Даниэла Стил - Дом

• Название: Дом
• Автор: Даниэла Стил
• Жанр: Исторические любовные романы

Осуществить мечту… Рискнуть всем - и совершить безумный поступок… Совсем недавно преуспевающий юрист Сара Андерсон не решилась бы на такое. Она ценила собственную карьеру, а личная жизнь… Здесь было больше грусти, чем радости. Однако значительная сумма, неожиданно доставшаяся Саре по завещанию старого эксцентричного миллиардера, позволяет ей впервые последовать не голосу разума, но зову сердца. Отныне жизнь Сары изменится навсегда. В ней найдется место и для романтических приключений, и для счастливой любви, и даже для настоящего чуда…

---

Такси миновало кафедральный собор на вершине Ноб-Хилл, и Сара, выглянув в окошко, откинулась на спинку сиденья, задумавшись о Стенли. Может быть, она и впрямь едет к нему в последний раз? Прошлой весной у него дважды была пневмония, но он всякий раз чудом выживал. А вдруг это больше ему не удастся? За ним ухаживали опытные сиделки, но рано или поздно в таком возрасте какая-нибудь болячка его одолеет. Это было неизбежно, и Сара очень этого боялась. Она знала, что ей будет не хватать его, когда он уйдет из жизни.

Ее длинные темные волосы были аккуратно собраны на затылке, а большие глаза были почти василькового цвета. Стенли обратил на них внимание при первой встрече и спросил, не носит ли она цветные контактные линзы. Она рассмеялась и заверила его, что не носит. После нескольких уик-эндов, проведенных на озере Тахо, кожа Сары загорела, и она стала еще смуглее. Сара любила пешие прогулки по окрестностям, плавание и езду на горном велосипеде. Уик-энды за городом всегда приносили большое облегчение после долгих часов, проведенных в офисе. Партнерство в юридической фирме она заслужила благодаря своему трудолюбию. Сара окончила Стэнфордскую юридическую школу с отличием и была уроженкой Сан-Франциско. Она прожила здесь всю свою жизнь, не считая четырех лет обучения в Гарварде. Ее данные и трудолюбие произвели хорошее впечатление на Стенли и партнеров. Стенли подверг ее продолжительному допросу с пристрастием и заметил, что Сара выглядит скорее как модель. Она была высокой, стройной девушкой спортивного вида, и у нее были длинные ноги, которыми он втайне всегда восхищался. Сегодня на ней был надет ладно сидевший темно-синий костюм. Впрочем, она всегда так одевалась, когда навещала его. Единственным ювелирным украшением были маленькие бриллиантовые серьги, которые Стенли сам подарил ей на Рождество. Он лично заказал их для Сары по телефону в «Ниман-Маркус». Обычно он не отличался щедростью и предпочитал давать сиделкам к празднику деньги, но к Саре он питал слабость, как и она к нему. Она подарила ему несколько кашемировых шарфов, чтобы ему было теплее. В его доме всегда казалось холодно и сыро. Он отчитывал сиделок всякий раз, когда они включали отопление. Стенли предпочитал накрыться лишним одеялом, чем, как он считал, зря транжирить деньги.

Сару всегда удивляло, что он не пользуется основной частью дома, ограничиваясь комнатами под самой крышей, которые когда-то предназначались для прислуги. Он говорил, что приобрел этот дом в качестве капиталовложения с намерением впоследствии продать его, но так и не продал. Он сохранил дом скорее из-за лени, чем какой-нибудь глубокой привязанности к нему. Это был огромный, красивый, некогда роскошный дом, построенный в 20-х годах. Стенли рассказывал Саре, что семья, которая его построила, сильно пострадала во время Великой депрессии, и он купил дом в 1930 году. Он поселился тогда в одной из комнат для прислуги, где стояли старая латунная кровать, комод и кресло, пружины которого давным-давно утратили упругость, так что сидеть на нем было все равно что отдыхать на бетоне. Лет десять назад латунную кровать заменили больничной койкой. На стене висела фотография с изображением пожара после землетрясения, но ни одной фотографии какого-нибудь человека в его комнате не было. В его жизни не было людей, а были лишь капиталовложения и поверенные в делах. И во всем доме не было ничего личного. Мебель была продана на аукционе первоначальными владельцами тоже за бесценок. Стенли, переехав сюда, так и не потрудился меблировать дом. Он говорил, что из дома было вынесено все еще до того, как он его приобрел. Комнаты там были просторные и некогда элегантные, судя по остаткам штор, висевших на некоторых окнах. Остальные окна были заколочены досками, чтобы туда не могли заглядывать любопытные. Сара узнала также, что в доме имеется бальный зал, хотя она его не видела. Она никогда не ходила по дому, а приехав, направлялась прямиком к черному входу и поднималась по лестнице в чердачную комнату Стенли. Единственной целью ее визитов была встреча со Стенли. Ей было незачем осматривать дом, хотя она знала, что после его смерти именно ей придется продавать его. Все его наследники жили во Флориде, в Нью-Йорке или на Среднем Западе, и никто из них, видимо, не будет заинтересован в том, чтобы стать владельцем огромного «белого слона» в виде дома в Калифорнии. Каким бы красивым ни был некогда этот дом, он не был нужен ни одному из наследников, как не был нужен Стенли. Трудно поверить, что он прожил в доме семьдесят шесть лет, так и не удосужившись ни меблировать его, ни даже переехать с чердака. Таков уж был Стенли. Возможно, несколько странный, непритязательный, скромный, постоянный и уважаемый клиент. Сара Андерсон была его единственным другом. Остальной мир забыл о его существовании. А друзей, которые у него, возможно, когда-то были, он давно пережил.

