Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 5

• Название: Собрание сочинений. Т. 5
• Автор: Саша Черный
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Детская проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7195-0049-9

В пятый том собрания сочинений С. Черного вошли почти в полном объеме стихи и прозаические произведения, обращенные к детям.

---

— Как по-гречески «самовар»?

Молчу.

— Гм. А «клюква» как?

Молчу.

— Гм… Как «Демьянова уха»? Тоже не знаешь?

Молчу.

Насупил Зевс косматые брови, вынул из-за пазухи записную книжку и говорит:

— Кол. А кол, дружок, это самая последняя отметка, хуже и быть не может… Как, говорит, твоя фамилия?

А я весь затрясся, зубами стучу, еле выговорил:

— Иван Крылович Андреев.

Видишь, какие во сне промашки бывают… Рассердился старик, хлопнул своей молнией по кафедре. Дым, треск… и исчез. Просыпаюсь: голубь у меня на плече сидит и меня в пуговицу клювом долбит…

Люся всплеснула руками.

— Ай, как страшно!.. Дедушка, расскажите мне про Петербург что-нибудь? Что вам в Петербурге больше всего нравилось?

— Пожары. Что ж ты глаза вытаращила? Очень это красивая штука. Проскачет по Невскому ездовой-пожарный и в трубу трубит… Обоз за ним прогремит… Стекла так и звякнут. Я шляпу в руку и на улицу. Жил я в Публичной библиотеке вблизи Гостиного двора. Посмотрю на каланчу, сейчас же по сигнальным шарам соображу, в какой части горит. Сяду на дрожки и мчусь. Дом горит, народу на улице, как тараканов за печкой. Пожарные кони землю копытами роют, шеи — лебедями, трудно им на месте устоять. Лестницы, багры, дым из-под крыши в узлы свивается, каски блестят, брандмайор на всю площадь баском распоряжается. Очень интересно!

— Постойте, дедушка. Я не понимаю. Какие кони? Какая каланча? Почему шары?

— Как не понимаешь? Обоз кто привез? Кони. А на каланче (высокая башня такая над Думой) всегда дежурный пожарный ходит: чуть где пожар, сейчас же он тревогу подымет.

— Ну… У нас в Париже совсем не так. Пожарные всегда на автомобилях выезжают.

— На чем?

— На ав-то-мо-би-лях.

— Не понимаю.

— Ах, дедушка, какой вы странный. Это такие самокатные экипажи. Внутри бензин… Пыхтит и едет, запах только очень скверный. А пожарный резиновую грушу нажимает: тяф-тяф-тяф! И все дают дорогу. Очень просто.

— А лошади где?

— Лошадей никаких нет. И каланчи у нас нет. Где загорится, по телефону дадут знать…

— Что это ты какие слова выдумываешь…

— Совсем не выдумываю. Не знаете телефона?! С одной стороны ящичек, с другой стороны ящичек, посередине проволока. Дзинь-дзинь! Алло! Кто говорит? Люся! — Что вам угодно? — У нас пожар. — Очень приятно, сейчас приедем… Вот и все… Есть и без проволоки. Ей-богу, дедушка. Из Парижа спрашивают: «Как ваше здоровье?» А из Нью-Йорка отвечают: «Спасибо, у меня насморк, чего и вам желаю!»…

Дедушка недоверчиво покачал головой.

— Так вы, пожалуй, и про аэроплан не поверите?

— Кушанье, что ли, французское?

— Да нет же! Это такая машина с планочками, хвостом вертит, бензин чихает, — а она людей по воздуху перевозит. Через океан или через Монблан, — ей все равно…

— Скажешь! Этак, по-твоему, и медведи по воздуху летают! Выдумщица какая!

— И летают. Из Москвы недавно немец один в Берлин на аэроплане медвежонка привез… Вы, дедушка, и про кинематограф тоже ничего не знаете? Люди по полотну бегают и всякую чепуху представляют. То есть не люди, а фотографии такие… Быстро-быстро, как пауки по воде. Поезд подходит к мосту, жулик бросается в воду, за ним полицейский. Потом — фить! — гостиная, старичок фабрикант ломает руки: кто украл мою любимую картину? Фить! Жулик уже в Африке и подкрадывается к носорогу… Фить!.

Крылов огорченно вздохнул:

— Постой, Люся. Запутала ты меня совсем. Фить да фить. Страусы у вас по потолкам еще не бегают?

— Не бегают, дедушка.

— И то слава Богу! В голове от твоих сказок звенит… А что за труба на столбе?

— Это, дедушка, граммофон.

— Ишь, ты слово какое. Что за штука такая? Кофе мелют, что ли?

— Ах, какой вы смешной! Вот вы сейчас увидите, какой это… кофе…

Люся соскочила на пол, подбежала к граммофону, выбрала одну пластинку, пыхтя, завела с трудом пружину и лукаво посмотрела на дедушку.

И вдруг из трубы кто-то фыркнул, зашипел и простуженным голосом стал читать с чувством, с толком, с расстановкой:

«КВАРТЕТ»

Басня Крылова!

