Георгий Миронов - Заговор, которого не было...

• Название: Заговор, которого не было...
• Автор: Георгий Миронов
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00131-2

Первую книгу серии «Уголовные тайны» составили две до­кументальные повести: «Заговор, которого не было...» — об инспирированном петрочекистами в 1921 году деле профессора В. Н. Таганцева, по которому было безвинно расстреляно около ста человек, офицеров русской армии и питерской интеллиген­ции, в том числе известный поэт Н. Гумилев; «Братья по крови» — о деле братьев Гусейновых, банда которых несколько лет терроризировала население приволжских городов, занима­ясь похищением автомобилей…

---

Это нетипичное «дело». Но отражение становящейся, к сожалению, типичной обстановки взаимного недоверия, взаимной ненависти, озлобленности одних национальных групп и социальных слоев на другие. Они совершали пре­ступления не ради куска хлеба, не прокорма ради. Так же как и большинство социальных и межнациональных кон­фликтов совершаются не из-за земли и хлеба. Как обрести душу людям, ее потерявшим? Как стать человеком тому, кто потерял человеческое лицо? Я не знаю. Пусть об этом

думают философы. Наше дело — бандитов ловить...»

* * *

Судебно-медицинская экспертиза потом обнаружит на теле убитого Кенарева 21 колото-резаное проникающее ранение грудной клетки с повреждением легких, повлек­шее за собой смерть потерпевшего.

Следствие потом разыщет все похищенное в ту ночь в квартире Кенарева и составит такой вот скорбный реестр: денег 14 рублей, два кольца стоимостью 3 и 4 р., духи сто­имостью 15 р., тушь для ресниц — 25 р., телогрейка — 10 р., брюки 80 р.

Жена Кенарева в ту ночь вернулась поздно, но, узнав, что муж пригласил к ним домой братьев Ахтаевых, просто побоялась идти. Те и трезвые могли изнасиловать, а уж от пьяных можно было ждать чего угодно. Квартира была полна дыма, занавески и тюль на кухонном столе обгорели. На полу были разбросаны монеты, вещи. В комнате на ди­ване и в детской кроватке тлели матрацы, часть которых она тут же выбросила на улицу...

Муж лежал в ванной, дверь которой была выломана (ванна и туалет у них совмещенные). Он был уже мертв. Без пожарных обошлись, потушив огонь вместе с соседями, а вот «Скорую» вызвали. Милицию вызывать не спешили. Нужно было решать, указывать на Ахтаевых или сделать вид, что не знают убийц Сереги Кенарева. До утра потяну­ли. Утром заглянул Веня. Сказал, что мужа убил его брат Роман, что воспрепятствовать ему он не мог («ты же знаешь Романа? Бешеный!») и что если она хочет сохра­нить жизнь себе и ребенку, то ей и соседям лучше об этом молчать.

Заговорила она только после того, как все братья Ахтаевы были арестованы...

Рассказывает следователь областной прокуратуры Михаил Коржев

«Убийство Кенарева продолжало нас беспокоить. Нюы хом мы чувствовали, что рано списывать его в «нераскрытые», это во-первых, а во-вторых, уж очень почерк казался знакомым. Не может быть, что никаких следов не оставили Ахтаевы, если это были они, в той кровавой драме в Симбирске...

В конце концов мне пришлось зимой выехать туда, помочь поработать следственной группе, которая продолжала свои попытки раскрыть это старое дело. И одновременно, почти в один день, допрошенные в разных городах, припертые собранными нами фактами, доказательствами, Роман и Вениамин Ахтаевы дали показания, признав себя виновными в убийстве Кенарева. Все, кажется, можно было ставить точку... Их показания были закреплены новыми свидетельствами, собранными нами в зимнем Симбирске.

Но тут еще один любопытный эпизод выясняться стал. Роман ведь был к нам этапирован из колонии, где он отбывал наказание по статье 218 — за хранение оружия (обреза). После того, как был изобличен в участии в серии убийств с особой жестокостью, стала выявляться его главенствующая роль в банде, появилось, как уже говорил, основательное подозрение, что «подсел» он умышленно, чтобы уйти из поля зрения следствия, избежать наказания за более серьезные преступления. Но подозрение надо еще доказать. Хотя прием в уголовном мире не новый, но... Словом, поднял то старое дело, по которому он был арестован и осужден по 218-й. Выяснилось, что когда его брали «с обрезом», он был задержан вместе с одной молодой женщиной, Настей Пожаровой (о ее драматической судьбе я расскажу ниже. — Г. М). И эта Настя вообще не была после задержания допрошена работниками милиции. Это, конечно, серьезное профессиональное упущение. Ведь, хотя, как я выяснил уже позднее, она была с Романом всего часа три, она могла знать и, как выяснилось, знала кое-что про него. Я из чего исходил: все эти три часа он колесил по городу, сильно нервничал, часто останавливались у кафе, баров, выпивали, курил постоянно, то есть явно находился в со­стоянии стресса.

