Хорхе Ибаргуэнгойтия - Августовские молнии

• Название: Августовские молнии
• Автор: Хорхе Ибаргуэнгойтия
• Издательство: АСТ
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-071334-9

Произведения, в которых страшная эпоха военных режимов «черных полковников», безраздельно правивших на южноамериканском континенте, предстает перед читателем не трагической, а… смешной.

Сюрреалистический юмор Хорхе Ибаргуэнгойтии мрачен и саркастичен — тут нет сомнений.

Однако он еще и забавен. Забавен по-настоящему. И до сих пор разит читателя наповал.

«Смешно о страшном» — такова классическая традиция испаноязычной сатиры.

И Ибаргуэнгойтия выводит эту традицию на принципиально новый уровень.

---

Причина этих трудностей заключалась в том, что, вопреки принятому в подобных случаях переводу смещенного военачальника как можно дальше от театра его предыдущих действий, Сенона оставили под моим началом и «порекомендовали» назначить его начальником штаба округа. От этого назначения я плакал потом кровавыми слезами.

В течение трех первых месяцев своей деятельности (я полагал, что она продлится лишь пять месяцев, ибо знал: как только Перес. Г. вступит в должность, он разделается со мной самым унизительным способом) я командовал вовсю: приказал покрасить казармы двадцать шестого батальона, сместил майора Бермудеса за различные махинации и выгнал солдатских жен, которые превратили казармы в настоящее торжище. Затем произошел так называемый «Случай Перейры», из-за которого в «Эль Соль де Виейра» меня окрестили «кровавым» и который я должен рассказать здесь, чтобы можно было судить, имелись ли у меня основания действовать так, как я действовал.

Началось все с телеграммы Мелитона Ангиано, в которой говорилось: «Есть сведения о печатании в Виейре католического пропагандистского материала. Свяжитесь с министерством охраны общественного порядка, примите соответствующие меры». Действительно, тщательное расследование, проведенное начальником секретной полиции Рамоном Гутьерресом, показало, что католики печатали свои материалы в государственных типографиях и хранили их в подвале бакалейной лавки под названием «Ворота Виго», принадлежавшей испанцу дону Агустину Перейре. При помощи роты пехотинцев мы произвели ряд арестов в типографии; оставив задержанных под надежной охраной, я вместе с доном Рамоном и денщиком направился в автомобиле к «Воротам Виго», оцепленным другой ротой пехотинцев. Когда мы прибыли, ко мне подошел капитан Сарасуа и сказал, что владелец лавки не пустил их в погреб подтем предлогом, что у капитана не было ордера на обыск. Действительно, мы забыли взять его у судьи.

— Скажите хозяину, что здесь находится командующий военным округом. И что нам необходимо произвести обыск у него в подвале.

Сарасуа отправился выполнять мои приказания и вскоре вернулся с сообщением, что дон Агустин Перейра высказался пренебрежительно о моем высоком чине. Несколько раздраженный — признаю это, — я вылез из автомобиля и вошел в лавку.

— Повторите мне то, что вы сказали капитану, если вы такой храбрый. — Так я велел.

Дон Агустин Перейра брызгал слюной от бешенства. Вместо того чтобы повторить свои слова, он схватил колбасу и швырнул ее мне в лицо. Капитан Сарасуа взялся за револьвер — мало ли чего можно было ожидать, — я нет. Я лишь пригрозил обезумевшему испанцу, а он, вместо того чтобы мне повиноваться, пихнул огромный стеклянный кувшин с маринованным перцем, стоявший на прилавке, кувшин покатился, разбился об пол и обдал своим содержимым дона Рамона, капитана и меня. Мои солдаты тотчас схватили лавочника. Он зашел чересчур далеко. Я приказал предать его военно-полевому суду и расстрелять. Приказ был выполнен в точности.

Если бы дон Агустин Перейра был гражданином Мексики, никто ни о чем бы не заикнулся, но поскольку он был испанцем, разразился ужасный скандал, несмотря на то, что потом мы действительно обнаружили пресловутую католическую пропагандистскую литературу, отпечатанную на бумаге, принадлежавшей государству, типографской краской, принадлежавшей государству, и на государственных машинах.

Газеты оскорбляли меня как хотели, и, если бы не заступничество Видаля Санчеса, меня бы убрали с этого поста.

Буря улеглась. В первый день декабря Перес Г. вступил в должность президента Республики. Просьба об отставке у меня уже была заготовлена, и я тут же ее отправил, так как не хотел стать притчей во языцех. Третьего декабря газеты сообщили о сформировании нового кабинета: Видаль Санчес стал военным и морским министром. Моя отставка не была принята.

Глава VI

Именно тогда накатилась вторая волна моего невезения, и стало ясно, что не только Мелитон Ангиано и Перес Г. были марионетками, но и я тоже оказался марионеткой. И всех, разумеется, дергал за ниточку самодур и негодяй Видаль Санчес.

