Давид Фонкинос - Леннон

• Название: Леннон
• Автор: Давид Фонкинос
• Издательство: Астрель, Corpus
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-45957-3

Молодой романист Давид Фонкинос стремительно завоевывает мировую известность. Лауреат нескольких престижных наград, он входит в пятерку самых читаемых писателей Франции. Его книги переведены на полтора десятка языков, а по роману «Нежность» снят фильм с Одри Тоту в главной роли.

Эта необычная биография Джона Леннона — тоже, по сути, роман, написанный от первого лица в форме монолога. Леннон рассказывает свою жизнь на сеансах психоанализа, пытаясь осмыслить логику своих поступков, понять причины метаний и постоянно мучающей его внутренней боли. В этой воображаемой исповеди он говорит о детстве, об оставивших его родителях, о музыке, о создании и о распаде «Битлз», о головокружительной славе и о любви к Йоко Оно. Сеансы происходят с 1975 по 1980 год и обрываются накануне трагической гибели Леннона.

---

После нескольких месяцев шатаний по Калифорнии я вернулся в Нью-Йорк. Поселился вместе с Мэй Пэнг. Приятно было снова оказаться в своем городе. Лос-Анджелес всегда оставался для меня местом разгула. Городом, где целыми днями сидишь на солнце, пытаясь протрезветь. Конечно, я тосковал по Йоко, но и с Мэй мне порой бывало замечательно. Я даже склонялся к мысли, что для меня начинается новая жизнь. Наши отношения становились серьезными. Мне кажется, мы влюбились друг в друга. Я прислушивался к ее советам. Это она уговорила меня снова начать общаться с сыном. Мы не виделись давным-давно. Я пригласил его в Нью-Йорк, и мы даже на пару дней съездили в Диснейленд. Было славно. Он даже сыграл в одной вещи на моем альбоме Walls and Bridges. Йоко очень тяжело переживала разлуку с дочерью, и ей была невыносима мысль, что я буду видеться с сыном… Нет-нет, вы не подумайте… Я просто хочу сказать… Я понимаю, что ответственность за отношения с Джулианом лежит на мне. Йоко не виновата в моей бесчувственности. Но мне явно нужен был кто-то, кто помог бы мне сблизиться с сыном. Один я ни на что не способен. В том числе быть отцом.

Мэй подтолкнула меня к тому, чтобы восстановить отношения с Полом. Она сказала, что он не сходит у меня с языка, что было сущей правдой. В конце концов я признался ей, что мне его не хватает, и это тоже была правда. В любом случае, злиться друг на друга было глупо. Пора было успокоиться. Мы встретились, и встреча прошла хорошо. Конечно, не так, как раньше, но в общем нормально. Мы же видели друг друга насквозь. Нам даже слова были ни к чему. Как пожилым супругам. Мы стали говорить о своих планах. Музыка всегда позволяла нам быстро находить общий язык. Он собирался в Новый Орлеан записывать Venus and Mars. Я чуть было не сорвался вслед за ним. Но потом сказал себе: не дергайся, тебе уже не семнадцать лет. Время, когда вы вдвоем составляли целый мир, ушло.

Я много работал. Сотрудничал с Дэвидом Боуи и Элтоном Джоном. Меня трогало, что огромное количество музыкантов желает во что бы то ни стало поработать со мной. Если ты сочиняешь песни, которые поет вся планета, это еще не значит, что тебе неведомы сомнения в собственном таланте. Я никогда не считал свои способности бесспорными. И конечно, мне нравилось ощущать себя мэтром. Ну или просто уважаемым музыкантом. То было хорошее время. Мне даже удалось возглавить чарты с песней Whatever Gets You Thru the Night. Для меня это оказалось большой неожиданностью. Некоторые мои песни, которые я сам находил очень сильными, например Mind Games, провалились, а тут вдруг довольно простенькая песенка вознесла меня на самый верх. Никогда не знаешь, какая судьба ждет песню. Рецептов успеха не существует.

Элтон хотел, чтобы я выступил вместе с ним в «Мэдисон-сквер-гарден». Я искренне восхищаюсь этим музыкантом, он феноменальный пианист и мой большой друг. Кстати сказать, он крестный отец Шона. Предложение выглядело заманчиво, но я всегда жутко боялся петь перед полным залом. Бывало, что перед концертом меня выворачивало наизнанку. Мне всю жизнь не хватало веры в себя. А тут я чувствовал себя еще более уязвимым, чем обычно. Шли недели, а я все пытался закрывать глаза на очевидную истину: я все больше тосковал по Йоко. Свою боль мне приходилось прятать. Мэй строила планы на будущее, и я соглашался с ней. Но мне хотелось обсудить их с Йоко. Мне хотелось, чтобы она решила все за меня, сказала бы мне, что делать дальше. Я каждый день оставлял ей сообщения. Умолял вернуться. Она была женщиной моей жизни, а жизнь моя была еще далеко не кончена. С чего я взял, что смогу обойтись без нее? Она отвечала, что я еще не готов. Что сейчас неподходящий момент. Она всегда рассчитывала, когда наступит подходящий момент. Свято верила в нумерологию и ни одного решения не принимала, не посоветовавшись с нумерологом. В общем, моей судьбой управляли звезды.

