Сергей Городников - Порученец Царя. Персиянка

• Название: Порученец Царя. Персиянка
• Автор: Сергей Городников
• Издательство: КРЫЛАТОЕ СОЛНЦЕ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997

Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя. Впервые в русской культуре эта задача была поставлена тем же автором в книге "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА" (1993, из-во "РОСИЧ"). Как и герои в романе "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА", герой данного цикла действует в переломную для Московской Руси эпоху середины 17 века. Рождённый среди русских первопроходцев в Забайкалье он волей обстоятельств попадает в Тибет, где воспитывается воином Далай-ламы, а затем направляется на службу к русскому царю.

Композиционно цикл построен из двух больших повестей дилогии "ВОИН УДАЧА" и романа "ПОРУЧЕНЕЦ ЦАРЯ" из трёх развёрнутых повествований, в каждом из которых герой оказывается участником сложных переплетений противоборствующих интересов в разных местах Восточной Европы и Азии.

В первой повести «Тень Тибета» рассказ ведётся о месте и обстоятельствах рождения героя, о причинах вовлечения его во внутренние дела преодолевающего феодальную раздробленность Тибетского государства, об интригах, в которые он был втянут против своей воли, о его первой любви и связанном с нею приключении в Индии.

Во второй повести «Золотая роза с красным рубином» рассказывается о посольстве шаха Персии к Русскому царю в связи с женитьбой молодого царя Алексея Михайловича, об украденном у посла свадебном подарке и о приключениях, в которые был вовлечён герой в связи с этими событиями.

В первом повествовании романа «Порученец царя» герой оказывается русским разведчиком в Ливонии и в Нарве накануне Большой войны, которая потрясла Восточную Европу и которая началась войной Московской Руси со Швецией за возвращение северных земель у Балтийского моря, отторгнутых у Московского государства во время Великой Смуты.

Во втором повествовании – «На стороне царя» герой попадает в сеть интриг московской знати, когда нарастает боярское сопротивление реформам виднейшего деятеля русской истории середины XVII века, духовного отца будущих Преобразований Петра Великого, псковского дворянина Ордин-Нащокина, - реформ, которые поддерживает царь Алексей.

В последнем повествовании романа, «Персиянка», герой по поручению царя и его ближайших помощников отправляется в Астрахань для попытки предотвратить восстание казаков во главе с Разиным. Это, последнее повествование было отмечено в 2006 году литературной премией «Золотое перо Руси» и грамотой Княжеского Совета России.

---

Чтобы перевезти команду «Орла» на берег, приходилось использовать обе спущенные на воду лодки. Бутлер твёрдо руководил своими людьми, и ему удавалось поддерживать строгий порядок. Использовались обе сброшенные с палубы канатные лестницы, а тяжелораненых обвязывали, спускали ещё и отдельными верёвками. Сначала одна перегруженная ранеными лодка, тревожа блеск огня на воде, отплыла к берегу и быстро вернулась с гребцами и офицером, стукнулась о борт под гроздьями мужчин у носовой лестницы, потом и вторая появилась в красном освещении у другой лестницы, чтобы забрать последних моряков. Казалось, на палубе не осталось ни одной живой души. Внезапно капитан, который сидел в этой лодке, вспомнил о запертом пленнике.

– Дьявол! – в сердцах ругнулся он в сторону охваченной пламенем кормы. Но возвращаться за одним человеком, значило рисковать многими, и он искренне добавил: – Если ты ещё не задохнулся, желаю тебе изжариться легко, не мучась. – Он зажал ноздрю, звучно высморкался тем, что в неё попало, на шипение падающих в реку искр и горящих обломков. И рявкнул гребцам: – Шевелитесь, ребята! Склад порохом набит, чёрти вас всех побери!

Но он ошибался, полагая, что на корабле остался только пленник.

