Олег Сувениров - 1937. Трагедия Красной Армии

• Название: 1937. Трагедия Красной Армии
• Автор: Олег Сувениров
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34767-4

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.

Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?

В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

---

«Лаухин:…Не знаем до сих пор, можем ли мы говорить полным голосом о врагах народа…

Сталин: На весь мир?

Лаухин: Нет, внутри.

Сталин: Обязательно должны»158.

О том, каким способом получали особисты «уличающие» показания, я более подробно буду говорить в следующей главе. Но здесь замечу только, что Сталин уже тогда прекрасно знал, что его любимые органы НКВД могут ему организовать любые показания на любого гражданина СССР. Его единственная родная дочь рассказала, как, ужиная по ночам с членами Политбюро ЦК ВКП(б), Сталин с удовольствием повторял один и тот же анекдот: профессор пристыдил невежду-чекиста, что тот не знает, кто автор «Евгения Онегина», а чекист арестовал профессора и сказал потом своим приятелям: «Он у меня признался! Он и есть автор!»159

Начальник Особого отдела ГУГБ НКВД СССР И.М. Леплевский 11 июня 1937 г. обращается к Ворошилову: «По показаниям арестованного участника антисоветского военного заговора Примакова В.М. командир 26-й кавдивизии Зыбин является участником этого заговора. Прошу Вашего согласия на арест Зыбина». Через два дня на этом меморандуме появляется резолюция: «Арестовать. КВ. 13/VI.37»160. Главный политический инструктор МНРА дивизионный комиссар Г.С. Сафразбекян был арестован 29 июля 1937 г. в Москве Главным управлением госбезопасности НКВД СССР по ордеру М.П. Фриновского на основании показаний ранее арестованного бывшего заместителя начальника Политуправления РККА Г.А. Осепяна, который на допросе назвал Сафразбекяна в числе лиц, лично завербованных им в антисоветский военный заговор161. Начальник политуправления авиации особого назначения дивизионный комиссар И.П. Зыкунов был арестован 5-м отделом ГУГБ НКВД СССР без санкции прокурора. Основанием для ареста послужило заявление от 26 ноября 1937 г., поступившее от арестованного по другому делу бывшего члена военного совета АОН корпусного комиссара И.М. Гринберга. В этом заявлении на имя наркома внутренних дел СССР Гринберг писал, что он завербовал в заговор начальника политуправления АОН Зыкунова. Не прошло и десяти дней, как Зыкунов 5 декабря 1937 г. был арестован162.

Долго и безупречно служил в Морских силах РККА П.Г. Стасевич. Начав военно-морскую службу еще в 1917 г., он в 1926 г. окончил Военно-Морскую академию, был оставлен при ней адъюнктом. В 1930 г. служит начальником штаба морских сил Балтийского моря, с 1933 г. – начальником Военно-Морской академии. В 1935 г. назначен начальником Морского отдела Генерального штаба РККА. С 15 августа 1937 г. капитан 1-го ранга Стасевич – в распоряжении НКО СССР. А в это время в одном из застенков НКВД от заместителя наркома оборонной промышленности СССР Р.А. Муклевича «получают» показание о том, что Стасевич является одним из участников военного заговора. Одного этого показания работникам Особого отдела хватило, чтобы 13 января 1938 г. арестовать Стасевича и обвинить его в антисоветской деятельности, а затем выбить у него «признание». И хотя в заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 15 марта 1938 г. капитан 1-го ранга виновным себя не признал и от своих показаний на предварительном следствии отказался как от ложных – он был приговорен к расстрелу. И только в ходе дополнительной проверки в 1956 г. было установлено, что Стасевич был осужден необоснованно, и 8 сентября 1956 г. он был посмертно реабилитирован163. Кстати замечу: истребление кадров шло таким темпом, что соответствующие службы не успевали (или не всегда знали?) официально оформить увольнение некоторых уже казненных военнослужащих. Так, капитан 1-го ранга П.Г. Стасевич, расстрелянный в марте 1938 г., был исключен из списков личного состава Советской Армии и Военно-Морского флота лишь приказом Министра обороны СССР от 10 декабря 1957 г.164, т. е. почти через 20 лет после расстрела!

Примером беспардонной нахрапистости действий руководства Особого отдела ГУГБ НКВД СССР может служить дело комбрига В.В. Хлебникова 1893 г. р., окончил реальное училище, а в 1914 г. – Алексеевское военное училище. В белой армии не служил, в старой армии с 1913 г., последний чин – штабс-капитан. Вступил в РККА. В Гражданскую войну – командир стрелкового полка, затем стрелковой бригады. В 1919 г. принят в ряды коммунистической партии. После войны в 1922 г. окончил ВВАК, а в 1935 г. – особый факультет Военной академии им. Фрунзе. Затем – командир и комиссар 31-й стрелковой дивизии. И вот 25 октября 1937 г. начальник Особого отдела ГУГБ Н.Г. Николаев (Журид) запрашивает у Ворошилова согласие на арест комбрига Хлебникова. За что? Мотивировка шаблонная и однозначно убийственна: «Бывший офицер царской армии, изобличен как участник антисоветского контрреволюционного заговора показаниями арестованного бывшего председателя Сталинградского совета Осоавиахима Ювенского». Резолюции Ворошилова на этом меморандуме нет. Судя по-всему, он пока воздержался от принятия окончательного решения.

