Вали Гафуров - Роман, написанный иглой

• Название: Роман, написанный иглой
• Автор: Вали Гафуров
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1983

Это новое издание двух книг Вали Гафурова, человека трудной и удивительной судьбы, потерявшего в результате ранения на фронте зрение, но оставшегося в строю. Это дилогия о Рустаме Шакирове, прототипом которого является сам автор.

---

Сдёрнув с головы ушанку, он низко поклонился и, словно устыдившись своих чувств, не прощаясь, шагнул к машине. Взревел мотор, и тяжёлый «ЗИС» рванулся в обратный путь.

Мухаббат стояла, прижав к щеке лист чинары. По багряно-золотому листу скользили светлые дождевые капельки.

РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ!.

Война — страшное бедствие. Льётся кровь, в дыме и пламени гибнут сёла и города, умирают люди — тысячи тысяч людей! Огненный всполох, и никогда уже не явится миру великий поэт, стихи его умерли, не родившись: яростная скороговорка автомата — ушёл из жизни юноша, так и не посадивший своего дерева; леденящий душу свист бомбы, земля заходила ходуном, застонала — это реквием по тем, кто навеки уснул в братской могиле дзота, не увидев той заветной зари, когда наконец умолк пушечный рёв и засияло мирное чистое небо.

Страшное бедствие — война. Но и в эту злую годину жизнь продолжается. Люди радуются и страдают, любят и ненавидят, мечтают…

Жил на войне и Рустам Шакиров. Ещё совсем недавно, в военном училище, он страшился того, что не выйдет из него настоящего солдата. Был неуклюж, мешковат, многие его штатские привычки удивляли и смешили курсантов. Вспомнив хотя бы случай, когда Рустам, прежде чем лечь за пулемёт, стелил под себя старую куртку, чтобы не испачкаться!

С той поры прошло всего несколько месяцев. В огне боёв, подобно булатному мечу, закалился характер Рустама, окрепла воля, тяготы походной жизни сделали его стойким, сильным, выносливым, и вышло в конце концов — вдруг и не вдруг, — что сельский учитель превратился в настоящего воина: храброго, инициативного, смекалистого.

Рустам сам удивлялся происшедшей в нём перемене. Задумывался: как же так? Сергей Туманов, после ранения Фазыла ставший вторым номером в пулемётном расчёте, объяснил Рустаму:

— Злости в тебе много, Шакиров. Золотой злости. Насмотрелся на зверства фашистов, осерчал. А когда у человека душа горит от большой обиды, он горы своротить может. И ещё ты, браток, притерпелся к окопной жизни. Человек — он такой, ко всему привыкает. Раньше ты, как я замечал, иной раз с закрытыми глазами из «Дегтяря» палил, а теперь на выбор режешь фрицев, с умом. Молодец. Я, брат, старый солдат, ещё в финскую горе мыкал. Верно тебе говорю: молодец!

Бои шли жуткие. Немцы пёрли, как одержимые, каждая пядь земли — иссечённая осколками, политая кровью — с великим трудом доставалась врагу, крохотная высотка по десять раз переходила из рук в руки. И всё же, в копечном счёте, верх брали фашисты. Сила была пока что на их стороне, хоть и чувствовалось уже, что гитлеровцы начинают выдыхаться. «Солдатский телефон» передавал о том, что позади, северо-восточнее, в самом Сталинграде стоят насмерть какие-то удивительные чудо-герои: держатся на узенькой прибрежной полоске — до того узенькой, что сами лежат на земле, а сапоги в Волге! — немцы бомбят их, минами и снарядами засыпают, танками давят, из автоматов и пулемётов решетят, а чудо-герои как заворожённые: держатся, и всё тут!

Может быть, и сгущал несколько краски «солдатский телефон» насчёт «сапогов в Волге», однако во всём остальном — передавал чистую правду. Небывалые гремели бои. На участке, где оборонялся батальон майора Белоусова, тоже такое творилось — во сие не дай бог увидеть! Рустам счёт потерял атакам, контратакам. В одном из боёв ужалила его нуля — вырвала возле локтя клок мяса. Туманов сделал товарищу перевязку, и вновь затрясся мстительно и яростно безотказный «Дегтярь», разя врагов.

За то, что, будучи раненным, не покинул поле боя, получил Рустам благодарность от комбата. А ещё несколько дней спустя об узбеке-пулемётчике узнал весь полк.

Случилось это так. После долгих оборонительных боёв наши войска северо-западнее и южнее Сталинграда перешли наконец в решительное наступление. Полк, в котором служил Шакиров, тоже рванулся вперёд.

Шквальный огонь противника втиснул полк в землю. Вновь ударила наша артиллерия. Огневых точек у фашистов поубавилось. Но всё равно головы не поднять. Особенно досаждала одна зловредная миномётная батарея. Ещё раз ударили наши артиллеристы — и опять ожила батарея. Лежит батальон майора Белоусова, ни вперёд, ни назад.

