Александр Золотько - 1942: Реквием по заградотряду

• Название: 1942: Реквием по заградотряду
• Автор: Александр Золотько
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-60531-6

Прошел год, как харьковский студент Всеволод Залесский попал из январского вечера 2011 года в горячий июль 1941-го. Всеволод постепенно освоился с фронтовой жизнью, привык к тяготам армейского быта, научился не кланяться пулям. Война между тем шла своим чередом. Приближается Сталинградская битва. И как бы плохо ни знал Всеволод историю Великой Отечественной, об этой кровавой мясорубке он кое-что слышал. И ему вовсе не улыбалось оказаться в ней. Тем не менее, когда Всеволоду выпал шанс опять вернуться в XXI век, продолжить учебу, жить как все его сверстники, он решительно отказался. Уж не захотелось ли ему стать героем? Война покажет…

---

– Не имел чести носить красный галстук, – отчеканил Севка и вдруг сообразил, что его ведь уничтожать будут как проклятого большевика, комуняку, а он-то по этому поводу – ни в одном глазу.

Ему было два года, когда советская власть накрылась медным тазом в девяносто первом. И потом коммунисты своей пустой болтовней вызывали у него скорее брезгливость, чем сочувствие. Интересно, а как бы отреагировал дядя Яша, если бы Севка рассказал ему о том, что родился… родится только через пятьдесят шесть лет? Не поверил бы. И решил бы, что пытается лейтенант прикинуться чокнутым.

– Не был пионером? – приподнял бровь урядник. – Как же в комсомол вступил?

– Так и в комсомоле не был, – Севка все-таки плюнул, но не через всю комнату в дяди-Яшино лицо, а под ноги, на глиняный пол. – И в партии, если интересно, тоже не был. Это что-то меняет? Для меня, например, нет. Я бы тебя и твоих засранцев пристрелил бы без всякой идеологии. Так, из общечеловеческой брезгливости.

– Брезгливости, говоришь? – дядя Яша покачал головой.

– Ну, дай я ему глаз выму, – попросил Грыша. – Ну, будь человеком…

– Заткнись, – урядник встал из-за стола, обошел его, но подходить к лейтенантам близко не стал. – Вот за эту брезгливость я ваших и убивал… И буду убивать. Я казак. Ты понимаешь, сопляк, что такое казак? Мы веками родную землю защищали, веру православную… Это – наша земля. И наши вольности. А тут приезжает жидок… или кацап какой, в очочках, и давай мне, казаку, гундосить про равноправие и братство. Это получается, что иногородним землицы отрежь, мужичкам с рылом суконным… И пшеничку, которую вырастил, отдай бесплатно в город, чтобы тамошние бездельники с голоду не подохли, сукины революционеры… И винтовочку – сдай. И шашка тебе не положена. А положено тебе жидочку этому кланяться, да на портреты Ленина и Сталина вместо икон молиться… Да в старые времена этого жидка выпороли бы при всем обществе… Если бы не революция…

– Если б не революция, ты бы стоял передо мной навытяжку, сука, и глаз не отводил, – процедил Костя с таким высокомерием в голосе, что Севка оглянулся на него изумленно.

И урядник как-то подобрался и насторожился. Пробудили в нем, наверное, интонации генетическую память.

– Ты бы таращился на меня, шкура, а я бы прикидывал, не врезать ли тебе по роже второй раз. Ибо первый раз ты бы уже схлопотал… – Костя улыбнулся мечтательно. – Схлопотал бы первый раз за то, что стоишь перед старшим по званию расхристанный, с расстегнутым воротом, да еще и самогоном нахлестался. Гимнастерку застегни, штанишник!

Рука младшего урядника метнулась к вороту, но замерла на полпути.

– Это с чего это ты, комиссарик, мной бы командовал? – недобро прищурившись, поинтересовался урядник.