Когда моряки и казаки подхватывали раненых, бросились от мест сражения к противоположным бортам, теснились возле них и заботились лишь о спасении, в голове Плосконоса зашевелился червь сомнения. Прибыв на корабль в вечерних сумерках, он с нетерпением ждал появления князя Прозоровского, без которого капитан Бутлер отказывался допустить его к пленнику, ссылаясь на решительный приказ воеводы, своего непосредственного начальника. Воевода так и не заявился, и Плосконоса обеспокоили подозрения и вопросы. Отчего тот задержался? Точно ли пленник на корабле? А что, если Прозоровский нашёл с ним общий язык, обделал свои делишки и отпустил ради примирения с царём, а корабельным пожаром воспользуется, чтобы отвертеться от выполнения договорённости с ним, Плосконосом? Подозрения набирали силу вместе с пожаром, мучили подступающей злобой на князя, и он решился проверить, насколько они обоснованы.

Он отступил к кормовой надстройке, спустился к развороченной ногой капитана дверце и глянул вглубь задымлённого прохода. Отсветы пламени, как в тумане, освещали проход до самого тупика, до двери складского помещения, запертой железным засовом. За нею должен был находиться его враг. Страстное желание убедиться, что он там, валяется беспомощно связанный, и собственными глазами насладиться таким зрелищем, с хохотом пожелать ему в лицо весёлого пути в ад, стать последним, кого тот увидит перед мучительной смертью, овладело им с такой силой, что он, словно от толчка в спину, бросился туда, забыв об опасностях. Сквозняк горячего воздуха тянул из других помещений, выветривал дым и гарь, и он мог дышать по всей длине прохода. Пробравшись до тупика, он вырвал обжигающий засов из гнезда, распахнул дверь и впустил в склад пляску красных отсветов, как сопровождающую его свору диких кровожадных тварей.

Удача в нетерпении ожидал, что кто-то должен прийти за связанным пленником воеводы, намеренного любой ценой вернуть письмо Морозова. Но возникновение на пороге, в ореоле пламени вооружённого саблей Плосконоса, словно тот явился за ним из преисподней, было опасной неожиданностью. Однако он заранее приготовился, чтобы сразу же действовать, и бросил ему на обнажённую саблю, на голову всё подобранное с полу тряпьё. Тут же пихнул ногой тугой живот, оттолкнул недруга от проёма и, проскользнув за его спину, побежал через наполненный треском горящего дерева проход к выходу на палубу. Злобно ругаясь на собственную неосторожность и расшвыривая тряпки, Плосконос с неистовым топотом кинулся за ним.

Преследуя беглеца, он выскочил из клубов дыма прохода, и вдруг его левое плечо, как когти тигра, схватили цепкие пальцы. Они рванули плечо назад, а при невольном повороте на ногах его потряс короткий удар кулака в ухо, от которого в голове зазвенел гулкий колокол и он опрокинулся грудью на ступени. Подошва сапожка Удачи оттолкнулась от его ягодиц, тень врага перепрыгнула через него на палубу и сделала это с таким проворством, что он не успел дотянуться, подцепить её голень сабельным остриём.

Пламя большими и красными языками жадно облизывало борта, окружало палубу, кормовую надстройку и мачты с подвязанными на реях парусами. Свет от пляшущего в хороводе огня достигал берега. Там выделялись две только что брошенные лодки, а от них скоро удалялись члены корабельной команды, как пастухом, преследуемые или подгоняемые капитаном Бутлером. Они спешили укрыться за складами и в улочках посада, будто за ними гналась с косой в замахе сама костлявая смерть. Бегло глянув на них, Удача сообразил, что на корабле больше никого нет, после чего подхватил брошенный кем-то моток каната, развернулся навстречу бегущему Плосконосу. Разящий свист рассекающей гарь сабли прервался после хлёсткого обхвата клинка всей слабиной каната, и резким боковым движением сабля была вырвана из руки Плосконоса, отброшена вместе с канатом в пламя. Обезоружив недруга, Удача прыгнул на верёвочную лестницу, которая обгорела внизу, оторвалась от борта и с тлеющими концами болталась возле главной мачты, и ловкой обезьяной полез кверху. Он намеревался добраться до нижней реи, пробраться по ней до края, чтобы оттуда спрыгнуть в реку. Однако не успел. Пламя дотянулось до краёв перекладин, и подвязанные сухие паруса тут же запылали.

