Евгениос Тривизас - Последний чёрный кот

• Название: Последний чёрный кот
• Автор: Евгениос Тривизас
• Жанр: Детская проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91759-046-2

Кто виноват в том, что голуби гадят на шляпу, омлет с утра подгорел, а футболисты национальной сборной всё время проигрывают? Вы думаете, никто? А вот Братство Суеверных считает, что чёрные кошки. И когда им удалось убедить в этом жителей небольшого греческого острова, началась настоящая охота. Сможет ли кто-нибудь остановить волну насилия над беззащитными животными? Роман греческого писателя Евгениоса Тривизаса о последнем чёрном коте - это и приключенческий роман с безжалостным преследованием, и любовная история, и детектив. Но в то же время в нем иносказательно говорится о проблеме предрассудков, суеверий и расизма.

---

— Ума не приложу — что могло случиться со всеми этими кошками? — задумчиво протянул Мурлыка.

Я отослал прогуляться увязавшегося за нами котёнка и описал Мурлыке кошмарную сцену, свидетелем которой стал накануне.

— Ой-ой-ой! — воскликнул Мурлыка, слизывая с морды остатки йогурта. — Братцы, надо что-то делать!

С этим согласились все.

— Но что именно? — спросил Шишка.

У этого кота на голове вечно было полно шишек: в него постоянно швыряли чем-то из окон, когда он затягивал серенаду для очередной кошечки-красотки.

— Надо подумать. — Куцый копался в мусоре передней лапой в надежде отыскать ещё баночку йогурта.

— Знаешь что, Мурлыка, если ты случайно наткнёшься на коротышку в кепке, который пахнет йодом и мятой, сдержись, — посоветовал я. — Не бросайся тереться о его ноги, иначе тебе не поздоровится. Ты меня понял?

— Не беспокойся, если я где-нибудь и встречу этого коротышку в кепке, то ни за что не стану к нему ласкаться. Сдержусь. Я лучше незаметно буду следить за ним, — заверил Мурлыка.

Ну а меня тем утром куда больше пропажи несчастных кошек волновал красавчик Расмин. Действительно ли он так неотразим? Я решил заявиться к Исмине Парлавиде и увидеть это собственными глазами. Найду его — вызову на поединок и покажу, где раки зимуют, а где сардины нерестятся!

И вот под уважительным предлогом я распрощался с Куцым, Мурлыкой, Шишкой и другими сотрапезниками и осторожно перешёл дорогу, стараясь не попасть под колёса.

Пробираясь в густой траве среди ярких цветов, над которыми жужжали шмели и пчёлы, я мысленно разделывался с ним: «Вот тебе, Расмин! Получай! И ещё! Испробуй моих когтей! А вот эта царапина — мой тебе свадебный подарок!»

Уж я покажу этому хлыщу, чего стоят дворовые коты!

Невдалеке послышалось хлопанье крыльев. Я замер, внимательно осмотрелся — и увидел, как в камышах еле ковыляет раненый дятел со сломанным крылом.

Какое лакомство само ко мне идёт! В предвкушении еды я облизнулся.

Одним скачком я перерезал птице дорогу. Дятел дёрнулся, но был не в силах бежать. Я наступил ему на крыло; теперь он не мог пошевелиться и смотрел на меня с паническим страхом.

— Не надо! — взмолился он сдавленным голосом.

— Что-что?

— Не трогай меня! Я... я...

— Что — ты?

— Влюблён...

Хм, и он... Я невольно почувствовал к дятлу симпатию. Мне уже не хотелось его есть.

— Тебя как зовут?

— Трифон, — еле слышно пропищал дятел.

Сам не знаю, что на меня нашло, — мне вдруг стало жалко беднягу.

— И как же ты сломал крыло, Трифон?

— В меня попали камнем. Из рогатки.

— Кто?

— Какой-то мальчишка с разбитыми коленками.

Вот паршивец,! А скажи-ка мне, где ты живёшь?

— В лесу влюблённых дятлов.

— Там у тебя гнездо?

— Да, на ореховом дереве с двенадцатью сердечками.

Что на меня нашло? Приступ доброты? Обострение великодушия? Сам не знаю.

Не бойся, — сказал я, убирая лапу с его крыла, — я тебя отведу.

И я аккуратно прихватил Трифона зубами и понёс его прямо в лес влюблённых дятлов. Там, в этом лесу, повсюду цвели маленькие синие и жёлтые цветочки, опьяняюще пахла лаванда и щебетали неугомонные птицы. На всех деревьях были вырезаны сердечки с инициалами.

М-да, если бы мне кто-то сказал ещё вчера, что я стану спасать дятла, я бы не поверил...

Я забрался на ореховое дерево со свежими зелёными листочками, на которое мне показал Трифон, и аккуратно положил его в гнездо на краю густой ветви.

— Надеюсь, я когда-нибудь смогу отблагодарить тебя за твою доброту! — сказал он мне на прощанье.

— Да уж ладно, благодари судьбу за то, что вчера я ел барабульку, а сегодня посетил трёхзвёздочный мусорный бак, и поэтому не особо голоден...

И я направился к дому госпожи Парлавиды, полный решимости свести счёты с Расмином.