Проказница-мартышка,
             осел,
             козел,
да косолапый мишка
затеяли сыграть квартет…

Подошел дедушка к говорящей трубе, шапочку свою от волнения на затылок передвинул, прослушал до конца и крякнул.

— История! А может быть, труба твоя и басни сама сочиняет?

— Нет, дедушка, этого она еще не может. Теперь небось мне верите? Про автомобиль, телефон и аэроплан сочинила я вам? Хотите, по телефону пожарную команду вызовем? Я вам сейчас номер разыщу, а телефон у нас в передней висит.

— Нет уж, спасибо. А китайского дракона ты тоже вызвать можешь?

— Прошу над нашим драконом не насмехаться! — хрипло затявкала фарфоровая китайская собачка на столике.

Люся топнула на нее ногой и… проснулась. Вот горе! Почему же она дедушке Крылову ни одной басни не продекламировала. Ротозейка несчастная!..

1926, март

Париж

ЖЕЛТЫЙ ФУРГОН*

Почему вы, мадемуазель, плачете? — спросил француз-городовой у маленькой девочки, стоявшей на перекрестке улиц под платаном в позе потерпевшей крушение мореплавательницы, выброшенной на необитаемый остров.

— Со мной случилось несчастье… — Заплаканные серые глазки робко осмотрели огромного полицейского, и слезы быстро-быстро мелкими капельками покатились по щекам.

— Несчастье, мадемуазель? А вот вы мне расскажите, в чем дело, и никакого несчастья не будет.

— Школьники проходили мимо нашего отеля с музыкой… Я побежала за угол… Они так красиво шли в ногу, бум-бум! И опять за угол… И еще за угол!.. Пока не заблудилась…

Городовой пожалел, что у него в кармане не было ни простыни, ни большой скатерти. Обыкновенным носовым платком таких слез не осушишь.

— Хорошо. Вы как раз натолкнулись на такого полицейского, который отводит по домам маленьких заблудившихся девочек. Но прежде всего давайте сядем, вон там скамья. Когда мы сядем, мы будем почти одного роста, и нам удобнее будет разговаривать. Как вас зовут?

— Нина.

— Очень красивое имя, мадемуазель. Сколько вам лет?

— Кажется, пять, — всхлипнула девочка.

— Превосходно. Самое главное мы знаем. Теперь перестаньте плакать и постарайтесь припомнить: на какой улице вы живете.

Полицейский достал из-под толстого плаща толстую книжечку, в которой были бисерным шрифтом пропечатаны все улицы, все переулки, все бульвары Парижа, и бережно положил книжечку на колено.

— О, господин полковник! Я уже старалась припомнить, но как же я припомню, когда я не знаю названия нашей улицы? На углу у нашего отеля была прибита синяя дощечка с названием улицы, но она так высоко прибита, что я не могла ничего разобрать… И потом, господин полковник, вы меня извините, я еще не умею читать по-французски…

— Вы очень любезны, мадемуазель Нина, но я еще не полковник. Как называется ваш отель?

— Не знаю.

— С какого угла прибежали вы к платану?

— Не помню…

— Не было ли возле вашего отеля какого-либо большого здания, церкви, памятника? Подумайте хорошенько.

— Был. Против отеля стоял большой желтый фургон для перевозки мебели, но я думаю… что он уже уехал…

Нина горько заплакала. Все дома в Париже одинаковые, последняя надежда на фургон и та лопнула.

Полицейский задумался.

— Как фамилия ваших родителей?

— Щербаченко.

— Как?

— Щер-ба-чен-ко.

— Какая первая буква?

— Ща.

— Гм… Такой буквы во французском алфавите нет. Какой же вы национальности, мадемуазель?

— Раньше была марсельской, а теперь мы переехали в Париж.

— Да нет же. Турчанка вы, испанка или гречанка?

Нина обиделась:

— Турчанка! А еще говорите, что вы полицейский, который отводит заблудившихся детей домой… Я русская! И мама моя русская, и бабушка… Щербаченко!

— Да, да. Извините, мадемуазель Нина. Только у русских бывают такие фамилии, которых по первой букве ни в одном алфавите не сыщешь. Надеюсь, что во время своей прогулки вы не перешли границы своего аррондисмана. Пойдемте со мной в наш комиссариат, как-нибудь справимся уж с вашей фамилией. Напротив русский лавочник торгует, он нам поможет. А по фамилии и адрес ваш разыщем. Хорошо?

В комиссариат? Ах, как испугалась маленькая русская девочка! Мама и бабушка ждут, тревожатся, ломают руки, выбегают на подъезд отеля и спрашивают всех прохожих: где Нина? не видели ли вы Нины, пятилетней Нины Щербаченко с синим бантом в волосах? А Нина сидит в комиссариате, как бродяжка какая-нибудь… Справа и слева огромные полицейские кричат на нее, чтоб она не смела плакать, и пристают: какая первая буква твоей фамилии? Нет такой буквы «ща»! Боже мой, зачем она побежала за школьниками? Разве бабушка и мама не запретили ей дальше угла никуда не бегать?..