Филип Фармер - Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)

• Название: Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Тролль
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87365-002-0

Известный исследователь Востока сэр Ричард Бартон, погибший от предательского удара ятаганом, просыпается на берегу огромной Реки в обществе других умерших — все человечество стало жертвой чьего-то чудовищного эксперимента. Кому под силу воскресить миллиарды людей и населить ими этот неведомый мир? Отважный Ричард Бартон и неунывающий Марк Твен не хотят быть пешками в чужой игре и пытаются приоткрыть завесу тайны.

---

Внезапно Сэм вскочил на ноги и крикнул:

— Вы пришли сюда рассказать нам о том, что случилось на Земле? Мы все это знаем! И все это — в прошлом! Земля мертва для нас! Надо считаться только с тем, что происходит здесь!

— Да, — сказал Хаскинг. — Но то, что происходит здесь, происходило раньше на нашей старой доброй Земле. Вещи не изменились — даже на крошечную долю дюйма! Я смотрю вокруг — и что же я вижу? Кто правит в этой стране? Пара хонки! Здесь есть черные люди — почти одна десятая вашего населения.

Вы должны были включить как минимум одного чернокожего в ваш Совет из десяти человек. Могу я его увидеть? Хотя бы одного?

— В Совет входит Кабер, — ответил Сэм.

— Да! В качестве временного члена — и только из-за моего требования, чтобы Пароландо представлял в моей стране черный посол!

— Арабы составляют у вас шестую часть населения, — произнес Сэм, — и я не припоминаю, чтобы в вашем Совете был кто-нибудь из них. Почему?

— Они белые, вот почему! И я собираюсь избавиться от них! Не пытайтесь меня уязвить! Многие арабы — хорошие люди, люди без предубеждений! Я встречал таких, когда скрывался в странах Северной Африки. Но эти арабы, здесь, — религиозные фанатики и они не прекращают доставлять мне неприятности! Следовательно — пусть они убираются прочь! Мы, черные, хотим, чтобы наша страна стала полностью черной; мы будем в ней духовными братьями. Мы будем жить в покое! Мы создадим свой собственный мир, а вы, хонки, можете создавать ваш! Мир Сегрегации — с заглавного «С»! Тут большое «С» тоже может работать, и поэтому мы не должны зависеть от белых ни в чем — ни в нашем труде, ни в пище, ни в одежде, ни в нашей безопасности! И мы добьемся этого, белые! Все, что мы должны сделать — только сказать вам: убирайтесь к дьяволу! Держитесь подальше от нас!

Файбрас сидел за столом, склонив голову в завитках темнокаштановых волос, опустив глаза вниз и прикрывая бронзовыми ладонями лицо. Сэму казалось, что он пытается сдержать смех. Над кем он хохотал про себя — над Хаскингом или над теми, кого тот столь яростно обличал? Сэм не мог догадаться. Вполне возможно, что Файбрас смеялся над всеми участниками этой нелепой полемики.

Джон пил виски, лицо его краснело и наливалось кровью. Похоже, он мог взорваться в любое время. Нелегко молча проглотить оскорбления, связанные с твоей виной перед черными, с которыми ты в своей земной жизни не имел никаких дел. Однако Джон был повинен в стольких чудовищных преступлениях, что мог принять на совесть еще несколько без большого ущерба для себя. И, как верно заметил Хаскинг, в другом месте и в другое время Джон не пренебрег бы возможностью пустить кровь черным.

Но какую цель преследовал Хаскинг? Если он хотел добиться сближения с Пароландо, то выбрал для этого странный путь.

Вероятно, глава Соул Сити ощущал непреодолимую потребность ставить на место любого белого — кем бы тот не был. Он хотел ясно показать, что он, Элвуд Хаскинг, черный, был не хуже любого белого.

Душу Хаскинга разрушила та же система, что в той или иной степени разрушила души почти всех американцев — черных, белых, красных или желтых.

Неужели этот путь — единственный? Вечная ненависть, свирепая борьба на протяжении бог знает скольких тысячелетий жизни в долине Реки.

В этот момент, только на одно мгновение, Сэм готов был уверовать в справедливость доктрины Второго Шанса. Если им известен путь из этой тюремной клетки ненависти, нужно слушать только их. Ни Хаскинга, или Джона Ланкастера, ни Сэма Клеменса и никого другого, кто потерял мир и любовь. Пусть миссионеры Второго Шанса будут вести...

Но он не верит им, напомнил он себе. Они подобны всем другим религиозным исцелителям Земли. Нет сомнения, что некоторые из них стремились к добру. Но истина была недостижимой для них, поэтому не имеет значения, что они провозглашали на словах.

Внезапно Хаскинг прервал свою речь. Сэм сказал:

— Ну, хотя мы и не планировали послеобеденный обмен речами, я благодарю вас, синьор Хаскинг, за то, что вы вызвались добровольцем. Мы все также благодарны вам за отсутствие явного намерения получить с нас плату по всем пунктам счета. Наша казна в данный момент пуста.

