Андрей Лысиков - Инфекция

• Название: Инфекция
• Автор: Андрей Лысиков
• Жанр: Ужасы и Мистика

Человек — венец природы. И он же — ее губитель. Что станет с миром однажды, когда человечество доиграется в свои «игрушки» до летального исхода?

---

— Ты врешь! Где моя жена? Где Ольга?

— Мне жаль, — просто повторил Антон устало, голос его даже не дрогнул. — Ольга умерла. Если хотите забрать тело, вам надо будет заполнить некоторые бумаги…

Денис его даже не слушал. Он медленно пятился назад с выражением неописуемого ужаса, написанным на лице, пока не уперся спиной во входную дверь. Молниеносно развернувшись, он бросился наружу и исчез за углом. Антон лишь проводил его усталым взглядом — у него не было ни малейшего желания пытаться остановить мужчину или хотя бы попытаться его вернуть. Устало махнув рукой, адресуя этот жест в ответ на немой вопрос медсестры за стойкой, он направился обратно в ординаторскую. Ракитин, быть может сам того не желая, подсказал ему хороший способ унять острые ощущения в душе.

Медсестра на кушетке в ординаторской снова была без сознания, но грудь ее мерно вздымалась и опускалась в такт дыханию (возблагодарим Господа Бога Всемогущего за маленькие радости) Антон подошел к шкафчику с медикаментами сбоку от своего стола, достал оттуда бутыль с прозрачной жидкостью, стакан и заполнил его не меньше чем наполовину. Затем подумал и долил еще немного. А затем, зажмурившись, выпил залпом. После этого уселся за свой стол и налил себе еще полстакана, выпив так же залпом. В голове приятно загудело от такого щедрого «подношения», и вскоре чувство опьянения, действуя ненавязчиво, чуть ли не ласково, захватило его в свои объятия. Антон не возражал. Он налил себе еще немного, затем подумал, и убрал бутыль с остатками обратно в шкафчик. Стакан же поставил перед собой и сфокусировал взгляд на нем. Здравый смысл в нем возмутился, утверждая, что сейчас последнее дело — напиваться, когда персонал выбивается из сил, пытаясь помочь людям, а некоторые уже сделали все, что от них зависело, работая в буквальном смысле до последнего вздоха. Впрочем, здравому смыслу возражало ощущение неотвратимости происходящего. Антон все больше склонялся к точке зрения главврача, что все, что они делают, в данный момент абсолютно бессмысленно. В конце концов, последнее чувство победило здравый смысл, и он опрокинул в себя и третий стакан. Вот теперь он себя действительно чувствовал пьяным. Антон довольно усмехнулся, но усмешка быстро сползла с его губ, стоило ему подумать об Ольге. Он провел рядом с ней всего лишь несколько часов, но у него было чувство, что эти несколько часов были для него ценнее, чем многие более долгие периоды жизни. Ради даже таких краткосрочных моментов духовной близости, Он согласился бы пережить весь сегодняшний день заново. Он поймал свой взгляд в зеркале слева от стола и искренне улыбнулся отражению, не замечая, как слезы, одна за другой, скатываются по его щекам. С этой улыбкой он и потерял сознание, впечатавшись лбом в столешницу. На диване снова заворочалась и слабо застонала медсестра.

— Антон Петрович, очнитесь. Да очнитесь же! — кто-то ощутимо тряс его за плечо.

Странно, но голова совершенно не болела, ни во сне, ни наяву. И кашля тоже не было, хотя в данный момент было бы уже весьма неплохо, если бы он появился. Антону было уже все равно. Он поднял голову и попытался сквозь утренний полумрак разглядеть того, кто пытался его разбудить. Над ним стояла Женя Каменева, которую все в больнице звали просто Женькой, причем и больные и персонал, но она никогда и ни на кого не обижалась. Человека с большим запасом позитива сложно было бы отыскать на всем белом свете. Но сейчас и ее лицо было обеспокоенным.

— Антон Петрович, проснитесь, наконец! — она продолжала трясти молодого врача за плечо, стремясь привести его в чувство как можно быстрее.

— Ну все, все, Жень, — Антон стряхнул руку медсестры с плеча. — Что случилось? На нас напали инопланетяне?

— Шутки ваши здесь совсем не уместны, Антон Петрович, — Женька угрюмо посмотрела на доктора. — Учитывая нашу ситуацию…

— Учитывая нашу ситуацию, милая Евгения, мне уже просто наплевать на то, что еще может произойти с нами со всеми. Весь мир сошел с ума в течение вчерашнего дня, — он попытался налить в стакан, любезно оказавшийся рядом, еще спирта, но медсестра выхватила его у врача из рук.

— Перестаньте, пожалуйста, пить! — она была искренне возмущена.

— С чего вдруг? — интонации Антона даже ему самому показались противными.

— Вы единственный врач, оставшийся на ногах. Вы нам очень нужны…

— А остальные?

— Нет больше никого «остальных», Антон, — от волнения медсестра уже откинула всякую субординацию. — Мы вдвоем остались…

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Под утро скончался Иван Николаевич. На несколько часов раньше — медсестра, которая была тут у вас на кушетке… Мы остались одни, Антон.

