Сергей Зверев - Разборки дезертиров

• Название: Разборки дезертиров
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-4676

Следователь военной прокуратуры Михаил Луговой ищет двух дезертиров, скрывающихся с оружием в тайге. Поисковая группа засекает беглецов в районе горного массива. Отстреливаясь, дезертиры скрываются в подземных катакомбах. Поисковая группа спускается за ними. В катакомбах происходит обвал, и чудом выжившего Лугового с товарищами подземная река выносит на другую сторону горного массива. Там они узнают, что попали в «Республику дезертиров», этакое государство в государстве, в котором действуют свои, странные и нелепые законы. Местные рабы добывают золото и алмазы, выращивают и обрабатывают наркотики. Контролируют порядок в «республике» наемные бандиты. Выбраться из этого места невозможно, так как со всех сторон его окружают неприступные горы и болота…

---

Никто из представителей нацменьшинства не видел сбежавших солдат. Надвигались сумерки. Транспорта становилось меньше. Дождь зарядил бесконечной стеной. Ныл Булдыгин в кузове. Аристов потянул меня к обочине и заговорщицки предложил выпить. «По сколько сбрасываемся?» – пошутил я. «Должником будешь». – Он извлек из «непромокашки» увесистую фляжку и нетерпеливо показал: не задерживай… Кашлял кто-то из солдат. Орали сержанты. Кому-то стало плохо – парня волоком потащили в «Урал». «Давление у Димки артериальное, – волнуясь, просвещал приятель. – Как погода зашкалит, так комары на нем начинают взрываться…»

Декаданс полнейший. Вкупе с надвигающейся темнотой совсем тоскливо. Не захочешь, а заматеришься.

– Эй, грузди, полезайте в кузов, – ворчал из недр грузовика Булдыгин. – Хрена там бродить? Не поймают никого сегодня…

Ленька гнездился на сырой мешковине, неунывающе бурча, что бороться с ленью надо на чем-то мягком и желательно многослойном.

– Ох, и любишь ты себя, Леонид, – растирал отдавленные кости Булдыгин. – И за что, спрашивается?

– Ни за что, Булдыгин, – хохотал Ленька. – Я люблю себя безо всяких на то оснований. Это слепая любовь.

Обустраивались солдатики – кто-то сидя, кто-то под лавкой. К наступлению темноты поиски теряли смысл. Половина подразделения рассосалась по машинам, остальные вставали в оцепление. Лаяли сержанты, распоряжаясь тянуть навесы между кустами, жечь костры. «А меня волнует, что дрова сырые?! – вопил Капустин. – Бензином полей!.. Эх, солдаты, итить вашу! Делайте что хотите, но чтобы через десять минут эти долбаные костры горели!»

Они действительно горели. Сквозь лохмотья брезента было видно, как мечется зарево пламени по завалам – не жалели горючего. Я уснул в какой-то странной позе – свернутый вчетверо. «Ко всему человек привыкает», – обреченно думал я, проваливаясь в мир так называемого покоя. Только бы Наталья не приснилась…

Она и не приснилась.

Зато пробуждение было смерти подобно. Стужа ломила кости. Болело во всех суставах. Тоска – дремучая… Я вскочил и начал лихорадочно растирать ноги. Начало шестого, брезентовый полог отброшен, серость за бортом, дождя как будто нет, но сыростью пронизан каждый дюйм пространства. «То ли еще будет, о-е-ей…» – бубнила под висками Алла Борисовна.

Кузов дернулся, приходя в движение. Машина протащилась несколько метров, встала. В кузове – только свои (остальные давно на службе). Рычали сержанты за бортом, хрустел сырой бурелом.

– Скверно жить после ливня в окопе,

Трудно прятаться, если жара.

Не вчера ли я молодость пропил?

Нет, по-моему, позавчера… —

убитым голосом продекламировал Булдыгин и отпил из Ленькиной фляжки. Затем он начал извлекать из увесистого портфеля составляющие «витаминизированного» завтрака: лук, сыр, помидоры. – Бедный Булдыгин, – бормотал Аристов, украдкой мне подмигивая. – Правда, Мишка, этот лирик плохо смотрится в суровой мужской обстановке? Зато жена у него золотая – вон как парня экипировала. Моей Зинке до этого далеко – она умеет шить, вязать, готовить, а также все это тщательно скрывать.

– Шли бы вы, – огрызнулся Булдыгин.

– Слушай, Викторыч, а портфель-то чего у тебя так раздут? – не отставал Аристов. – Телевизор супруга положила?

Я схватил фляжку и машинально потряс – пустая. Где же условия для сносного существования?

– Мечты забываются, – подтвердил Аристов, – Павел Викторович сделали маленький глоточек.

– Сам и выдул, – возмутился Булдыгин, – болтун хренов…

Происшествий и находок с утра не было. Ночь прошла спокойно, если не считать, что добрая половина роты чихала и кашляла. Чай в термосе безнадежно остыл. Сжевав бутерброд, запив его холодной горькой жижей, я сунул в зубы сигарету и вывалился из машины.

Картинка в корне не менялась. Два «Урала» в одну колонну. Солдаты, словно бомжи по свалке, бродили по канавам и подлеску. Двое на задворках с тепловизорами. Далеко впереди – передовой дозор (рисково там ребятам). Сержант Архипов выбирал достойнейшего для благородной миссии.

– Эй, вы, четверо, а ну встали! Будем считаться: кубик-рубик, шарик-х…ярик… Лопухин! Пулей за сухим пайком!

