Сергей Зверев - Разборки дезертиров

• Название: Разборки дезертиров
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-4676

Следователь военной прокуратуры Михаил Луговой ищет двух дезертиров, скрывающихся с оружием в тайге. Поисковая группа засекает беглецов в районе горного массива. Отстреливаясь, дезертиры скрываются в подземных катакомбах. Поисковая группа спускается за ними. В катакомбах происходит обвал, и чудом выжившего Лугового с товарищами подземная река выносит на другую сторону горного массива. Там они узнают, что попали в «Республику дезертиров», этакое государство в государстве, в котором действуют свои, странные и нелепые законы. Местные рабы добывают золото и алмазы, выращивают и обрабатывают наркотики. Контролируют порядок в «республике» наемные бандиты. Выбраться из этого места невозможно, так как со всех сторон его окружают неприступные горы и болота…

---

Сработал навык, обретенный в армии – выживай, но думай о будущем. Я нырнул солдатиком, ушел на глубину, но автомат не потерял, ремень обвил шею. Четырехкилограммовый «калашников» взгромоздился поверх рюкзака, периодически колотил меня по затылку. Под водой было не так бурно. Но сразу отнесло к стене, я ударился плечом, оттолкнулся пяткой от скользкого выступа, отметился на поверхности, чтобы хлебнуть воздуха, и снова ушел на глубину. От нового удара меня завертело, как прялку. Воздуха не хватало, я вновь оказался на поверхности, активно заработал руками. Меня несло потоком в кромешной темноте, неизвестно куда, я задыхался, боролся с судорогами. Извилистых поворотов, слава богу, в русле не было – река текла прямо, пробивая, как копье, скальную породу. Добывать воздух становилось труднее, я слабел и, вполне вероятно, покинул бы этот мир намного раньше, чем планировал, не вырвись река на поверхность!

Сначала меня подняло, как лыжника на трамплине, автомат ударил по загривку, сознание померкло, я камнем ушел на дно, но успел отметить перед погружением тучу над головой! Факт достаточно интересный, чтобы попробовать выжить. Я энергично задвигал руками, вынырнул. Кончилось подземелье! Обрывались склоны, хвойный лес сползал по обрыву, туча клубилась в непосредственной близости. Чья-то головешка мелькала впереди – то выныривала из потока, то погружалась в пучину. А может, коряга. Меня несло, оценить обстановку не было возможности. Слишком поздно я обнаружил, что плыву не по стремнине, меня сносит к скоплению валунов у левого берега, а сама река меняет направление и круто уносится вправо! Я отчаянно замолотил руками, стараясь избежать столкновения с камнями, но камни приближались, я что-то проорал (уж явно не «банзай»), сжался, набрал зачем-то воздуха…

Удар был сильным. Таяли кристаллики калейдоскопа, ремень крутился вокруг шеи, сдавливая горло. Меня перевернуло, и только рюкзак за спиной спас затылок от полного разрушения.

Отсутствовал я, похоже, долго. Сознание периодически напоминало о себе. Я скатился с камня, на котором подвергался водным процедурам, заполз на склон. Глина скрипела на зубах. Я стянул с себя промокший рюкзак, оружие, куда-то пополз. Потом поднялся, побрел к сползающему на склон ельнику. Мокрая одежда вставала колом, холод тряс, глаза слипались. Я добрался до ближайшей елочки, вывалил из рюкзака содержимое, отыскал нож, начал лихорадочно срезать лапы. Видно, страх подхватить пневмонию был сильнее усталости. Я работал, стиснув зубы, нарезал целую гору. Стянул с себя одежду, развесил на ободранной елочке. Забрался в хвою, нагреб на себя лапник, скорчился, уснул под грохот реки, рвущейся из подземелья…

А утром, проснувшись от собственного кашля, долго не мог вспомнить, где же был я вчера. Прихлопнул кровососа, впившегося в щеку, выбрался из-под еловых веток и начал с изумлением озираться.

Местечко впечатляло величием и нетронутостью. Крутые террасы, испещренные пятнами красной глины, группами молодых елочек, сползали в быструю речку. Плотные облака без просвета, россыпи валунов на подходе к излучине, подушки кочек, провалы лощин, очаги сочно-зеленого кустарника. Ни одной живой души, за исключением остроклювого чижика, который бухнулся на ветку, склонил головку и уставился на меня смышленым глазом…

Дождя прошедшей ночью не было. Одежда высохла и топорщилась. Я обстучал с нее комья грязи, облачился – это было своевременно ввиду обилия гнуса. Ботинки просушить не удалось, но в целом товарный вид они сохранили.

Приведя себя в порядок, я проверил автомат (затвор срабатывал, но в ствольной коробке подозрительно хлюпало), просушил боезапас, подивился качеству «командирских» часов, которые шли и показывали начало шестого. Устроился на сухом пригорке, сгреб вываленные из рюкзака вещи и стал сортировать их на кучки – годные, испорченные и продукты.

Я сидел на кочке, поедая ставший однородной массой бутерброд с рыбой, и тоскливо созерцал речные берега, когда в кадре появился Булдыгин.

Он брел, пошатываясь, по волнистой касательной к берегу. За ночь Павел Викторович сильно постарел, сморщился, потерял портфель с «домашними заготовками» и стал похож на инвалида, страдающего амнезией.

