Валерий Большаков - Черное солнце

• Название: Черное солнце
• Автор: Валерий Большаков
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075788-6

В этом мире не так много мест, где человек чувствует себя свободным.

Океан да Антарктида. Зато на всей остальной планете, в Большом Мире, погрязшем в изобилии и безделье, океанцев и антарктов терпеть не могут.

Потому что не понимают. Потому что боятся.

У свободных — свои законы и правила. Свободных лучше не трогать, если не хочешь нарваться на выстрел.

У них — свои лидеры. Тимофей Браун — лучший из них.

Именно ему придется возглавить океанцев в войне.

Которую развяжет Большой Мир, как только появится повод.

Например, грозное «чудо-оружие», спрятанное в подземных пустотах Антарктики…

---

АЗО, горы Пенсакола, посёлок Нептьюн-Сити.

Ночёвку устроили на заброшенном прииске — паре выплавленных во льду туннелей, упиравшихся в горушку-нунатак. Старатели думали, что наткнулись на золотую жилу, но богиня удачи фальшиво улыбнулась искателям фарта — драгметалла хватило едва на пару дней лихорадочных работ. И всё, месторождение иссякло. А в Антарктиде стало на один город-призрак больше — дома, ангары, склады из пластконструкций так и остались торчать у подножия обледенелого нунатака. Собрать их было куда проще, чем разобрать.

Пятиосники загнали в туннели, пушившиеся инеем, а фридомфайтеры собрались в маленьких домиках, похожих на вагончики. Комнатки-норушки хранили следы былой жизни, разгульной и не слишком обременённой правилами санитарии, — повсюду валялись пакеты из-под пива, на полу, на столиках, даже на стенах намёрзли отвратные потёки, перегородка, на которую вешали каэшки, блестела, словно замазанная чёрным лаком, и повсюду были наклеены стереофото голых девиц. Этих даже жалко становилось — холодно же!

Шалыт на пару с Кобольдом притащили куб энергосборника и подключили отопление — сетка термоэлементов на стенах стала пощёлкивать да потрескивать. Сихали снял перчатку и приложил ладонь к «живому» видеоплакату, прямо на пышную грудь томной блондинки — руке стало тепло, а блондинка словно растаяла — выгнулась, подняла руками пышные округлости; изогнула бедро, улыбнулась зазывно — и повторила цикл с самого начала.

— Я давно заметил, — сказал Белый, — что женщины от тебя без ума.

— Как говорит Рыжий, — улыбнулся Тимофей: — «Кто-то щас получит!»

Помаутук нервно глянул за окошко.

— А со спутника не заметят инфракрасное излучение? — спросил он. — По времени, Спу-57 как раз над нами.

— Не должны, — легкомысленно ответил Шалыт, — здесь хорошая изоляция.

Сихали демонстративно достал служебный радиофон и набрал номер.

— Ты чё?! — вытаращился генрук АЗО. — Засекут же!

— А вот фиг им, — хладнокровно сказал генрук ТОЗО. — Эта штучка, — он покачал радиофон на ладони, — стоит дороже «Харьковчанки»!

Переключив коммуникатор на громкую связь, он положил его на стол. Нежно засветилась стереопроекция, изображая голову в панаме, нечесаную и небритую. Голова оскалилась в радости узнавания.

— Генрук?! Здорово!

— Привет, Кузьмич, — сказал Сихали полупрозрачному спецуполномоченному. — Докладывай об успехах.

— Ага… — построжел Кузьмич и зачитал сводку официальным голосом: — Подводный крейсер Тихоокеанского флота «Генерал Алексеев», следовавший к АЗО, неожиданно… к-хм… подвергся торпедной атаке в районе подводных гор Маркус-Неккер. Корабли охранения торпеды перехватили, пытались и неизвестные субмарины потопить, но те ушли. К-хм… Авианосец Седьмого флота «Аламо», покинув Пирл-Харбор, тоже проследовал на юг и, ты понимаешь, какая незадача — приблизительно над разломом Кларион чуть было не столкнулся с экранолётом типа «Пеликан»…[75] Крейсер «Джон Браун» подбил «птичку», но та всё ж таки «клюнула» авианосец в борт — чинится, гад.

— Отлично, — сказал Сихали, сдерживая улыбку. — Юлиус ничего Альберту не передавал?

— Молчит пока. Тут… это… Боровиц на фронт рвётся, добровольцев собрал на Туамоту, оружия кучу… У них там СПО типа «Изола» и стратоплан «Гамаюн», готовый к взлёту. Что передать старому пер… кхе-кхм… герою?

— Передай Стану, чтобы взлетал часика через два, тогда он не успеет попасть в зону видимости «Сульдэ». Ждём его в Нептьюн-Сити! Ну всё, пока…

— Стоп-стоп-стоп! — зачастил Кузьмич.

— Чего ещё?

— Да я самое главное забыл сказать! Международные войска базу себе отгрохали где-то рядом с вами, в посёлке Пенсакола. Перебросили туда гарнизон в сто пятьдесят «интеров», сотня в лёгкой броне, полста в боескафандрах. Ага…

— Тогда скажешь Стану, чтобы летел пониже и не отсвечивал. Всё?

— Теперь всё. Пока!

— Пока…

Сихали положил радиофон в правый карман и сказал:

— Отбой! Через два часа выдвигаемся.

