Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса II

• Название: Сказки старого Вильнюса II
• Автор: Макс Фрай
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-367-02470-8, 978-5-4357-0091-6

В центре Вильнюса ровно сто восемь улиц. И если ходить по ним достаточно долго, то есть почти каждый день на протяжении нескольких лет, на некоторых улицах можно стать свидетелем удивительных историй. А на некоторых — даже их участником.

В подобных случаях, я знаю, обычно говорят — дескать, такие истории могли, конечно же, произойти где угодно. Но мы этого утверждать не станем — зачем же людей обманывать? Нет уж, эти истории могли случиться только у нас в Вильнюсе. И только гуляя по улицам здешнего Старого города, можно было их сперва услышать, а потом записать.

Эта книга — второй том большого цикла. В нее вошла двадцать одна история. Представляете, как много у нас впереди?

---

План был такой: никого не видеть, ничего не слышать, ни с кем ни о чем не говорить. Даже не переписываться. Из дома выходить только в случаях крайней необходимости. Остаться наедине с собой и посмотреть, что будет. Скорее всего, ничего особенного. Но попробовать-то можно. Вернее, нельзя не попробовать. Потому что время внезапно перешло в наступление, и победа его стала теперь вопросом — вот именно, всего лишь времени. Будь оно проклято. Будь оно благословенно — все, оставшееся мне.

За последний год прочитал добрую сотню книжек о смерти — страшных и утешительных, умных и глупых, мистических, философских и научно-популярных. В подавляющем большинстве случаев авторы отчаянно противоречили друг другу, не оставляя дотошному читателю ни малейшей возможности выбрать что-нибудь наиболее приемлемое и на этом успокоиться. Твердо уяснил только одно: умирая, человек остается наедине с собой. И решил выяснить — с кем именно предстоит остаться наедине? И хорошо бы, если получится, заранее привыкнуть к его — своему — обществу. Откладывать в любом случае больше некуда; если по уму, начать следовало гораздо раньше. Ну да чего уж теперь локти кусать.

Заперся-то заперся, но вечером того же дня пришлось выйти на улицу. В съемной квартире не оказалось посуды — вообще никакой, только гнутые алюминиевые вилки и одинокая десертная ложка в пыльном кухонном ящике. Даже для самой аскетической жизни явно недостаточно.

Купил электрический чайник, две чашки, несколько разнокалиберных тарелок — про запас. Заодно чай, сахар, хлеб, молоко и маленькую кастрюльку, чтобы его греть. Укладывая покупки в пакет, чуть не заплакал. Думать, что новая посуда переживет своего владельца, оказалось мучительно. Удивительное дело, здоровым людям, которым предстояло прожить еще много лет, совершенно не завидовал. А дурацким плошкам — почти до слез. Как будто именно их способ бытия таил в себе какие-то немыслимые сладостные, но теперь навек утраченные возможности.

Смешно.

По дороге из магазина вдруг вспомнил, как в студенческие времена, когда денег на вино вечно было меньше, чем готовности захмелеть от чего угодно, зато времени впереди гораздо больше, чем удавалось вообразить, кто-то из компании вдруг задался вопросом: что бы вы стали делать, если бы совершенно точно узнали, что жить осталось всего год? Большинство предсказуемо выбрало путешествия и непрерывный секс, но были и более оригинальные варианты: срочно написать роман, научиться летать на параплане, перепробовать все психотропные средства, какие удастся добыть, отправиться в Индию и быстренько получить там просветление, проваляться весь год на каком-нибудь пляже, забив на все. А кто-то из девушек — то ли Моника, то ли Анна, сейчас уже не вспомнить — сказала, что постаралась бы срочно родить ребенка — для мамы, чтобы не оставлять ее совсем одну. Бывают и такие благородные сердца.

Подумал: «И ведь никому не пришло тогда в голову сказать: „Отправлюсь покупать чайник и кастрюлю“. Почему-то правдой вечно оказываются такие простые и одновременно абсурдные факты — никакой фантазии не хватит их предвосхитить».

Лег спать в субботу первого сентября. И проснулся тоже в субботу. Четырнадцатого июля.

Вполне мог бы не заметить неувязку, если бы не соседский телевизор, оравший за стеной по-русски о взятии Бастилии, да с таким энтузиазмом, словно хотел подбить телезрителей на новый штурм далекой парижской крепости. Удивился — с чего вдруг вспомнили? Что за повод?

Был благодушен, потому что хорошо выспался и вообще чувствовал себя много лучше, чем привык в последнее время. Подумал: «Праздное любопытство — роскошь в моем положении. С другой стороны, именно в моем положении следует позволять себе любую роскошь». И включил компьютер, чтобы почитать новости. Озадаченно уставился на дату с нижнем углу: 2012.07.14. Господи, твоя воля. Это как же понимать?

Как, как. Обычный сбой программы, нашел чему удивляться.

Однако новости были переполнены поучительными сведениями о взятии этой чертовой Бастилии, случившемся якобы ровно двести двадцать три года назад. Кроме этого, по уверениям всезнающего Интернета, в Кёльне начинался ежегодный праздник фейерверков,[15] в Венеции — первый день Festa del Redentore,[16] а в мадагаскарском городе Махадзанга проходила ежегодная церемония омовения реликвий королей Буйна.[17] Все эти события имели наглость датироваться четырнадцатым июля, а вовсе не вторым сентября.