– А ты сам посуди. Мой батюшка Гражданскую закончил полковником. Сейчас бы точно уже генералом был. Думаешь, я не пошел бы по его стопам? Юнкерское училище, папина протекция – и вот я поручик, может, даже гвардейский. Так что ты бы, младший урядник, если бы в Гражданскую белые победили, все равно был бы полным дерьмом с моей точки зрения. Правда, тогда ты хотя бы предателем не был бы, не суетился бы, чтобы германца поласковее встретить… – Костя брезгливо поморщился. – Как потаскуха дешевая…

Дядя Яша ответить не успел.

От входа в хату донеслись странные звуки, Севка оглянулся и обнаружил, что Учитель стоит, прислонившись к дверному косяку, и аплодирует, как в театре. Или, скорее, на детсадовском утреннике. Тихо вошел и, наверное, давно уже слушает беседу. Наблюдает, как командиры Рабоче-Крестьянской пытаются легкую смерть себе не мытьем так катаньем заработать.

– Браво, товарищ поручик, – сказал Учитель. – Брависсимо! Вот что значит – кровь. Из дворян?

– А ты как думаешь? – холодно поинтересовался в ответ Костя. – Полковник, даже если из простонародья, уже наследственное дворянство как-нибудь выслужил. Но моего отца это не волновало, с его-то предками…

– И где же ваш папенька? – спросил с усмешкой Учитель и прошел мимо лейтенантов к столу. Сел, брезгливо отодвинув по полу ногой осколки посуды. – Неужели тоже в РККА служит? В каком звании?

– Расстрелян в тысяча девятьсот двадцать седьмом за участие в контрреволюционной организации, – спокойно отчеканил Костя. – И что?

– То есть большевики вашего отца казнили, а вы им служите?

– Отец решил, что должен бороться. Это его выбор. А я служу не большевикам, а своему Отечеству.

– Фу… – лицо Учителя исказила гримаса отвращения. – Как пошло и высокомерно! И банально… Вы кого-то хотите поразить? Или укорить? Кого? Гришеньку? Гриша, ты что по поводу защиты Отечества думаешь? За что воюем?

– За Дон… это… за вольности…

– Вот! – Учитель поднял указательный палец. – За вольности. И чтобы отомстить. Какое Отечество? О чем вы? Они терпели, ждали своего часа… И час настал. Немцы, слава богу, думать начали головой, а не каской. Казачки теперь не русские и даже не славяне… Готы мы. Потомки готов. И посему можем быть союзниками и соратниками великого германского народа. Знаете, сколько уже казачьих сотен сформировали немцы? Уже воюют ребятушки, режут красных. Про Кононова слышали? Как он с полком перешел к немцам и теперь сформировал казачью дивизию? Теперь, вот, на Дону хутора и станицы поднимаются. И это только начало. Доберутся сюда немцы, вот тогда Дон и Кубань, и Терек, – всё полыхнет, все возьмутся за оружие… Против большевиков. Как один…

– Это ничего, что кубанцы и донцы неплохо в Красной армии воюют? – спросил Севка. – Как один у вас уже не получится.

– Ничего, мы почистим… В Гражданскую не получилось, сейчас сделаем…

– Конечно, почистите… С немцами как же не почистить…

– Не нужно иронии, молодой человек. Не нужно. Ваш соратник… политрук Зельдович, все больше лозунгами, про коммунизм и фашизм… про неизбежную победу…

– А чего мне про коммунизм или фашизм рассуждать? – пожал плечами Севка. – Я про предателей говорю и изменников. При чем тут идеология? У вас не хватило смелости погибнуть в бою, ловкости, чтобы сбежать за границу… Теперь за это мстить будете? Вы же, как я понимаю, учительствовали? Литература? История? «Разгром» Фадеева детям разъясняли? Стихи Маяковского? Или про руководящую роль партии?

– Неплохо, молодой человек, – Учитель достал из кармана кисет, не торопясь, набил трубку, закурил. – Неплохо. Оскорбительно, с претензией на правду. Я преподавал словесность, это вы верно заметили. И стихи про партию с детьми учил. Только кто вам сказал, что я бездействовал?