— А люди?

— Из тех, что были в палатах, уже практически никого нет. Немногие, оставшиеся в живых, находятся в крайне тяжелом состоянии.

— Санитары тоже все?

— Да. В морге несколько часов назад еще находился живой Сева, но этого парня, по-моему, никакая зараза не возьмет. Хотя и он выглядел не особо хорошо.

— Женя, пройди сейчас по всем палатам, где оставались живые люди, проверь, есть ли все еще кто живой.

Евгения, пошатываясь, ушла. Антон остался в кабинете один. Точнее, в компании с мертвецом. На кушетке так и лежала молодая медсестра, которая еще ночью была жива. На всякий случай, он подошел к кушетке и пощупал у девушки пульс. Сердцебиение отсутствовало. Антон вернулся за стол и все-таки налил себе еще один полный стакан спирта. Выпив его залпом и не почувствовав никакого вкуса, он сложил руки на столе, опустил голову и стал ждать… Ожидание показалось ему настолько томительным, что он снова налил себе спирта и выпил. А потом снова повторил все действия в том же порядке. Через несколько минут, Антон уже спокойно спал, уронив голову на стол.

Часть вторая Эпидемия

Шел только второй день неизвестного заболевания и первый день, когда Министерство здравоохранения решилось-таки забить тревогу, хотя подспудно многие уже успели подумать, что никакие меры не смогут помочь в борьбе с болезнью. По крайней мере, на данный момент не помогали. Больницы заполнялись, некоторые места успевали за несколько часов освободиться, когда люди с наиболее слабым иммунитетом отправлялись в мир иной, но свободные койки в палатах сразу же занимались новыми больными. Страшная инфекция прогрессировала, и ее воздействие на человеческий организм усиливалось, и процесс ускорялся. Взрослый человек мог за полдня элементарно сгореть — его организм не выдерживал столь высокой температуры. Журналистам еще разрешали брать интервью у врачей, которые сами были больными, но, тем не менее, считали нужным продолжать давать советы населению, обещая помощь каждому. Им самим тем временем требовалась немедленная помощь. Заместителя министра здравоохранения вынесли из зала прямо во время пресс-конференции.

В городах то тут, то там вспыхивали беспорядки. Штурм мэрии в одном из провинциальных городков стал лишь началом. Однако больше операторов с камерами к месту событий не подпускали, камеры разбивались, пленки с записями уничтожались на месте. В населенных пунктах хозяйничала уже не милиция — к наиболее крупным городам стягивались армейские части. В городах уже процветало мародерство. Несмотря на приказ военного руководства расстреливать мародеров на месте, грабежи это не останавливало. А, кроме того, сами военные практически все без исключения были больны, и участились случаи дезертирства. Люди прямо с оружием в руках уходили со своих постов и присоединялись к беспорядкам.

Вечером на улице столицы произошло первое убийство старшего по званию своими подчиненными. Армейский «уазик», тот самый, который «козлик», остановился возле магазина на окраине города. Сигнализация в магазине разрывалась по причине разбитой камнем витрины. Четверо военных, выскочившие из машины, взяли магазин в прицелы автоматов. Однако через минуту, автоматы у троих из них дрогнули в руках и медленно опустились. Из магазина вышли двое подростков, мальчик и девочка, зажав в руках пакеты, полные сладостей. По девочке было видно, что она болеет, причем очень сильно — в глазах стояли слезы, она почти непрерывно кашляла и не смогла бы держаться на ногах, если бы не мальчишка, который крепко держал ее за руку, не давая упасть. Он и сам явно болел, но держался. Сходство в лицах детей бросалось в глаза, видимо, это были брат и сестра. Для обоих было шоком видеть направленные на себя стволы автоматов. Они застыли на мгновение на месте, а затем мальчишка, увидев, что автоматы опускаются дулами в землю, сделал попытку сбежать. Однако не успел. Он лишь смог рвануть за руку свою сестренку, но лишь повалил ее, не ожидавшую от него таких резких движений. Грянула очередь из автомата, и два детских тела, дернувшись, замерли в лежачем положении. Солдаты с изумлением посмотрели на стрелявшего. Это был командир отделения, которого все в его части, и старшие и младшие по званию, считали редкостной сволочью. Он издевался над новичками, дрался с сослуживцами и в грош не ставил авторитет начальства, лишь в глаза выслуживаясь перед ними. Вот и в тот момент он подошел к двум безжизненным детским телам, убедился, что они мертвы, даже пренебрежительно пнул тело мальчика, и уже разворачивался обратно к своим, когда очереди из трех автоматов Калашникова, синхронно прозвучав, отбросили его к стене дома. Подчиненные были в ужасе от совершенного им поступка. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Без единой команды, не совещаясь между собой, они одновременно подняли свои автоматы, и теперь то, что осталось от их командира, валялось у стены злосчастного магазина. Не говоря друг другу ни слова, все трое уселись обратно в машину, и «уазик», взревев двигателем, поехал дальше по улице.