Ему поневоле надо было пробираться выше, к смотровой корзине "вороньего гнезда", в надежде там укрыться от Плосконоса, который лез за ним с зажатым меж зубами длинным ножом. Забравшись в корзину, он живо осмотрелся. Высокое пламя обхватило корабль, словно с намерением не выпустить хотя бы две жертвы из своих всё сжигающих объятий. Оно распалялось и дышало жаром, а красными отсветами широко плясало на тёмной поверхности реки, ревниво отгоняя от неё ночь с её мрачными ласками. Челны казаков и струг их атамана темнели выше у берега, казались брошенными, как лодки и суда у пристани. Зато посад бурлил пожарами и мечущимися тенями множества людей. Татарская слобода, как и корабль, разгоралась, превращалась в огромный костёр, который с помощью ветра неумолимо расширялся, приближался к другим слободам, к главной посадской площади. Доносились пронзительные визг и крики женщин, плач детей, беспорядочная стрельба из ружей и пистолетов. Можно было легко догадаться, что купеческие улицы терзались грабителями.

Теряя надежду обнаружить, найти способ для спасения, Удача отвернулся к реке. Напряжённый взор неожиданно привлекло темное крошечное пятно, которое перемещалось на речной поверхности. Оно было похожим на странного зверя, приближалось речным течением и постепенно заворачивало к кораблю. Приглядевшись, он различил облик головы парня и отруб... Шорох за спиной заставил его живо развернуться. Плосконос уже перебросил левую ногу в корзину, помогал себе левой рукой, а в правой сжимал рукоять боевого ножа, которым изготовился, как жалом, нанести разящий насмерть выпад.

Клинок рассёк воздух, пресёк в самом начале попытку Удачи приблизиться для отпора, и лицо Плосконоса обезобразилось злобным оскалом, оно было страшным и казалось безумным в кроваво-красных отсветах пылающего корабля. Не давая ему передышки, не позволяя залезть в корзину второй ногой, Удача вновь попытался сблизиться, и вновь нож полоснул горячий воздух, зацепил ствол мачты, который остался единственным препятствием между ними. Нож давал Плосконосу преимущество. Обманным выпадом Плосконос заставил Удачу уклониться за мачту и рывком перегнулся в корзину, почти залез в неё, и на миг открылся. Удача в полной мере воспользовался этой последней возможностью остановить его. Обхватив ствол, он живо подтянулся и обеими ступнями, что было сил, ударил противника в грудь. Нож полоснул по левой голени, но не смог помешать удару, которым Плосконоса вышвырнуло из корзины. Нелепо размахивая руками и ногами, Плосконос по дуге полетел к корме, и вдруг под ним как будто разверзлось нутро ада, которое взревело и заглушило его жуткий душераздирающий вопль ужаса.

Взрыв порохового склада разломал в щепы доски кормового покрытия, словно из чрева кормы на свободу вырывался огненный демон. Смерч огня единый миг удержал подхваченного на лету Плосконоса на своей пламенной голове, затем вместе с ним в мгновение ока поднялся выше и выше, к брюхам низких туч. Его жаркое дыхание и оглушительный гул взволновали покрывшуюся рябью реку, а на берегу легко сдули торговые склады и, как пушинки или листву, сорвали с них крыши, подняли их в воздух по направлению к ближайшим улицам посада. Это было последнее, что Удача заметил изнутри «вороньего гнезда».

Тем же огненным смерчем, который разворотил корабельную палубу в куски и щепы, как соломинки переломало на части все три корабельные мачты. Корзина приняла на себя основной удар опаляющей волны воздуха сокрушительной силы, отломилась с верхом мачтового ствола и взлетела в сторону реки. Это только и спасло Удачу. Ошеломлённый и оглушённый он с открытым ртом намертво вцепился в обломок главной мачты, плавно и медленно переворачиваясь над стремительно удаляющейся, затем долго приближающейся рекой, так пролетел в «вороньем гнезде» наискось от берега и против течения. И, когда до поверхности оставалось столько же, сколько от колокольни до земли, каким-то бессознательным толчком к действию отцепился и вывалился из корзины. Он камнем пролетел вниз, ногами пронзил остужающую кровь холодную воду и неимоверно долго погружался, казалось, почти к самому ложу глубокой Волги.