КРАСАВЧИК РАСМИН Глава четвёртая,

в которой белый кот-красавец милостиво принимает заботы людей, а в это время за ним наблюдают две пары кошачьих глаз

Придя к Исмине Парлавиде, я обшарил весь цветущий сад, потом вскарабкался на черепичную крышу, прошёлся по мраморным верандам с витыми колоннами, пробрался в стеклянную оранжерею, залезал в беседки и домики, увитые виноградными листьями, запрыгивал на все каменные скамейки и на все балконы, — но нигде не обнаружил и следа Расмина. Тогда я ещё раз обошёл дом кругом — и через стеклянную дверь увидел впечатляющую картину.

Среди экзотических растений всех цветов радуги трапезничал белоснежный кот. Он лениво пробовал разнообразные лакомства с фарфорового блюда. А на блюде затейливыми буквами с росчерками было выведено его имя — Расмин. Я даже немножко позавидовал этому баловню судьбы. Никогда в жизни я не ел из такой красивой посуды. Да и вообще из посуды не ел — если, конечно, не считать посудой крышки мусорных баков.

И тут в комнату вошла рыжеволосая горничная в отутюженном платье с накрахмаленным передником. Она несла атласную подушечку изумрудного цвета. Вслед за горничной вышагивал франтоватый господин, на нём был жилет персикового цвета с перламутровыми пуговицами, брюки с идеально ровными стрелками и шейный платок из пурпурного шёлка.

Расмина бережно опустили на мягкую подушечку, и франт, который оказался — о-о! — кошачьим парикмахером, стал причёсывать его тремя разными щётками с золотыми ручками. При этом стоящий в углу граммофон с красной трубой наигрывал менуэты.

— Тебе нравится музыка? — раздался вдруг рядом голос.

— Предпочитаю мусаку[1], — буркнул я, обернулся — и увидел прелестную кошечку.

Ах, какая это была красавица! Блестящая чёрная шёрстка, тонкий хвост и сияющие синие глаза. На шейке — бархатная розовая ленточка с серебряным колокольчиком, который сверкал и переливался в лучах солнца. Не будь я влюблён в Глорию, ни за что не прошёл бы мимо.

— Ты его знаешь? — спросил я, кивнув на Расмина, который с важностью ста баронов принимал ухаживания парикмахера.

— О-ох! — простонала она. — Ну конечно же!

— Отчего ты стонешь? Съела несвежую рыбью голову, и разболелся живот?

— Вот балда! Я его люблю.

— Кого? Этого изнеженного бездельника?

— Расмин вовсе не изнеженный бездельник!

— А кто же он, скажи на милость?

— Обворожительный кот, красивый, как картинка! Увы, у меня нет шансов.

— Да? Почему?

— Я узнала, что хозяева собираются просватать за него одну ангорскую кошку. Какую-то Глорию.

— А-а, понятно... — немного растерялся я.

— Попадись мне на глаза эта Глория — знаешь, что бы я с ней сделала?

— Что?

— Я бы ей глаза выцарапала! — прошипела в ярости чёрная красотка. — Я бы ей по волоску повыдергала все её усы!

Ха-ха, именно такие любезности я мечтал оказать Расмину, да ещё опрокинуть ему на голову кастрюлю с горячей вермишелью. Однако я прекрасно понимал, что если это сделаю, тут же сбегутся люди, навалятся на меня и выдерут волосок за волоском мои собственные усы.

— Как тебя зовут? — спросил я незнакомку, к которой испытывал всё большую симпатию.

— Агата.

— А ответь-ка мне, Агата, на простой вопрос: ты где живёшь?

— В двух кварталах отсюда. В доме Лоренцо Латремура.

— Кто он такой?

— Оперный тенор. Ты наверняка его слышал.

— К счастью, нет.

Агата бросила на меня осуждающий взгляд.

— При первой возможности я выскакиваю из дому и мчусь сюда — полюбоваться на этого божественного кота!

Тем временем парикмахер развязал ленточку с бантом на шее Расмина и отдал её рыжеволосой горничной.

— Зачем он отдаёт ей ленточку? — спросил я Агату.

Она наверняка знала всё про кота своей мечты.

— Чтобы она постирала её в цветочной воде и выгладила. Расмин, между прочим, меняет ленточки каждый день. И все они из чистого японского шёлка.

— Да что ты говоришь!

— А по воскресеньям он носит ленточку из венецианского кружева.

— С ума сойти!

Агата, казалось, не замечала моей иронии.

— Потрясающий кот! — продолжала она с восторгом. — Он ест только крокеты из омара и пюре из варёных золотых рыбок.

Мне было что на это сказать, но я сдержался.

Я бросил последний взгляд на стеклянную дверь. Парикмахер спрыснул божественного кота духами из голубого хрустального флакончика (небось дорогущими), а горничная внесла на подносе свежевыглаженную лиловую ленточку. Ладно, с меня довольно.

Я распрощался с Агатой, которая с обожанием взирала на своего кумира, и направился к выходу. Погрузившись в свои мысли, я не заметил садовника, который опрыскивал розовой водой из серебряной чашки кусты роз, и наскочил на него. От неожиданности он выронил чашку, выругался и наподдал мне тяжёлым грязным сапогом. Э-эх, будь это не я, а Расмин, этот тип не то что ударить меня не посмел, но ещё и раскланивался бы передо мной угодливо! Ну да что уж тут говорить...