– Ну да, ну да… В столовой в тарелки коммунистам плевали. Поезда под откос пускали.

– Зачем? Грубо и неэффективно. Меня бы быстро нашли и расстреляли. Был очень простой и действенный метод. Письмо. Анонимное. Поеду, бывало, на областную учительскую конференцию, по дороге пару писем в почтовый ящик опущу, вернусь, а, скажем, колхозный счетовод арестован и дает показания о подпольной антисоветской организации. Антисоветчики – они в одиночку не злоумышляли, они все больше группами и организациями. Чекисты возьмут такого, поговорят… Пытки, там, побои… – Учитель выпустил клуб дыма изо рта и мечтательно улыбнулся. – Наверное, кого-то и били, не без того. Только зачем? Человек – слаб и труслив. Дайте ему возможность под замком посидеть, подумать, он сам себя напугает. До дрожи, до рвоты. И быстренько, пока не начали его тузить, сдаст побольше своих коллег и приятелей… А чего, собственно, они будут на свободе, а он, бедняга, в кутузке?

– Сука…

– Это вы обо мне или о среднестатистическом советском гражданине? – осведомился Учитель. – Можно и обо мне, я не обидчивый. Это вам Яков Егорович правильно сказал – имеете право. О гражданах Страны Советов? Наверное, в этом случае вы правы не совсем. Не все доносили, иначе обезлюдела бы земля русская. Скажем, рабочие и крестьяне – эти не слишком доносами баловались. Нет, потом, в едином порыве они требовали уничтожить гадину, искоренить… Всячески одобряли вначале ежовые рукавицы, потом уничтожение этих самых рукавиц… Но доносов писали не слишком много. Ну, сами посудите, с чего им на соседа стучать? После напряженной стахановской вахты есть силы только выпить водочки да завалиться спать. Пионер мог по наивности на родителя донести, но опять же чего на токаря придумаешь?.. А вот в среде интеллигенции – совсем другое дело. Им было что делить. Техническая интеллигенция дралась за карьеру. Как доказать, что твое изобретение лучше? И твоя точка зрения правильнее? Совершенно верно – берется листок бумаги и пишется, что гражданин Петров-Иванов-Сидоров зажимает творческую марксистско-ленинскую идею и пытается внедрить сугубо реакционную буржуазно-фашистскую конструкцию примусной иголки. Вот отломилась гайка у сноповязальной машины, и пошли сразу две цепочки. Находят вредителей и у тех, кто проектировал, и у тех, кто изготовлял. Причем одновременно. Если выяснялось, что спроектировали плохо, то изготовителей все равно сажали. Как же иначе – есть поломка и есть заявление… Не отреагируешь – сам подставишься. Жалобщик ведь просто так не остановится, он и на следователя донос напишет. Обязательно напишет, ведь простой инженер очень хотел стать старшим, старший – начальником цеха, начальник цеха – директором завода… У интеллигенции творческой все было одновременно проще и сложнее. Там нужно было найти закавыку, червоточинку у оппонента. Кормушка одна, а рыл к ней, извините, тянется много. А рабоче-крестьянское государство предоставляет каждому возможность для роста. Нужно только эту возможность отыскать и вцепиться в нее, руками и зубами. В сущности, кто эти чекисты? Вчерашние мальчишки с семиклассным образованием, закончившие специальные курсы или попавшие в органы вообще по комсомольской путевке. Вы думаете, у них хватило бы ума придумать по-настоящему забавное обвинение для ученого-геолога? Хотя пример неудачный. Там все-таки нужно было чего-то найти реальное. Не нашел – можно обозвать вредителем, нашел, но не в сроки – опять-таки вредитель. Но вот гляциологи… Вы знаете, кто такие гляциологи? Григорий, ты знаешь, кто такие гляциологи?