– Павел Викторович, – окликнул я, – не проходите, пожалуйста, мимо.

Он остановился, поднял голову. Наморщил лоб, украшенный багровой припухлостью. Подумал минутку, стоит ли Магомету идти к горе в таком состоянии, все же решился и, отдуваясь, полез на склон.

– Будешь? – протянул я ему растекшийся по руке продукт.

– Что это? – не понял Булдыгин.

– Бутерброд. С рыбой. Ты анчоусы когда-нибудь ел?

– Ел, – пожал плечами Булдыгин. – Трава как трава.

Он еще раз подумал, после чего кивнул.

– Буду. – Отскреб с моей ладони жидкую кашицу, похожую на прикорм для подлещика, устроился на соседний бугорок и принялся чавкать. Я дождался, пока он оближет пальцы.

– У тебя что-то с лицом?

Он махнул рукой.

– Пострадало. Запить есть?

– Под нами.

Он угрюмо посмотрел на протекающую под ногами речку, вздохнул, развернулся задом к воде и стал спускаться. Я с жалостью смотрел, как он мостится на окатыше, тянет руки, жадно пьет из ладошек (неужели раньше не догадался?), с одышкой ползет обратно. Просушить одежду Булдыгин, конечно, не догадался, был мокр и жалок. Я высыпал на ладонь горсть таблеток – он слизнул не глядя, поблагодарил кивком.

– Ты один?

– Один, – кивнул я. – Зрение нормальное?

– Только не подкалывай, – поморщился Булдыгин, – башка сегодня неродная. Представь, Мишка, со всего разгона – об скалюку – ух… Повезло, что у берега дело было – зацепился за что-то, выполз, сознание потерял. Хорошо, что сейчас лето, а не зима, да? В одночасье бы дуба дали. Слушай, а где народ? – вспомнил он очень кстати.

– Не знаю, Павел Викторович. Аристов рядом был, когда стена обвалилась. Хомченко ранили – боюсь представить, что с ним произошло. Капустин и Балабанюк огонь вели, к реке выбежали – Пыряева завалили. Райнов еще до обвала в реку нырнул…

– Да хрен с ними, с дезертирами, – поморщился Булдыгин, – своих жалко.

– Пойдем искать, – вздохнул я. – Посидим еще немного и пойдем, должен быть кто-то живой в этой пасторали. Еще вопросы есть, Павел Викторович?

– Масса, – кивнул Булдыгин. – Как к депутату, который ни хрена не делает. Какое сегодня число, Мишка?

– Целое, положительное, – улыбнулся я. – Первое. Август, вершина лета. Хорошо, что ты спросил, Павел Викторович, – самый важный вопрос на повестке дня. Можешь также спросить, где мы находимся, – я тебе подробно и обстоятельно отвечу. А состояние российской экономики тебя не беспокоит?

– Это не русское раздолье… – бормотал, не слушая меня, Булдыгин, – это не родина моя… – Он словно пробудился, зачарованно вертел головой. – Тебе не кажется, Мишка, что это странное местечко?

– Конечно, странное, – поддакнул я. – Ни дорог, ни людей, ни жены с глазуньей.

– Да иди ты в баню, – огрызнулся коллега. – У тебя совсем плохо с интуицией?

С интуицией до текущего дня все было нормально. Неприятности я чувствовал кожей, что нисколько не мешало в них впутываться. А то, что местечко уникально, я понял давно. Это трудно объяснить. Вроде бы и воздух тот же, и растительность не марсианская, и река, вытекающая из недр, – чего только в природе не бывает. Но больно уж не характерно все это, вместе взятое, для данной местности. Словно не земля, а параллельный мир. А «вратами» послужили пещеры, по которым убегали дезертиры.

Что это было? Урочище, запертое от мира – с собственным рельефом, флорой, микроклиматом? Я никогда не слышал про пещеры в окрестностях Марьяновска, про какие-то складки местности, про крупные реки (одна лишь Кучумовка, и в той воды – кот наплакал). В наших краях лишь низкорослая сибирская «сельва» на многие версты во все части света…

Впрочем, почему бы нет? Авиация севернее Марьяновска не работает, населенными пунктами территория не богата.

– Пошли, – пихнул я коллегу. – Доберемся до истока, осмотримся, а там уж решим, стоит ли ждать щучьего веления…

Путешествовать с Булдыгиным по пересеченной местности было сущим наслаждением. Мы карабкались по уступам, проваливаясь в рыхлую глину, цеплялись за корни, оплетающие прибрежную зону. «Предчувствием неясным томимы» – определил Булдыгин наше состояние. Он ворчал без остановки – о сложностях рельефа, о неверном выборе профессии, о том, что мы попали в сказку, но больно страшненькую, что у него такое состояние, будто гипофиз уже отстрелили, а мозжечок подвергли глубокой заморозке, то есть плющит со страшной силой. Естественно, он оступился, нога поплыла с обрыва. Пришлось вытаскивать коллегу из пропасти, выслушивая по ходу новые брюзжания – что, падая в пропасть, трудно остановиться, что он такой неповоротливый, что я должен быть бдительным, поскольку любое неосторожное движение – и я снова одинок; что у него сопли, слабость, запущенная мания ничтожества, и не желаю ли я недорого приобрести качественную язву?