Военный округ Виейра, который с незапамятных времен был образцом спокойствия, благодаря тому, в частности, что все мы, кто тут командовал, зажали его в железный кулак, превратился вскоре в сущий ад. Кристерос, которых, как я уже сказал, не было в Виейре, начали туда понемногу просачиваться из четырех соседних штатов. В чем были причины этого явления? А в том, что мои сотоварищи из соседних округов начали операции одновременно, хотя и несогласованно со мной, и о принятых ими мерах мне ничего не сообщалось.

Видя, что мои родные места зачумлены проклятыми фанатиками, я, не откладывая дела в долгий ящик, вместе со своим штабом, состоявшим из Сенона Уртадо и капитанов Бенитеса и Фуэнтеса, выработал план действий по ликвидации кристерос. Осуществление первой части этого плана, в которую входил ряд подготовительных маневров (наступление, отступление и тому подобные операции), удалось на славу, и мы смогли заставить мятежников сосредоточиться у Сан-Матео-Мильпальта. Вторая часть плана состояла в следующем: мы собирались нанести фронтальный удар силами двух пехотных батальонов, а тремя полками кавалерии выйти в тыл. С помощью этой операции мы рассчитывали окружить и уничтожить врага. Итак, осуществление задуманного плана требовало участия всех наших сил до последнего человека и заставляло полностью обнажить тылы. Я телеграфировал в Мехико, прося подкреплений, и получил от Видаля Санчеса следующий ответ:

«Обстреляйте и уничтожьте неприятеля».

Что касается моих действий, приказ был яснее ясного, зато намерения Санчеса оставались во мраке неизвестности. Иными словами, я так и не знал, собирается он или нет прислать подкрепления, которые я просил. Пока что я истолковал телеграмму как приказ выступать и как уведомление, что он позаботится о прочем, то есть о прикрытии моих тылов.

Оставив в столице штата гарнизон под командованием дона Рамона Гутьерреса, состоявший из шестнадцати жандармов и четырех небоеспособных солдат, я выступил во главе всех своих сил к Сан-Матео-Мильпальта, которая находилась от нас в двух днях перехода. Поскольку средств связи у нас не было, мы решили не устраивать штаб-квартиры и, прибыв в Уараче, разделились на две колонны: Сенон взял на себя командование пехотой, а я кавалерией; при этом мы договорились, что в роковой день — 18 января 1929 года в восемь часов утра — он предпримет фронтальную атаку, а я точно в то же время укреплюсь на высотах, господствующих над долиной Каньяда-де-лос-Компадрес, поскольку мы полагали, что именно по ней будет отступать неприятель.

После однодневного форсированного марша мы прибыли на условленное место и заняли позиции, оставив в резерве один полк, чтобы осуществить преследование в том случае, если какие-нибудь неприятельские части попробуют улизнуть по другой дороге.

18 января, как только рассвело, я приказал своим людям занять боевые позиции, и когда все было готово, чтобы стереть с лица земли кристерос, вместо них явились вдруг капитан Фуэнтес, состоявший при Сеноне Уртадо, и дон Рамон Гутьеррес и сообщили, что шайка кристерос ввалилась в Виейру, точно к себе домой, и захватила не больше и не меньше как сеньора губернатора — дона Вирхилио Гомеса Уркису.

Я не выдержал — выругался. Самая блестящая моя кампания пошла, грубо выражаясь, псу под хвост по вине Видаля Санчеса, который не обеспечил мне прикрытие тылов!

Пришлось нам вступать в переговоры с проклятыми кристерос, которые ничего не смыслили в военном искусстве и тем не менее оказались на коне. К счастью, между частями Сенона и моими в ловушку попало около четырехсот кристерос. Мы обменяли их на сеньора губернатора, и они убрались в штат Апапа́таро воевать с Вардомиано Чавесом, который командовал там военным округом.

Я вынужден был отправиться в Мехико, чтобы отстоять свою честь и объяснить мои действия Видалю Санчесу — истинному виновнику нашего поражения. Меня хотели предать военному суду, но Видаль Санчес этого не допустил, прекрасно понимая, что тут уж я вывел бы его на чистую воду.

Дон Вирхилио, губернатор, кипятился, кричал повсюду о моей беспомощности, но Видаль велел его вызвать и заткнул ему глотку. Я очень пожалел, что не довел до конца затеянную операцию и не позволил кристерос сделать с доном Вирхилио все, что им вздумается. В конце концов, из всех губернаторов Виейры этот был самым никудышным, не говоря уже о том, что Виейре вообще удивительно не везло с губернаторами. Я, как водится в подобных случаях, подал в отставку, но она во второй раз не была принята; я вернулся в Виейру, а дело предали забвению.

Глава VII

Все это происходило, как я уже сказал, в январе и феврале 1929 года. В марте началась объявленная Пересом Г. предвыборная кампания.