будет понять его и остальная Западная и Центральная Европа. Исторический же интерес Германии, ее государственный инстинкт всегда выражался краткой формулой: Drang nach Osten! Движение на Восток! Перенесение столицы объединенной Германии в Берлин, вернее сказать, возвращение столицы в Берлин есть лишь отражение этого инстинкта, этого исторического тяготения немецкой экономики и политики к европейскому Востоку с его поразительными перспективами, захватывающими дух возможностями. Экономические проблемы восточных земель Германии, которые невозможно разрешить без крутого поворота всей политики страны к приоритету направленных на восток хозяйственных и торговых интересов, только усилят этот могучий национальный инстинкт: Дранг нах Остен! Даже бывшая в исторически недавнем прошлом владычицей морей и океанов Англия, лишившись ко времени Второй мировой войны возможностей иметь военный и торговый флот мирового уровня, сможет вернуться к широкомасштабной торговле с Индией только через трансконтинентальные сухопутные средства доставки грузов, только вместе с остальной Западной Европой, в единой упряжке с другими европейскими странами, то есть только присоединясь к германскому экономическому инстинкту — Дранг нах Остен! Этому способствует и транспортный тоннель под Ла Маншем, который начнет формировать новые элементы британской культуры, британского видения мира, как видения мира из западной части континентальной Европы. Перспективы Британии в ХХI веке связаны единственно с европейскими интеграционными процессами, и ей придется мучительно изменять самое себя, приспосабливаться к тому, чтобы политически делать упор на зависимость внешнего товарооборота и внутренней экономической стабильности от сухопутных коммуникаций, при явном превращении морских коммуникаций во второстепенные.

Но этот устойчивый рост удельного веса в экономической, а, следовательно, и в политической жизни Западной Европы, как и Европы вообще, — устойчивый рост значения сухопутной торговли укрепляется и усиливается формирующейся новой структурой общеевропейской экономики, в особенности промышленности, которая должна обеспечивать такую торговлю соответствующими коммуникационными и предназначенными для грузоперевозок средствами. Эти изменения призваны решать не краткосрочные задачи, а имеют перспективную направленность, для чего создаются мощные промышленные концерны, научно-технические исследовательские центры, которые влияют на характер политических, государственных программ развития стран, участвующих в европейской интеграции. Все это, в конечном счете, вырабатывает в Западной и Центральной, в промышленно развитой Европе общий экономический и политический интерес: Дранг нах Остен! Движение на Восток Евразии! Реализация этого императивного интереса немыслима без долгосрочной стратегии осуществления экономического, торгового, политического, культурного сближения с Россией, но тем самым и с русским национальным интересом.

В двадцатом столетии отчетливо проявилось наступление такого этапа исторического развития европейского континента, западноевропейской цивилизации, когда без адекватно ускоренного развития России все страны Европы начали задыхаться, терять экономическую, политическую, историческую перспективу. Но ускорить развитие России сейчас могут только два фактора: становление крупной и динамичной промышленности, в том числе связанной с переориентацией Европы на наше сырье, сырье Сибири; ускоренное создание паневразийских автомобильных и железнодорожных транспортных коммуникаций, структур их обслуживания и обеспечения военно-политической защиты стабильности их функционирования. При этом важно подчеркнуть, что на начальном этапе только в сырьедобывающих отраслях, только в структуре паневразийских коммуникаций, в обслуживании трансконтинентальной торговли мы способны в кратчайший срок создать, по-настоящему, могучие капиталистические корпорации, способные быть не только на равных с корпорациями Европы, но и значительно превзойти их, без чего невозможно в должной мере сохранять сбалансированность общеевропейских экономических, финансовых и политических отношений. Ни в коем случае не следует забывать уроков двух мировых войн, которые оказались столь разрушительными для Европы исключительно из-за промышленной, финансовой, вообще экономической слабости России. Россия всегда должна быть в каких-то жизненно важных для мировой экономики хозяйственных структурах много сильнее Германии, Западной Европы, — всегда! Это важнейший вопрос сохранения стабильности, мирного интеграционного сближения общеевропейских экономических, а потому и военно-политических интересов от Атлантики до Урала, Каменного Пояса Евразии, и дальше, до дальневосточного Тихого океана.

Но ориентация европейских стран на сырье России (и в первую очередь ориентация промышленности ФРГ) делает их зависимыми от технического обеспечения стабильной и долгосрочной добычи, переработки и транспортировки этого сырья, то есть от развитой и развивающейся промышленной базы сырьевой отрасли в самой России. Коммерческий интерес, захватив политическую власть в России, не сможет обеспечить требуемую стабильность работы сырьевых отраслей. Наоборот, он будет только стремиться наживаться на спекулятивной торговле сырьем, почти ничего не вкладывая в ее развитие, пока не доведет отрасль до износа как транспортной, энергетической инфраструктуры, так и оборудования. Восстанавливать промышленную базу сырьевой отрасли придется режиму диктатуры промышленного интереса, режиму политической диктатуры русского национализма. Никакая другая политическая сила на это не способна. И элитам Европы придется признать это, как придется признать и зависимость промышленного интеграционного сближения внутри ЕЭС от способности русского национализма разрешать проблему создания структур паневразийской торговли.

Только русский национализм сможет создать политические условия для ускоренного становления паневразийских торгово-транспортных коммуникаций, для широкомасштабного развития инфраструктуры их обслуживания и осуществить экономическое, военно-политическое обеспечение их безопасности, — что в полной мере отвечает стратегическим интересам Европы, ее кровным, перспективным интересам. Поэтому русский национализм не только сможет рассчитывать на нейтралитет Европы в своем политическом планировании, как планировании государственном, нацеленном на мобилизационное, хозяйственное и социально-политическое развитие России, утверждении в ней динамичного промышленного капитализма, но больше того, он найдет в Европе очень влиятельные силы, которые могут и должны стать его приверженцами, в особенности в набирающей силу и самостоятельность, восстанавливающей опыт своей политической самостоятельности Германии. Надо признать, без опоры на эти силы русский национализм не сможет в должной мере сбалансировать свои отношения с США, обеспечить максимальное невмешательство США в вопросы становления русского национального общества, русского национального экономического интереса в процессе интеграции России в мировую рыночную экономику.

По мере формирования единого западноевропейского экономического и политического пространства и вызревания общих интересов, локомотивом чему будет экономическое развитие объединенной Германии, европейский союз капиталистических государств начнет сбрасывать с себя сонливую одурь несамостоятельности в выборе внутриполитических и внешнеполитических целей, дурман американского видения мира. Его творческие силы постепенно начнут сопротивляться навязыванию американской культуры и американских представлений об общественных отношениях, в том числе стереотипов межрасовых отношений. Особенно в обстоятельствах быстрого приближения времени, когда американское общество окажется в глубоком кризисе национального самосознания.