От Мэй не укрылась моя неуравновешенность. Вечером я мог веселиться, а утром проснуться, не веря ни во что хорошее. Тогда я часами сидел перед телевизором и, как ненормальный, смотрел рекламу. Мэй дала мне страшно много, но она не могла заполнить дыру, образовавшуюся из-за отсутствия Йоко. Мэй настояла, чтобы я принял предложение Элтона. И правильно сделала. Вечер получился незабываемый. Хотя, пожалуй, не с ее точки зрения. Я спел три песни, в том числе I Saw Her Standing There. Эта песня была знаком двойного примирения: с прошлым, которое я так долго чернил, и с Полом, потому что это его композиция. Я страшно волновался, когда ее пел. Я как бы официально объявлял о том, что война между нами кончена. Но подсознательно, думаю, я подавал знак, что хочу вернуть прошлое. Мой призыв был услышан, а я — вознагражден. В толпе зрителей среди множества лиц было одно, по которому я так скучал. Йоко пришла на концерт, а я об этом даже не догадывался. Но после выступления она пришла ко мне с розой в руке. Эта роза означала: Джон, ты можешь вернуться.

Мы снова соединились, и это было еще лучше, чем первая встреча. Мы пришли к себе домой и занялись любовью. Я прижался всем телом к жене и несколько часов не выпускал ее из своих объятий. О Мэй я даже не вспомнил, хотя она наверняка с ума сходила от беспокойства. Для меня больше ничего не существовало — ни прошлого, ни будущего, ни планов. На следующий день Йоко позвонила ей и просто сказала: «Я опять с Джоном». Мы отправили кого-то за моими вещами. Я прекрасно понимаю, как жестоко поступил с Мэй. Но так уж случилось. Если Йоко была рядом, весь мир мог истечь кровью — меня это не трогало. Позже я раз или два виделся с Мэй. Она сказала, что Йоко обошлась с ней очень грубо. Я обнял ее, не зная, что ответить. Я был искренне влюблен в нее, это бесспорно. Но ее проблемы перестали быть моими проблемами. У нее была своя жизнь. Я не мог позволить себе заботиться о других. Мне бы с собой разобраться. С собой и с Йоко. Я бросил Мэй, и, конечно, мы больше не могли взять ее снова ассистенткой. Вот так она вдруг очутилась на улице, без работы.[16] Но что нам было за дело до нее, нам, у которых было все. И даже больше, чем все, потому что вскоре мы узнали, что у нас будет ребенок.

Сеанс восемнадцатый

Ну вот, я рассказал вам всю свою жизнь. Не знаю, лучше мне стало или нет. Я в первый раз облек в слова все случившиеся со мной события. Расставил свои воспоминания, как книги на полке. У меня такое впечатление, что мне тысяча лет. Хотя я чувствую себя молодым. Мне сорок, и я ребенок.

Я помню, что пришел к вам на один из первых сеансов сразу после рождения Шона. Сейчас ему пять. Я наслаждаюсь настоящим, но в то же время мне ужасно хочется узнать, каким он вырастет, как превратится в мужчину. Это будет человек, безумно любимый родителями. Когда Йоко снова забеременела, мы увидели в этом перст судьбы. Судьба нас благословила. Нам ведь столько твердили, что это невозможно. И вдруг такое чудо! Сразу после нашего воссоединения. Приняв меня назад, Йоко поставила мне несколько условий: бросить пить и кардинально изменить манеру питаться. Она настаивала на здоровой пище. Йоко часто повторяла поговорку: человек есть то, что он ест. Ну вот, я убежден, что Шон появился на свет благодаря нашему стремлению оздоровиться.

Еще Йоко потребовала, чтобы я занимался ребенком. Она сказала: «Я вынашиваю, ты воспитываешь!» Она хотела, чтобы я с ним сидел, а она будет работать. Живот у нее рос, и я на все соглашался. Я приветствовал наступающие дни. Мы были так счастливы. С каждым месяцем угроза выкидыша уменьшалась. Все шло хорошо. Но в тот день, когда родился Шон, было очень страшно. Сразу после родов Йоко начала бить дрожь и кровотечение никак не останавливалось. Я заорал, призывая на помощь. На мой крик явился доктор — седые виски, обнадеживающий вид. Вот хорошо, успокоился я. Но он стоял, ничего не делая, и только как-то странно на меня смотрел. И вдруг пробормотал, что для него большая честь познакомиться со мной. Тут я сорвался. Моя жена умирает, а он рассуждает о музыке! Он что, ненормальный?

Потом все прошло, но врачи обнаружили в моче Йоко следы наркотиков. Я посмотрел ей прямо в глаза. Мы же вместе соскочили. Вместе решили, что для нас это пройденный этап. Я и вообразить не мог, что она будет продолжать, тем более — беременная. Мысль, что она готова рисковать жизнью нашего ребенка, была для меня невыносима. Йоко сказала, что это все вранье, что никаких наркотиков она не принимала, и я уцепился за ее слова, молясь в душе, чтобы они оказались правдой. В дело вмешались социальные службы, и я понял, что они сомневаются в правдивости Йоко. Если она и в самом деле сидела на игле, это конец. У нас могли отобрать ребенка. Наша слава не помогла бы. У нас была ужасная репутация. Какая несправедливость: на нас косились как на торчков, а мы целыми днями лопали сою. Потом выяснилось, что следы оставлены каким-то лекарственным препаратом, и от нас отвязались. Какое облегчение. Мы вернулись домой. С Шоном. С Шоном Оно Ленноном. Мы стали семьей.