Покосился настороженно в мою сторону – не подпадают ли его действия под военное преступление? Не подпадают. Не бежать же всем колхозом за какой-то дюжиной мешков с едой.

– Камбаров, ты достал уже всю роту! – грохотал на весь лес его двойник Капустин. – А ну, шире шаг!

– Нога натер, товарищ сержант, – бормотало, хромая, щуплое дитя восточных окраин. – Сапог тютелька в тютельку был, еле-еле натянул…

– Тютелька за ночь выросла, Камбаров? – Этот даже не косился в мою сторону. – Ты кем, уродец, на гражданке был? Пряностями торговал? А ну, марш, боец – сносить тяготы и лишения воинской службы!!!

Все эти парни клялись в присяге сносить тяготы. Воинская повинность называется – и когда провиниться успели?

– Проснулась, прокуратура? – беззлобно приветствовал меня капитан Хомченко, осунувшийся и весь обросший серыми камуфляжными пятнами. – Ну и видок у вас.

– Да и вы не посвежели, – огрызнулся я. – Новостей не прибыло, капитан?

– Работаем, не спим. За сутки пятнадцать километров. Сегодня, думаю, все решится.

– Вы такой оптимист, капитан. Протяженность трассы двести верст. Вы уверены, что дезертиры на этой дороге?

– Их видели на этой дороге. А раз это так, то с дороги им деться некуда.

– Вы полностью исключаете, что они могли углубиться в лес?

– Эх, прокуратура… – комроты посмотрел на меня с жалостью. – Эти парни не охотники. Вы читали их личное дело? Дети асфальта, у одного плоскостопие, у другого гипертония, в тайге отродясь не были, а ведь эти леса – сплошные завалы и торфяные болота. Лично я бы смог уйти метров на тридцать, а дальше требуются специальное оснащение и сноровка, которыми ни я, ни дезертиры не обладают. А если спрячутся под завалом, их возьмет тепловизор – дальность действия не меньше ста метров.

– А вы не думали, почему дезертиры направляются в Чебаркуль?

– Без понятия, – капитан недоуменно повертел головой. – В тех краях цивилизация обрывается решительно. Ее и здесь-то негусто.

– А вдруг не в Чебаркуль?

Он с интересом на меня уставился.

– Любопытная версия. А куда?

– А вы подумайте.

– А я уже думал, – он устало улыбнулся. – Тайга непроходима. Речушки, озера, мелкие якутские поселения. На севере Шалимский кряж, брать его с боем – большая глупость. Я не исключаю, конечно, индивидуальных вариантов… Но чтобы понять, нужно быть дезертирами – я имею в виду, попасть в их шкуру. Вы пробовали попасть в их шкуры, прокурор?

Около полудня вновь зарядил дождь. Чихающее подразделение ковыряло заросли. Стонал Булдыгин, маялся от безделья и щипал старшего товарища Ленька Аристов. День тянулся, как резиновый. Сутки минули с нашего приземления в зоне поисков, когда в устоявшейся картинке наметились подвижки. В голове колонны послышались крики. Выстрелов, слава богу, не было. Я катапультировался из кузова. Натягивая капюшон, побежал на крики. Солдаты остановили покалеченный микроавтобус с полосой. Дежурная бригада электриков возвращалась из Чебаркуля, где ночью на подстанции вследствие попадания молнии приключилась авария – вышли из строя силовые трансформаторы. В десять утра выехали в Марьяновск. Двоих трясло от страха. Третий, сидевший за рулем, нервно улыбался и высасывал кровь из запястья. Стекло в машине было выбито. Со слов шофера выходило, что миль десять назад какие-то вояки пытались их остановить. Двое выбрались из водостока, чумазые, страшные, глаза дикие, автоматы наставили. Давай жестикулировать, что надо развернуть машину и всем «посторонним» ее покинуть. У долговязого, с большими оттопыренными ушами, по лицу текла кровь, второй был измазан с ног до головы – одни глаза сверкали. Шофер сообразил, что в случае остановки будущее их бригады под жирным вопросом, крикнул своим, чтобы падали на пол, и рванул в слякоть. Дезертир отпрыгнул, оба открыли огонь. Прошили кузов, стекло вдребезги, но удалось уйти. На вопрос, когда именно это случилось, работяги сошлись во мнении: минут десять назад. Жарил водила на полную катушку – километров шестьдесят по хлябистой дороге – скорость почти космическая.

– Десять верст! – возбудился Хомченко. – Гурьянов, остаешься с «Уралом», выдвинуться верст на семь и – медленно вперед. Мы не можем гарантировать, что они не бросятся на попятную. Остальные – за мной! Пескарев, заводи! Капустин, командуй! Прокуратура – ты с кем?

– В первых рядах, капитан, – спохватился я. – Айн момент, своим шумну…

А дальше завертелась карусель. Солдаты рассаживались по машинам, создавая бестолковую суету. «Да ну их в баню, – ворчал Булдыгин. – Спохватились, блин, к сумеркам…» Но то ли по недоумию, то ли по другим причинам он оказался в той машине, которая вырвалась вперед. Возбуждение начальства передалось личному составу. Солдаты клацали затворами, оживлялись. Под сенью дружеских штыков мы чувствовали себя спокойно (оружия у представителей прокуратуры не было), хотя ощущение железа в кармане, конечно, не повредило бы. Пара дюжин солдат, Хомченко, сержант Капустин, наша троица – набились в кузов, как селедки в бочку, теснота, дышать трудно…