И явилась тогда Рустаму шальная мысль. На правом фланге, откуда била проклятая батарея, сплошной линии фронта не было — разделяло батальон майора Белоусова с правым соседом минное поле, прорезанное оврагом, тянущимся в сторону пригорка, за которым притаилась батарея. Рустам и предложил Туманову: «Давай проберёмся овражком и дадим прикурить фрицам, а?» Сергей, услышав такое, вздрогнул: это же верная смерть! Рустам не унимался: «Ты сам меня учил, Сергей-ака, не бояться смерти, растолковывал: человек живой — смерти нет, смерть явилась — человека нет!.. Кого бояться? Попробуем, а? С минами обращаться теперь умеем. Всё равно батальон лежит, напрасно несёт потери. Батальон лежит — полк вперёд не идёт! Попробуем, Сергей-ака, а вдруг повезёт?»

К тому времени уже снег выпал. Оба пулемётчика в белых маскхалатах поползли к оврагу. Вечерело. С одной стороны, это, конечно, хорошо, противнику трудно их заметить, а с другой — не очень: мины в снегу, напороться на них в два счёта можно, темновато ведь! Однако недаром говорится — счастье со смелыми заодно. Пробрались через минное поле.

Крепко поработали наши артиллеристы. Перепахали немецкие позиции. Однако надо отдать должное, немцы воевать умеют. Держатся. И вовсю шпарит их уцелевшая миномётная батарея. Рустам и Сергей сразу поняли, почему она уцелела. Миномёты батальонные, но очень тяжёлые. Перетащить их на другую позицию дело нескольких минут. Оборудовали миномётчики несколько запасных позиций и таскают туда-сюда своя «самовары», уходят из-под губительного огня.

Рустам с Сергеем решили поближе подползти к минометам. От страха в глазах мельтешило, но ползли. И не столько немцев опасались, сколько своей артиллерии. Вдруг как ударит, смешает с землёй! Взводный, правда, доложил по начальству, да мало ли неувязок бывает на войне.

Ползут. По дороге наткнулись па двух ошалевших фрицев, прикончили. Ползут дальше. До батареи буквально шагов сорок оставалось. И тогда полетели в фашистов гранаты. Рустам и Сергей бросали гранаты рискованно — придержав в руке, чтобы рвануло, так наверняка. Одна граната даже в воздухе ахнула. И вдруг дрогнула земля, чёрный столб земли!.. Должно быть, в боезапас угодили гранатой.

Тут Сергей Туманов в восторг пришёл. Пустил из трофейной ракетницы красную сигнальную ракету и кричит Рустаму: «Занимай, друг, оборону, умирать, так с музыкой!» И в самом деле — полезли на них фашисты. Однако не долго пришлось пулемётчикам отбиваться. Батальон ринулся в атаку, смял остатки немецкой обороны, вызволил парией.

Сам комбат, майор Белоусов, им руки пожал, назвал героями и пообещал представить к награде. Когда же, пулемётчики ушли, сказал командиру роты капитану Дмитриеву:

— Вот ведь как бывает, капитан. Ну, Туманов, — это старый вояка. А Шакиров? В училище тихоня был, интеллигент, ребята над ним подшучивали. А тут на тебе — герой! Должно быть, и в самом деле мужество подобио морской волне. В тихую погоду нет её, а в бурю — огромные валы катятся.

Капитан Дмитриев, довольный, улыбающийся (ведь это его пулемётчики отличились!), добавил:

— Ловко они через минное поле проползли, товарищ комбат. Как настоящие разведчики.

Сказал и пожалел, что сказал. Комбат уцепился за эту мысль.

— Действительно, как бывалые разведчики действовали. Самое место Шакирову и Туманову в полковой разведке.

Конечно, майору не хотелось расставаться с хорошими солдатами. Однако на войне события мелькают, как стекляшки в калейдоскопе. Полк с боями продвигался вперёд. Теперь уж немцы сидели в окружении, пухли с голоду, морозились в своих эрзацваленках, гибли под ураганным огнём пашей артиллерии, бомбовыми ударами, под танковыми гусеницами. Но огрызались фашисты всё ещё свирепо. «Виллис» командира полка угодил в перекрестие прицела «мессершмитта». В командование полком вступил майор Белоусов.

Как и всякий новый начальник, Белоусов (теперь уже подполковник) прежде всего позаботился о том, чтобы укрепить штаб и строевые подразделения проверенными в боях командирами, опытными бойцами. Тогда-то он и вспомнил о Шакирове с Тумановым. Командовал взводом пешей полковой разведки теперь Ибрагим Исаев, получивший очередное звание — лейтенанта.

Однажды к вечеру, когда наступило затишье, в заснеженном окопе Рустама появился Исаев. Отношения между ними сложились забавные. Разговаривая между собой по-узбекски, говорили друг другу «ты» — земляки ведь. На русский переходили — «выкали», для субординации и чтобы всё по уставу. Вот и сейчас, поскольку в окопе находился ещё и Туманов, заговорил лейтенант по-русски.

— Ну, братцы-пулемётчики, как ваш «Дегтярь», не капризничает па трескучем морозе?