Пробормотал: «Ничего не понимаю». Прозрачное отражение в стекле древнего буфета таращилось на происходящее с идиотской улыбкой. Душа ликовала, не дожидаясь команды растерянного разума. Оно и правильно, ничего путного тот все равно не присоветует. Скорее всего, больше никогда.

В этот момент звякнул телефон — время принимать лекарства. На всякий случай проверил дату и там. Четырнадцатое июля, точка. Почему-то рассмеялся.

Подумал: «Я сошел с ума».

Подумал: «It finally happened»[18] — и невольно улыбнулся цитате.

Подумал: «В моем положении это, пожалуй, следует считать удачей».

Подумал: «Стоп. А ну-ка. Какого числа у нас заключен договор аренды?»

Хороший вопрос.

Достал из шкафа документы, подписанные первым сентября две тысячи двенадцатого года. Та же дата стояла на банковской квитанции о переводе. Это, совершенно верно, было вчера. Хотя, если верить календарям, произойдет только полтора месяца спустя. Ну и дела.

Подумал: «Выходит, я живу тут нелегально? Вот это номер. Какое счастье, что хозяева за границей. А соседям, надеюсь, все равно».

Подумал: «Четырнадцатого июля я вообще-то был в больнице. Получается, я вот прямо сейчас там лежу? И это у меня такие галлюцинации? Вообще-то можно было бы подобрать что-то более экзотическое — да вот хотя бы участие в церемонии омовения королевских реликвий. Впрочем, и так неплохо».

Подумал: «Теоретически можно позвонить в больницу и проверить, лежу ли я там. Вот будет номер, если меня тут же позовут к телефону».

Подумал: «Ну уж нет. Никаких расследований. Желаю спокойно галлюцинировать дальше. Без потрясений и тревог. Имею полное право».

Подумал: «Надо бы выйти, посмотреть, какое число творится на улице. И что там вообще происходит. Вдруг для меня припасен какой-нибудь особо приятный бред. А я сижу дома как дурак».

По лестнице бежал вприпрыжку. Вышел из подъезда на улицу Палангос, повертел головой по сторонам: куда теперь?

Свернул направо.

В первом же киоске купил газету на русском языке. Номер был датирован двенадцатым июля. Что вполне логично, поскольку газета оказалась не ежедневной, а еженедельной. Тогда зачем-то купил еще одну, литовскую — ни слова не понятно, зато точно сегодняшняя. То есть за четырнадцатое июля. На фоне последних событий слово «сегодняшняя» звучало как форменное издевательство, но почему-то все равно успокаивало.

На всякий случай спросил у очень юной толстой барышни с дредами, рассевшейся прямо на тротуаре:

— Какое сегодня число?

— Четырнадцатое, — флегматично ответила она, совершенно не удивившись вопросу. И сладко, с хрустом зевнула, не прикрыв рот. В языке сверкнула бирюзовая сережка в форме цветка незабудки.

Подумал: «Как во сне. Вроде бы ничего особенного не происходит, но при этом все отчетливо странно: девушка с голубым цветком во рту, газета на непонятном языке, омовение реликвий королей Буйна, четырнадцатое июля наступает сразу после первого сентября. Хороший, добротно сработанный, совершенно не страшный сон. Пусть продолжается, раз так».

Как во сне было и потом, до самого позднего вечера. Вроде бы просто умеренно жаркий летний день в небольшом городе, почти опустевшем по случаю выходных, но путаница с датами придавала особый смысл всякому пустяковому событию, случайному жесту, на ветер брошенному слову.

«Пошло дело!» — сообщал своему спутнику крепкий седой мужчина, и сердце не только пело, но и натурально плясало от его оптимизма.

«Оставайся тут», — строго говорила по телефону высокая женщина, и невольно кивал, соглашаясь — конечно останусь, куда я теперь от вас.

«У тебя есть время!» — громко кричал рыжий мальчишка кому-то на другой стороне улицы, и поди не прими это на свой счет сейчас, когда снова стало казаться, будто время действительно есть. Целых полтора лишних месяца последнего лета.

Какая немыслимая роскошь.

Когда вернулся домой, осознал, что так толком и не разглядел город. Не понял даже, какой он — красивый, или нет. Много ли старинных зданий? Наверное, много, но это — предположение, а не воспоминание. Вообще почти ничего не запомнил, кроме лабиринтов уличных кафе, бесчисленных цветочных клумб и разноязыкого говора. И еще седобородого старика, певшего на пешеходной улице русский романс, не то путая, не то сознательно переделывая слова на свой лад: «Очи черные, очи страстные, очи красные и прекрасные». И другого старика с банкой черники, то и дело бросающего ягоды через плечо, словно кто-то невидимый вот прямо сейчас уводит его в дремучий лес и надо отмечать дорогу, чтобы вернуться. И двух монахов в светло-серых одеяниях, крутивших скакалку, через которую прыгала маленькая девочка в белом платье. И мужчину в шортах, чей голый торс был выкрашен в зеленый цвет, а на круглом животе каким-то чудом держалось большое красное перо. И другого мужчину — сутулого, со скорбно поджатыми губами, в наглухо застегнутом черном костюме, из кармана которого раздавался громкий, заливистый хохот. И двух пожилых дам с непроницаемо строгими лицами — эти, усевшись прямо на краю тротуара, старательно выдували мыльные пузыри из специальных маленьких флаконов и внимательно следили за их полетом.