Сергей Львов - Быть или казаться?

• Название: Быть или казаться?
• Автор: Сергей Львов
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Публицистика
• Год: 1982
• ISBN: 978-5-389-01463-1

Крик и брань — не свидетельство силы и не доказательство. Сила — в спокойном достоинстве. Заставить себя уважать, не позволить, чтобы вам грубили нелегко. Но опускаться до уровня хама бессмысленно. Это значит отказываться от самого себя. От собственной личности. Спрашивать: «Зачем вежливость?» так же бессмысленно, как задавать вопросы: «Зачем культура?», «Зачем красота?»

В художественно-публицистической книге писателя С. Л. Львова речь идет о подлинных человеческих ценностях — чувстве социальной ответственности человека перед коллективом, обществом, семьей, его гражданской активности и идейной убежденности, настоящей культуре, в том числе и культуре поведения.

Этим высоким качествам будет противопоставлена погоня некоторых людей за ценностями мнимыми, избыточным материальным благополучием, внешней «престижностью», превратно понятой модой. Автор рассказывает о своих встречах и переписке с людьми равных поколений и судеб.

---

Жизнь Рамуса — подвиг постоянного самовоспитания. Мальчиком убежал он в Париж из родной деревни. Хотел поступить в настоящую школу. Ему шел тринадцатый год, когда он был внесен в список одного из колледжей Парижского университета. Такой колледж был чем‑то вроде школы-интерната, а его ученики были наполовину школьниками, наполовину студентами. Пьера взяли в колледж как слугу богатого школяра. Днем он прислуживал господину и сопровождал его на лекции. По ночам сидел над книгами. Чтобы просыпаться среди ночи, Рамус подвешивал над медным тазом камень на веревке, а к веревке привязывал фитиль и, когда ложился спать, поджигал его. Медленно тлея, фитиль добирался до веревки, веревка перегорала, камень с грохотом обрушивался в таз, Пьер вскакивал с жесткого ложа и садился за книги. К двадцати годам Рамус стал одним из самых начитанных и образованных молодых ученых в Парижском университете. В двадцать один год он защитил диссертацию, которая навлекла на него ярость всех, кто боялся новшеств в науке.

Обратимся к примерам из отечественной истории.

В 1738 году в селе Дворянинове Тульской губернии в небогатой и незнатной дворянской семье родился Андрей Тимофеевич Болотов. По обычаю того времени, он маленьким ребенком, как Гринев из повести Пушкина «Капитанская дочка», был записан в полк. Его учили наставник из немцев и отец. На недолгое время Андрея отправили в частный пансион в Петербург.

Болотов рано потерял родителей. Пришлось вернуться в родное село, где он и прожил до шестнадцати лет. После смерти родителей никто не занимался его воспитанием. И быть бы ему дворянским недорослем, если б он сам упорно не стремился к образованию. В отцовском доме сохранилась хорошая библиотека. Своими наставниками юный Болотов сделал книги. Он изучал историю, географию, математику, фортификацию. Когда Болотову было семнадцать лет, его потребовали в полк. Оп участвовал в Семилетней войне. Вот тут‑то ему и пригодился немецкий язык, выученный в детстве. Болотов стал военным переводчиком. Походная жизнь и служебные обязанности оставляли немного времени для самообразования, но он использовал его без остатка. Читал, переводил Не только то, что требовалось по службе, продолжал изучать разные науки, среди них философию. Когда его полк попал в Кенигсберг, Болотов добился разрешения посещать лекции в тамошнем университете. Но и этого ему было мало. Он с успехом принимал участие в философских диспутах. Около тридцати лет от роду Болотов вышел в отставку и вернулся в деревню. Небогатому помещику Тульской губернии прослыть среди своих соседей человеком ученым было не так уж трудно. Но Болотов не хотел довольствоваться такой репутацией. Он действительно хотел стать ученым. Теперь он занялся ботаникой и медициной, агрономией — практически и теоретически. Основал первый в России сельскохозяйственный журнал «Сельский житель», позже редактировал «Экономический магазин», выходящий как приложение к газете «Московские ведомости». С годами тяга к знаниям у Болотова не убывала. Он увлекся педагогикой и попробовал свои силы в драматургии.

Вся долгая жизнь Болотова (он прожил до девяноста пяти лет!) — непрерывный труд самовоспитания. Его мемуары, «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков» — ценный памятник русской культуры и быта XVIII века. Многие страницы этих книг обладают несомненными художественными достоинствами.

Сколько раз мог бы он свернуть с однажды избранного пути, сослаться на неблагоприятные обстоятельства, судьбу или среду! Но всю свою жизнь он был верен еще в самой ранней юности намеченной цели — просвещаться и просвещать.