Проходит два месяца, и особисты совершают второй заход. 28 декабря 1937 г. снова возбуждается этот вопрос. Добавляются показания бывшего комиссара 31 сд Гусева и утверждается, что Хлебников-де «уличается также показаниями арестованного бывшего секретаря Сталинградского обкома ВКП(б) Варейкиса», и настойчиво делается вывод о комбриге Хлебникове: «Считаю необходимым уволить и арестовать». Здесь же приложена стандартная особистская «Справка» на комбрига, в которой в качестве одного из оснований для ареста приводится и такое: «Имел место случай неточности в формулировке по поводу построения коммунизма в СССР»165. Но «дело Хлебникова» было настолько «дутым», что даже со второго захода санкция на его арест получена не была. Появляется написанная рукою Е.А. Щаденко резолюция: «Отложить до проверки показаний Варейкиса А.Е. Щаденко. Мехлис. Маленков, Агас»166. Тогда 29 января 1938 г. в качестве третьего захода из Особого отдела направляется дополнительная выдержка из протокола допроса от 4 декабря 1937 г. «арестованного врага народа Варейкиса». Каких-либо следов хода проверки достоверности показаний Варейкиса выявить пока не удалось. Но очевидно непреклонная напористость особистов сделала свое дело, и на одном из представлений Николаева появляется резолюция: «Хлебникова арестовать. КВ. 7/II.38»167.

Сама техника получения от наркома санкции на арест «нужного» им командира или политработника разрабатывалась сотрудниками Особого отдела ГУГБ НКВД СССР иногда довольно тщательно. Главный «аргумент» обычно состоял в том, что имярек «изобличается» как участник военно-фашистского заговора показаниями лиц, арестованных по другим делам. Особисты прекрасно понимали, чем больше будет указано таких лиц и чем известнее в армии эти лица, тем неизбежнее нарком обязан будет дать такую санкцию. 29 июля 1938 г. начальник Особого отдела ГУГБ комбриг Н.Н. Федоров представляет Ворошилову «Справку» на начальника Управления продовольственной службы РККА коринтенданта А.И. Жильцова. Ссылаясь на показания арестованных маршала А.И. Егорова, армейского комиссара 1-го ранга П.А. Смирнова, командармов И.Н. Дубового, П.Е. Дыбенко, А.И. Седякина, И.Ф. Федько, комкора С.Е. Грибова, начальник Особого отдела как бы припирает к стенке наркома: «Считаю необходимым Жильцова А.И. из РККА уволить и арестовать»168. И хотя Ворошилов много лет лично знает Жильцова, он не в силах противостоять напору особистов. Его резолюция гласила: «Предрешить арест после подыскания заместителя. КВ.»169. Можно подумать: вон как болеет человек за дело. Даже Особому отделу своих подчиненных сдает «не сразу», а после подыскания им замены.

Ворошилов, по существу, окончательно решал судьбу и попавших под подозрение военных, работавших в тех или иных гражданских учреждениях. 7 января 1938 г. к Ворошилову обращается нарком путей сообщения СССР А. Бакулин. Он сообщает о том, что работающий в центральном моботделе НКПС Д.Е. Розанов по данным НКВД изобличен как участник контрреволюционной организации. Но поскольку Розанов имеет военное звание бригинженера, Бакулин просит у Ворошилова «согласия о санкции на арест Розанова». В тот же день на этом документе появляется резолюция: «т. Бакулину. Шпионов и др. контрреволюционную сволочь нужно арестовывать во всяких «званиях» и «рангах». К. Ворошилов. 7.1.38»170. Такова реакция члена Политбюро ЦК ВКП(б) наркома обороны СССР, маршала Советского Союза Ворошилова на один лишь абсолютно ничем не подкрепленный штампованный ярлык «изобличен органами НКВД». И все – сгорел бригинженер! Уже 10 июня 1938 г. он приговорен к расстрелу.

Раз начавшись, метод ареста «по показаниям» нередко развивался по принципу снежного кома. За одним забирали другого. 9 июля 1937 г. арестовали начальника политуправления ЗабВО корпусного комиссара В.Н. Шестакова, а затем (10 февраля 1938 г.) его заместителя бригадного комиссара В.Н. Русова. Проходит еще некоторое время, и вот по их показаниям (как сказано в справке на арест) 2 июля 1938 г. «забирают» начальника штаба округа комдива А.И. Тарасова. На основании показаний Шестакова, Тарасова и других 16 октября 1938 г. арестовывают помощника командира 93-й стрелковой дивизии полковника Т.В. Давыдова171 и т. д. и т. п.