Такси остановилось у дома на Скотт-стрит. Сара расплатилась с водителем, взяла кейс, вышла из машины и позвонила у черного входа. Как она и предполагала, здесь было заметно холоднее и туманнее, и она в своем летнем жакете даже почувствовала озноб. Под темно-синим костюмом на ней был надет только тонкий белый свитер, что придавало ей деловой вид. Сиделка, открывшая дверь, улыбнулась Саре. Ей потребовалось немало времени, чтобы спуститься вниз. До мансарды было четыре этажа и цокольный этаж, а пожилые женщины, ухаживавшие за Стенли, двигались медленно. Та, что открыла дверь, начала работать у Перлмана сравнительно недавно, но уже видела Сару.

- Мистер Перлман ждет вас, - вежливо сказала она и, отступив на шаг, пропустила Сару, закрыв за ней дверь.

Они пользовались черным входом и лестницей, по которой было удобнее добираться до чердака. Парадным входом не пользовались долгие годы. Он был заперт на ключ и закрыт на задвижку. Свет в главной части дома никогда не включали. В доме долгие годы светились только окна мансарды. Еду готовили на том же этаже в маленькой кухне, которая когда-то служила буфетной. Главная кухня, ставшая теперь историческим экспонатом, располагалась в цокольном этаже. В ней имелись шкафы с ледяным охлаждением и отделения для мяса. В прежние дни приезжал специальный поставщик и привозил огромные глыбы льда. Кухонная плита представляла собой реликвию 20-х годов, и Стенли не пользовался ею по крайней мере с 40-х годов. Эта кухня была рассчитана на целый штат поваров и слуг, которыми управляли бы экономка и дворецкий. Это не имело ничего общего с образом жизни Стенли. Долгие годы он приходил домой, захватив по дороге сандвичи или готовую еду в каком-нибудь незатейливом ресторанчике. Дом для него был местом, где он спал на спартанской латунной кровати, принимал душ и брился по утрам, а потом отправлялся в свой офис в деловой части города, чтобы делать деньги. Он редко возвращался домой раньше десяти часов вечера. А иногда приходил не раньше полуночи. Торопиться домой ему было незачем.

Сара, держа в руке кейс, медленно поднималась по лестнице следом за сиделкой. На лестнице всегда было темно, потому что освещалась она минимальным количеством тусклых ламп без абажуров. В давно прошедшие дни величия дома этой лестницей пользовались слуги. Ступени лестницы были сделаны из металла и покрыты вытоптанной до голых нитей старой ковровой дорожкой. На каждом этаже двери, выходящие на лестничную площадку, оставались закрытыми, и Сара увидела дневной свет только тогда, когда поднялась на самый верхний этаж. Комната Стенли находилась в конце длинного коридора, и большую часть ее площади занимала больничная койка. Чтобы кровать уместилась, узкий одностворчатый шкаф пришлось выставить в коридор. Возле койки стояли только сломанное старое кресло и маленький прикроватный столик. Когда Сара вошла в комнату, Стенли открыл глаза и увидел ее. Она заметила, что у него замедленная реакция, и встревожилась, но потом у него заулыбались сначала глаза, а следом за ними и губы. Стенли выглядел очень усталым, и Сара вдруг испугалась, что он на сей раз окажется прав. Сегодня, как никогда прежде, он выглядел на все свои девяносто восемь лет.

- Привет, Сара, - тихо сказал он, любуясь ее молодостью и красотой. Для него тридцать восемь лет казались детским возрастом. Он смеялся, когда Сара говорила ему, что чувствует себя старой. - По-прежнему слишком много работаешь? - спросил Стенли.

Сара подошла к кровати и остановилась рядом с ним. Когда он видел ее, это всегда восстанавливало его силы. Она была для него как воздух и свет или как весенний дождь для цветочной клумбы.

- А как же! - улыбнулась Сара.

Стенли взял ее за руку. Ему нравилось прикасаться к ее коже, чувствовать ее тепло.

- Разве я не говорил тебе, что этого делать не следует? Ты слишком много работаешь. И когда-нибудь кончишь тем же, чем я. Жизнью в одиночестве на чердаке в компании надоедливых сиделок.

Он действительно не раз говорил, что ей следует выйти замуж и завести детей. Стенли сердито отчитал Сару, когда она сказала, что не хочет делать ни того ни другого. Сам он сожалел лишь о том, что не завел детей, и частенько убеждал ее не повторять его ошибок. Акционерные сертификаты, облигации, торговые центры и нефтяные скважины не заменят детей. Он сам слишком поздно это понял. Теперь единственной радостью и утешением в его жизни была Сара. Он любил добавлять дополнительные распоряжения к завещанию и делал это часто. Это давало ему повод увидеться с ней.