Заслуживает пашей памяти Николай Александрович Львов (1751–1803). В жизни Львова есть сходство с жизненным путем Болотова. Он родился в дворянской семье, настолько обедневшей, что образования родители ему дать не смогли. А он стал одним из образованнейших людей своего времени. Н. А. Львов писал стихи, очерки, пьесы, был автором многих научных и исторических сочинений, переводил античных поэтов и Петрарку. Критическое чутье и вкус Львова заставляли прислушиваться к его суждениям знаменитых литераторов Г. Р. Державина, В. В. Капниста, М. М. Хераскова. Однако Львов хотел успеть во многом и стал незаурядным художником-графиком, архитектором и строителем. Занимался горным делом, учился и учил. Среди его учеников были крестьяне. Он наставлял их, как сооружать земляные постройки в безлесных местностях по его методу. Был Львов в ту пору директором Училища земляного битного строения — одна из многих практических должностей, которые он с успехом занимал. Словом, жил жизнью, полной трудов, исканий в разных областях и постоянного самовоспитания. А кроме того, Львов собирал, изучал и издавал народные песни; сборником этих песен, им составленных, впоследствии пользовались известные русские композиторы. Он и сам писал комические оперы. И все, что делал, делал хорошо. Ему случалось жаловаться на недостаток сил, времени, здоровья, но он никогда не жаловался на обстоятельства и среду. Сам определил свой путь, и сам создал свой характер.

Разные это люди, разной была их жизнь. Но во всех этих биографиях есть нечто общее — рано поставленная перед собой большая цель и самоотверженное стремление к ней. Неблагоприятные обстоятельства никогда не служили для таких людей оправданием. Самовоспитание и самообразование они начинали рано и продолжали всю жизнь.

Важным условием самовоспитания они считали постоянный критический и требовательный самоанализ. Самоанализ, то есть желание разобраться в своих мыслях, проверить свои поступки.

Было время, когда самоанализ в нашей литературе считался признаком слабости, когда близкое к нему понятие «рефлексия» употреблялось в осудительном смысле в выражениях вроде «интеллигентская рефлексия» или «рефлектирующий интеллигент». Это несправедливо.

Нельзя воспитать себя, не размышляя над самим собой — глубоко, тревожно, иногда мучительно.

Рефлексия, то есть критическое осмысление своих мыслей и действий, неутомимая работа самопознания, — важнейшая сторона духовной жизни человека. Великий греческий философ Сократ, если верить преданию, сказал: «Познай самого себя!» Размышления о природе и необходимости самопознания проходят через труды и жизнь многих выдающихся мыслителей. Вопрос «Быть или казаться?» — один из сложных и острых вопросов, которые задает себе человек, задумываясь о самом себе, о своем образе и поведении, входит в область рефлексии.

Людям, прошедшим путь упорнейшего самовоспитания, свойственно постоянно оценивать себя на этом пути, мысленно и на бумаге соотносить поставленные перед собой задачи.

Некоторые из них вели дневники или писали воспоминания. Многие запечатлели свой путь в письмах к родным, друзьям и ученикам. Их воспоминания, дневники, письма столь же различны, как различны яркие индивидуальности. Размышления, извлеченные из этих дневников, писем, воспоминаний, могли бы составить тома пока еще не составленной библиотеки.

Расскажем о некоторых страницах, которые могли бы войти в нее.

Люди, близко знавшие Чехова, вспоминают, что он не любил говорить о себе. Не вел он и дневника. А его записные книжки — это короткие записи сюжетов, беглых впечатлений, характерных деталей, словечек или фамилий. Записей, в которых отразились бы раздумья о себе, записей, проникнутых рефлексией, у Чехова в «Записных книжках» нет. Именно поэтому внимание его биографов давно привлекли в письме к Суворину такие строки: «Напишите‑ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего ничтожества, — напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая».

Вдумчивый литературовед А. М. Турков в недавно вышедшей книге «Чехов и его время» сомневается в автобиографическом характере этого письма и приводит убедительные доказательства для своих сомнений. Однако даже если это не исповедь самого Чехова, а история другого или других молодых людей, история не одной личности, а типа, страница эта тем не менее — проникновенный рассказ о самовоспитании. О преодолении неблагоприятных обстоятельств. О преодолении предрассудков и привычек среды. О выработке поведения и шире — характера.

И еще пример. Французский писатель и драматург Жюль Ренар.

Жюль Ренар (1864–1910) не обрел такой известности, как Стендаль, Бальзак, Гюго, Франс. При жизни его произведения не привлекли внимания современников. Недаром он с горькой иронией просил, чтобы на его памятнике было написано: «Жюлю Ренару — его равнодушные соотечественники». Писать о нем стали, когда в 1927 году посмертно вышел его «Дневник», самое замечательное из того, что он написал, человеческий документ и художественное произведение большой силы и великой правдивости.