— Вы любите делать шутки из всего, не так ли? — заметил Хаскинг. — Ну, ладно. Как насчет небольшой прогулки? Мне любопытно взглянуть на ваш большой корабль.

Сэм забыл свой гнев и обиды, пока вел Хаскинга через фабрики и мастерские к Кораблю. Даже законченный только наполовину, он был великолепен. Наиболее прекрасное творение, которое он когда-либо видел. Даже, подумал он, даже... да, даже прекраснее лица Ливи, когда она первый раз сказала, что любит его.

Хаскинг не впал в экстаз, но, очевидно, Корабль произвел на него впечатление. Однако он не смог удержаться от язвительных комментариев по поводу царившего вокруг опустошения.

Незадолго перед ужином Сэму пришлось отлучиться. Неизвестный, который причалил к берегу на небольшом судне, попросил встречи с правителем этой земли. Так как принимавший его охранник был человеком Клеменса, он вызвал Сэма. Тот прибыл немедленно на одном из двух джипов, законченных только неделю назад; двигатели этих машин работали на спирту.

Стройный молодой блондин с приятной внешностью поднялся навстречу Сэму, когда он вошел в помещение береговой охраны. Юноша представился на эсперанто как Вольфганг Амадей Моцарт. Сэм обратился к нему на немецком, заметив, что молодой человек говорит на мягко звучащем верхнегерманском диалекте. Его речь содержала слова, которых Сэм не понимал; очевидно, это были австрийские выражения восемнадцатого века.

Человек, называвший себя Моцартом, сказал, что он жил в двадцати тысячах миль вверх по Реке. Он слышал о Корабле, но причиной его длительного путешествия были известия о том, что на судне предполагается создать оркестр и проводить музыкальные занятия для удовольствия пассажиров. В течение двадцати трех лет, проведенных в этом мире, лишенном необходимых материалов, Моцарт испытывал настоящие страдания. Здесь единственными музыкальными инструментами были барабаны, деревянные флейты, свирели и грубое подобие арф, сделанных из костей и кишок речных рыб. Моцарт услышал о разработке метеоритного железа, о гигантском Корабле и его оркестре с настоящим роялем, скрипками, флейтами, трубами и прочими чудесными инструментами, которые он знал на Земле, а также другими, изобретенными после его смерти в 1791 году. И вот он здесь. Найдется ли для него место среди пассажиров Корабля, любителей музыки?

Сэм питал уважение к классической музыке, хотя и не являлся ее пылким поклонником. Однако он затрепетал, встретившись лицом к лицу с великим Моцартом. Если этот человек был Моцартом. На Реке встречалось так много самозванцев, объявлявших себя то единственным и истинным Иисусом Христом, то чародеем Барнумом, что он не мог верить человеку на слово. Ему уже встретились три Марка Твена.

— Случилось так, что прежний архиепископ Зальцбурга является гражданином Пароландо, — сказал Сэм. — Хотя когда-то вы были в плохих отношениях, насколько я припоминаю, уверен, что сейчас он будет рад видеть вас.

На лице Моцарта не выступили ни бледность, ни румянец. Он кивнул головой и сказал:

— Наконец я встречусь с кем-то, кого знал во время своей жизни! Поверите ли, я...

Сэм мог поверить, что Моцарт еще не встречал никого из своих земных знакомых. Он сам нашел только трех человек, которых он знал, а его круг знакомых был очень обширен; Сэм долго жил и совершил несколько путешествий. То, что его жена Ливи являлась одной из этой троицы, было совпадением, превосходящим пределы вероятного. Он подозревал, что тут не обошлось без Таинственного Пришельца. Однако готовность Моцарта встретиться с архиепископом еще не доказывала, что он действительно тот самый Моцарт. Самозванцы, с которыми Сэм имел дело, вначале обычно заявляли, что лица, известные как их старинные знакомые, либо ошибаются, либо сами являются обманщиками.

Кроме того, архиепископ Зальцбургский не жил в Пароландо. Сэм не имел представления, где обитает его преподобие. Он выдумал все это, чтобы проверить реакцию Моцарта.

Сэм заявил, что синьор Моцарт может стать гражданином Пароландо. Конечно, он займется музыкальными инструментами; пока они еще не сделаны. Однако инструменты не предполагается изготавливать из дерева и меди. Это будут электронные приборы, воспроизводящие такие же звуки, как знакомые Моцарту инструменты. Если синьор Моцарт действительно тот человек, которым он себя объявил, есть хорошая возможность стать дирижером оркестра. И он может тратить все свое время на создание новых композиций.

Сэм не обещал определенно, что Моцарт станет руководителем оркестра; он уже получил урок в части своих обещаний.

Во дворце Джона был дан большой прием в честь Хаскинга, который, казалось, выпустил свой яд в первый день встречи. Сэм беседовал с ним в течение часа и нашел, что Хаскинг был очень интеллигентным человеком, посвятившим много времени самообразованию; он обладал воображением и литературным чутьем. Однако это еще более опечалило Сэма; он представил себе трагедию таланта, растраченного впустую.