Фридомфайтеры кинулись занимать скрипучие откидные кровати и выдвижные диванчики, а кому не хватило койкомест, устроились прямо на полу.

На Тимофея ещё действовал спорамин, поэтому он даже не пытался заснуть — как занял сломанное кресло в углу, так и остался на нём, только ноги вытянул. Пошевелил пальцами ног в унтах. Эх, в душик бы сейчас…

Джунакуаату Помаутуку тоже не спалось — нахохлившись, «Кудрявый» сидел на пустом ящике, спиной привалившись к стене.

— Сложно привыкнуть? — негромко спросил его Браун. — Когда нарушения заповеди «Не убий!» становятся правилом?

Пастор посмотрел на него пристально, усмехнулся и покачал головой. Облизнул губы.

— Наша война — зло вынужденное. Кстати, в буквальном переводе заповедь Божья звучит в иной тональности: «Не убий без суда!» Чувствуете разницу?

— М-да… Ощутимо.

— Зло… Добро… — Помаутук вздохнул. — Это чересчур общие категории, они очень относительны и не бесспорны. Добро всегда пассивно, это не деяние, а просто не сотворение зла и непротивление злу. Но разве в том благо? Если человек, занявший позицию невмешательства, хладнокровно наблюдает за мучениями людскими, то он потворствует злу! Тут непротивление тождественно соучастию… Скажите, Тимофей, вы, вообще, верите в светлое будущее?

— В коммунизм? — усмехнулся Сихали.

— А что? — не отступился пастор. — Хорошее слово. Его, правда, испаскудили, как только могли, но тут надо видеть суть, а она в том, что коммунизм — это высшая форма общества.

Браун вздохнул.

— Мир Справедливости… — проговорил он. — Знаете, пастор, я бы очень хотел пожить в таком мире, где вокруг одни только гордые, весёлые, красивые, хорошие люди. А ещё лучше родиться в нём… Но, Господи, когда ж это будет?.. И будет ли?

— А вы знаете, Тимофей, что самое удивительное? — оживился пастор. — Ведь мы можем устроить коммунизм хоть сейчас! Стоит только всем людям договориться — не лгать, не предавать, не причинять смерти, не делать друг другу больно, и всё! Но ведь не хотят… Мелкие страстишки, мелкие пакости дороже человекам, нежели любовь к ближнему и дальнему. А коммунизм — это моя мечта, Тимофей. Основной движущей силой при коммунизме будет стремление масс максимальным образом удовлетворить свои духовные потребности, и, когда возникнет противоречие между вечным недостатком материального потенциала общества и вечным избытком культурного потенциала, настанет эпоха всеобщего духовного благоденствия, эпоха активного добра! А пока мы вынуждены делать добро из зла…

Неожиданно Сихали почувствовал головокружение, бледные отсветы заиграли под потолком, а перед глазами — или в самой голове? — замелькали смутные образы: мрачные своды, сочащиеся влагой, мокрые улицы, скудно осиянные рядом фонарей, слепые окна домов. И неразличимая человеческая масса, тоскующая о счастье, взывающая о помощи. Вот человек с очень бледным лицом, в чёрной фуражке с высокой тульей, втолковывает ему что-то с силою, с прочувствованностью, но Тимофей почти не слышит голоса, заглушаемого хором: «Зиг хайль! Зиг хайль!..»

Так же внезапно, как началось, наваждение пропало. Сихали увидал неподвижно сидевшего Помаутука, мирно храпевших товарищей, свои руки, вцепившиеся в подлокотники, пышногрудую блондинку, неутомимо казавшую свои прелести.

— Это… — хрипло выговорил он. — То самое?..

Пастор кивнул.

— Да, — сказал он с вымученной улыбкой. — Очень слабый сигнал… Видимо, творению фон Штромберга сильно не хватает энергии. Ну, по крайней мере, нам с вами не потребуется медицинская помощь…

— И то хлеб, — проворчал Браун. Глянув на часы, он набрал воздуху побольше и грянул: — Подъём!

Прозвание «сити» в английском языке приложимо лишь к крупным городам. Нептьюн-Сити к ним не относился, это был маленький «одноуличный» посёлок — два ряда домишек, выстроившихся полукругом вдоль Мэйн-стрит, огибавшей куполовидный нунатак, напоминающий формой женскую грудь. Или шелом русского витязя — это уж кому как.

Караван фридомфайтеров вышли встречать человек двести, и отнюдь не с хлебом-солью — решительно настроенные мужики в каэшках тискали лучемёты или пульсаторы, а те, кому не достались орудия убийства, красноречиво сжимали и разжимали кулаки.

Пятиосники подъехали и остановились в ряд. Сихали, спрыгнув с капота, непринуждённо зашагал к «встречающим».

— Кто такие? — крикнул сухонький старикан с козлиной бородкой.

— Глаза разуй, — вежливо посоветовал ему Тимофей.

Старикан сперва вытаращился на него, потом прищурился, присмотрелся…

— Ребята! — заорал он. — Да это никак Сихали Браун, самый быстрый стрелок! Он самого Акулу Фогеля уделал!

— Он не только ганфайтер, — проворчал подоспевший Шалыт, — Сихали «по совместительству» генрук ТОЗО.