Ведь расчет его мог сработать, а мог и сорваться. Сдаст­ся, как последний фраер, добровольно «ментам», а они на него и навесят все эти убийства, которые тянутся за ним, пусть и не беспокоя по ночам кровавыми подробнос­тями, но вселяя глубоко спрятанное от «подельников» ощущение страха перед разоблачением. Но, видимо, само­уверенность Романа победил страх. Убедил себя, что все концы спрятаны, жертвы мертвы, свидетели убраны, ма­шины убитых проданы. Словом, надо, вслед за «концами», прятать и себя. Лучше всего в так ему хорошо знакомой «зоне».

Вызвал я в Ульяновск наших оперов из областного цен­тра, начали ходить по следам банды Ахтаевых. И насобира­ли столько всего... И кражи, и грабежи, и изнасилования, и разбойные нападения... Нашли и Настю. Вспомнила она слова, раздраженно брошенные Романом в машине после очередной рюмки коньяка то ли в кураже, то ли в запале... «Знала бы ты, девонька, какой след за мной кровавенький». Настя тогда мало чего поняла, а вскоре и Романа взя­ли. Слышала, вроде посадили его за хранение обреза. Ну, пропал куражный парень с жесткими, желтыми, чуть рас­косыми глазами. Так ухажеров у длинноногой замужней Насти всегда хватало. Если бы тогда, сразу после ареста Романа, ребята из симбирской милиции покрутились по­больше, опросили всех, с кем он был последние часы, мо­жет, эта случайно брошенная фраза заставила бы их как-то соотнести личность Романа с нераскрытыми убийствами по области. Но... Все показалось таким простым...

Ахтаевы, припертые доказательствами по всем эпизо­дам, по всем убийствам, решили, что этого что-то слишком много. Зоны они не боялись. Все уже несколько «ходок» сделали. Смерти кто же не боится? А «дело» то выходило на «расстрельные» статьи...

И стали братья «мудрить». Брать на себя все новые и но­вые убийства. Рвались в другие города, надеясь, что там, где они чужие, легче будет совершить побег. Ахтаевы шли на побег...

Они и до того покушались на побег из СИЗО. Роман уже несколько раз пытался бежать. У всех у них, в их камерах (а содержались они, естественно, в разных камерах) были найдены заточки, ножовочные полотна, за плату или обе­щание большой платы доставленные с воли.

Ахтаевы становились неуправляемы. Все более агрес­сивными во время допросов. Они явно были готовы пойти на новое убийство: охранников, контролеров, следователя, или на то, чтобы взять кого-то из них в заложники и попы­таться, поторговавшись, все-таки бежать.

Стали мы тщательно проверять все преступления, кото­рые они на себя «наговорили». Часть подтверждалась, часть — нет. Причем однозначно... Не могли они совер­шать эти преступления либо потому, что были в это время в другом месте, а то и в заключении, либо потому, что ника­ких следов, свидетельских показаний на эту тему не нахо­дилось.

Ну, мелкие преступления, которые они брали на себя и которые подтверждались фактами, мы могли доказать и без следственных экспериментов, без выезда на место про­исшествия. Понимая агрессивность Ахтаевых, их готов­ность пойти на любую кровь, лишь бы выбраться на свобо­ду, мы без крайней нужды старались их с места не трогать. Контролера, пойманного на передаче заточек, ножовоч­ных полотен, естественно, отстранили, возбудили уголов­ное дело. Охрану усилили.

Поняв, что «мелочевкой» нас не расшевелить, неожи­данно стали брать на себя еще 10 убийств, причем совер­шенных на территории Армении, Азербайджана, Калмы­кии, в местах достаточно труднодоступных, тем более учи­тывая идущую в Закавказье войну. Задача перед нами встала непростая. Группа у нас была небольшая: три следо­вателя, пять оперов. Учитывая вообще загруженность уго­ловного розыска и прокуратуры, рассчитывать на какую-то большую помощь людьми не приходилось. Не реагировать на признание подследственных в совершении особо тяж­ких преступлений ни закон, ни совесть не позволяют. А начать раскручивать в местах боевых действий десять но­вых убийств, выезжать туда с крайне агрессивными под­следственными, при нашей-то малочисленной группе, тоже более чем легкомысленно. К тому же интуиция под­сказывала ответ на вопрос о странной откровенности ма­терых убийц. И отказаться от следствия нельзя, и прово­дить нет возможности, во всяком случае, силами работни­ков областной прокуратуры.

Вот тогда и было принято решение передать дело для дальнейшей разработки в Следственное управление Гене­ральной прокуратуры Российской Федерации».