Эрик Сигал - Однокурсники

• Название: Однокурсники
• Автор: Эрик Сигал
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37533-2

Яркая и волнующая сага известного американского писателя Эрика Сигала о судьбе пятерых питомцев Гарварда выпуска 1958 года. Их история начинается в первый учебный день, когда герои молоды и полны надежд, и завершается через двадцать пять лет на традиционном сборе выпускников, где каждый подводит итоги своей насыщенной событиями жизни.

Им сопутствовал величайший успех, но они познали и горечь поражения. В их жизни были женщины, которых они любили и которые любили их. Одним семейная жизнь принесла лишь разочарования, другие познали подлинное семейное счастье. А Гарвард всегда оставался с ними…

---

Тут все члены команды по сквошу вдруг начали чокаться и шумно требовать тишины. Пришла пора поднимать тосты за только что избранного капитана. Самым красноречивым из всех был Тод Андерсон, бывший капитан Андовера, ныне третья ракетка университета.

Тод поднял свой стакан и толкнул речь, весьма подходящую для подобного сборища крепких парней:

— За нашего нового лидера, всеми любимого Джейсона Гилберта, человека, бесподобно владеющего не только своей ракеткой, но и собственным членом. И пусть он забивает свои мячи на корте не реже, чем заколачивает голы в постели.

Сразу же после семи последние гости вечеринки стали расходиться, а команда по сквошу, как и было запланировано, прогулочным шагом двинулась всем составом по улицам Кембриджа в клуб «Заварной пудинг». По четвергам здесь подавали стейки всего за доллар и семьдесят пять центов — во всем Кембридже дешевле не найти.

Проходя сплоченной группой по Маунт-Оберн к Холиок-стрит, доблестные рыцари сборной по сквошу горланили самую популярную боевую песню университета в ее новом варианте:

С нами Герберт — блеск и слава,
Значит, будем побеждать,
Бедных йельцев размочалим:
Их никто не будет знать…

Угомонились они, и то чуть-чуть, лишь когда подгребли неровной походкой к деревянному крыльцу здания клуба, к дому под номером 12, поднялись по ступенькам, пройдя мимо театральных афиш, красующихся здесь уже второе столетие, и прошли в столовую, где Ньюол зарезервировал большой стол для всей группы.

Разумеется, Джейсона усадили во главе стола — это значительно подняло настроение виновнику торжества, поскольку такое положение притягивало к нему взгляды всех девушек, пришедших в клуб с другими «пудингцами». К крайнему разочарованию этих простых смертных, приглашенные ими дамы беспрестанно улыбались новоявленному герою дня. А тот отвечал им обезоруживающей улыбкой.

Около десяти часов вечера Джейсон, Эндрю и Дики Ньюол, пошатываясь, брели к себе в «Элиот-хаус», когда избранный капитан вдруг вспомнил кое-что.

— Слушайте, — обратился он к друзьям, — я почему-то не видел за столом Андерсона. Он слинял с вечеринки?

— Да ладно тебе, Джейсон, — ответил Ньюол с незамутненным взором и легким сердцем. — Ты же знаешь, Тод не является членом «Пудинга».

— Как это? — спросил Джейсон, недоумевая, почему такому известному спортсмену не нашлось места среди жующей публики, куда входила почти треть всех старшекурсников.

— Разве ты не заметил? Андерсон — негр, — проворчал Дики.

— Ну и что? — спросил Джейсон.

— Кончай, Гилберт, — продолжал Дики. — Хотя «Пудинг» и либеральный клуб, но не до такой же степени. Нам по-прежнему нужно хоть кого-нибудь куда-нибудь да не пускать.

Таким образом Джейсону Гилберту в час личного триумфа вновь напомнили о том, что хотя все студенты Гарварда и равны, но некоторые из них равнее остальных.

*****

Профессор Сэмюэль Элиот Морисон являлся одним из самых выдающихся членов профессорско-преподавательского состава Гарвардского университета и, по всеобщему признанию, наиболее плодовитым автором. Известный своими многочисленными трудами по истории военно-морского флота и летописями Гарвардского университета, этот знаменитый джентльмен, судя по его второму имени, к тому же имел некоторое отношение к представителю семейства Элиот из выпуска 1958 года.

За три года Эндрю нигде не смог зацепиться. Подобно шмелю, перелетающему с цветка на цветок, он все время менял специализацию: брался то за английский, то за американистику и даже несколько недель изучал дурацкую экономику. И вот теперь старший руководитель группы предъявил ему ультиматум: выбрать наконец для себя основной предмет и больше уже не метаться. Понимая, что ему надо будет защитить диплом хоть по какой-нибудь специальности, он уже стал паниковать и думать, к кому бы обратиться за профессиональным советом.

Собравшись с духом, он написал профессору Морисону. И был приятно удивлен, когда почти сразу же получил приглашение от этого крупного ученого посетить его кабинет, увешанный картами, в недрах книгохранилища библиотеки Вайденера.

— Очень, очень рад, — сказал профессор, когда они пожимали друг другу руки. — Надо же — те же черты лица, словно сам старина Джон Элиот стоит передо мной. Я ведь знаком с вашим отцом еще со студенческих лет и даже пытался в свое время подбить его к совместному написанию колониальной истории. Но похоже, банковская система заманила его в свои сети.

— Да, — вежливо согласился Эндрю, — папа неравнодушен к деньгам.

— В этом нет ничего плохого, — сказал Морисон, — особенно если учесть, что именно благотворительность Элиотов в значительной степени помогла построить этот университет. Мой тезка, Сэмюэль Элиот, учредил первую профессорскую стипендию по греческому языку в далеком тысяча восемьсот четырнадцатом году. Скажи-ка мне, Эндрю, по какому предмету ты специализируешься?

— В этом-то все и дело, сэр. Я уже на предпоследнем курсе и до сих пор не определился со специальностью.

— А чем ты намерен заниматься после окончания университета?

— Ну, естественно, надо будет пройти военную службу…

— Элиоты всегда служили в военно-морских силах, и с честью, — заметил профессор.

— Да, сэр, адмирал Морисон, — подтвердил Эндрю.

Но не стал говорить, почему он подумывает об армейской службе.

— А потом?

— Полагаю, папа хотел бы, чтобы я работал где-нибудь в банковской сфере.

«В конце концов, — подумал он, — на меня столько денег ушло за четыре года, что, так или иначе, все равно придется посетить то место, где хранятся ценные бумаги. Это ли не банковское дело?»

— Ну и правильно, — сказал Морисон, — у тебя будет хорошая профессия. А теперь тебе надо выбрать такой предмет для специализации, чтобы он способствовал твоим наклонностям. Ты когда-нибудь задумывался об истории своей семьи?

— Папа никогда не позволял мне о ней забывать, — честно ответил Эндрю, немного смущаясь. — Я хочу сказать, я с самых пеленок слышал от отца рассказы о наших благородных предках. Честно говоря, сэр, он, пожалуй, даже затюкал меня всем этим. То есть кормил кашей и попутно рассказывал о Джоне Элиоте, апостоле индейцев, и о моем прадедушке, знаменитом ректоре Гарварда. Я практически с головы до ног был засыпан обильной листвой с нашего фамильного дерева.

— Но ты только что перескочил через несколько столетий, — сделал замечание адмирал. — А как же Война за независимость? Тебе известно, где находились все Элиоты во времена, «когда души людей подверглись испытанью»?

— Нет, сэр. Полагаю, стреляли из своих мушкетов где-нибудь в окрестностях Банкер-хилла[32].

Профессор улыбнулся.

— Мне кажется, я могу просветить тебя в этом вопросе. В восемнадцатом веке Элиоты оставили после себя великолепные дневники. И у нас сохранились записи, где они собственноручно описывали все, что они видели и чем занимались во время Американской революции. Эндрю, мне кажется, было бы очень увлекательно, особенно для Элиота, изучить вопрос — что делали учащиеся Гарварда в этот период времени. Получилась бы прекрасная тема для дипломной работы и диссертации.

Здесь Эндрю пришлось сознаться:

— Сэр, думаю, мне следует сказать вам: мои оценки не вполне соответствуют высокому уровню. Они, скорее всего, не позволят мне написать диссертацию.

На этот раз улыбнулся великий историк.

— Зато ты узнаешь, что такое настоящее образование, Эндрю. Я договорюсь, чтобы в план твоих занятий поставили консультации со мной, и мы будем вместе изучать дневники Элиотов. Отметки за это не ставятся. Просто чтение таких записей — уже само по себе награда.

Эндрю вышел из кабинета Морисона вне себя от счастья. Теперь у него появится возможность не просто получить диплом, но и вдобавок к нему — само образование.

*****

Дэнни Росси терзался и не находил себе места.

Порой ему отчаянно хотелось, чтобы репетиции «Аркадии» наконец-то завершились и чтобы этот чертов балет поскорее показали публике и задвинули куда подальше. В этом случае ему больше никогда не придется видеться с Марией.

А иногда он мечтал о том, чтобы подготовка к спектаклю продолжалась вечно. В феврале и в марте ему по шесть дней в неделю приходилось сидеть за клавиатурой, пока Мария занималась постановкой балета. Она натаскивала танцоров, показывала им движения и часто подходила к роялю — спросить совета у композитора.

А все из-за ее проклятого голубого трико. Нет, при чем тут какой-то кусок ткани, когда на самом деле он сходил с ума от ее тела, так соблазнительно обтянутого этим самым трико!

Хуже всего, наверное, было то, что после репетиции они обычно ходили куда-нибудь вместе перекусить и обсудить, как все прошло. Она разговаривала с ним очень приветливо и дружелюбно, и беседы их могли продолжаться часами. Какое мучение — эти встречи по вечерам все больше и больше становились похожими на свидания. Но Дэнни-то знал, что это совсем не так.