Джастин Аллен - Черные псы пустыни

• Название: Черные псы пустыни
• Автор: Джастин Аллен
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056829-1, 978-5-9725-1020-7

Урук, чернокожий гигант, могучий воин, искушенный как во владении мечом, так и в воровском деле, должен исполнить жестокую волю судьбы и погибнуть, спасая друга. Выбора у него действительно нет — либо умереть как трусливый шакал, либо возглавить борьбу жителей Шинара с белокожими, светловолосыми нифилим — захватчиками, пришедшими с северных пределов пустыни.

Динамичное повествование, основанное на древних шумерских легендах и мифах, кровавые сражения, человеческие жертвоприношения, воровские разборки, герои и предатели, прекрасные женщины и алчные боги — таким предстает жестокий мир людей накануне Всемирного Потопа. Еще не основан город Урук, еще не родился Ной и не пришел на землю Гильгамеш, но человеческие страсти не меняются веками — цепь времен неразрушима и черные псы пустыни и поныне жаждут крови.

---

Однажды Доран уже видел подобное сооружение, когда путешествовал в Ур по делам храма. Крестьяне к югу от Кан-Пурама использовали такие загоны, охотясь на оленей и антилоп. Как раз за гребнем холма, чтобы издали не было заметно, нифилимы соорудили барьер из заостренных кольев. Они были косо вбиты в землю таким образом, чтобы острие находилось на уровне между бедром и пупком мужчины среднего роста. Для животных такие барьеры устраивали на привычных миграционных тропах, а затем сеяли в стаде панику при помощи огня и дыма. Как убедились воины Кан-Пурама, то же самое можно сделать и с людьми. И даже те, кто увидел преграду вовремя, не смогли ее избежать. Напирающие сзади толкали их вперед.

Лишь в центре барьера оставался проход, который закрывал плотный строй нифилимов с мечами на изготовку. Доран быстро понял, что ему посчастливилось оказаться как раз напротив прохода. Он закричал, замахал руками, но его никто не услышал. Уперся пятками в землю — тщетно.

Последнее, что заметил Доран сквозь мелькание мечей нифилимов, — грязный коричневый плащ с капюшоном, вынырнувший из-за крайней городской постройки. Андер умудрился обойти нифилимов. Он и его отряд ворвались в Акшур как раз вовремя, чтобы спасти армию Кан-Пурама. Андер стал настоящим героем дня.

Так, с проклятием на искривленных смертной болью губах и с молитвой всепрощения в сердце, Доран, жрец Каллы, вошел в мир мертвых.

Глава 7 Долги плоти

А вот и грифы. Не так много, как под Кан-Пурамом, но больше, чем хотелось бы. Они кружат над орошенным кровью холмом, подхватывают куски мертвой плоти и снова взмывают в небо. Но сегодня большинство из них останутся голодными.

Ячмень сидит на камушке неподалеку от гребня холма, наблюдает, как жрецы Каллы готовятся предать огню тела павших. Нифилимы уже изрядно опустошили запасы дерева в Акшуре, так что пришлось разобрать несколько строений, использовать мебель, пустить в ход даже покрытые кровью шесты барьера.

Собрать тела тоже оказалось не так просто. Иной раз обнаруживали, что кто-то еще дышит. К раненому спешили жрецы, которые пытались спасти его перевязками, примочками, прижиганиями — но всякий раз бесполезно. Слишком коварными оказались повреждения от деревянных пик, слишком обильными вызванные ими кровотечения. С ранеными нифилимами дело обстояло проще. Этих никто не мучил попытками спасти. Прирезав на месте без лишних церемоний, их волокли к костру.

Ближе к вечеру погребальный костер подготовлен. Армия собирается в долине: все храмы, все секты. Особенно удивился Ячменное Зерно, когда увидел, что даже Кадеш вывел на поле последователей Мардука. Сейчас боевое братство значило для всех больше, чем расхождения в религиозных воззрениях.

К сожалению, в мирное время такое вряд ли возможно. Отсутствовали только люди Андера. Но к этому все привыкли. Отряд Андера уже давно жил своей собственной жизнью.

Ячменное Зерно следит за приготовлениями и вспоминает первые похороны, на которых ему довелось присутствовать. И тогда в небе кружили грифы. На земле Шинара и мышь не умрет без их ведома.

Тогда по Кан-Пураму прокатилась волна черной лихорадки, унесшая его деда. Ячмешке исполнилось шесть лет, и он, конечно, не обратил внимания на все тонкости обряда. Не помнит даже, как жрец взмахнул церемониальным факелом, но грифы в небе навсегда врезались в его память. Он дернул за руку мать.

— Грифов всегда приглашают на похороны, — прошептала она. — Это первые существа, в которых Создатель вдохнул жизнь.

Ячменное Зерно удивился выбору бога. Почему он решил начать с таких гадких тварей! Мать заметила его недоумение и пояснила:

— Они сотворены из песков пустыни и приставлены следить за всем на свете: и за живым, и за мертвым.

— А почему они кружатся?

— Потому что помнят дни, когда вихри кружили их над барханами.

Еще врезались в память маленького Ячменного Зернышка столб черного дыма и вытянутая рука деда с обуглившимися белыми волосками. Через долгие годы он усвоил, что все живое со временем обращается в прах. А тогда ему бросилось в глаза сходство черного столба дыма со смерчем в пустыни. «Создатель почему-то очень внимателен к покойникам», — подумал он.

— Мама, а меня тоже сожгут, когда я умру?

— Нет, — прошептала мать.

— Почему?

— Потому что ты верный Молоха.

— Молох не хочет, чтобы мы горели?

— Нет, радость моя. Верные Молоха горят при жизни. После смерти они гниют.

Ячменное Зерно еще вспоминал, как мать объясняла ему особенности загробной жизни, когда услышал звук шагов. Сзади подошел Андер и присел на соседний камень. Плащ и рубаха Андера были забрызганы кровью, капюшон надвинут на лоб.

— Почему на Совете не был? — спросил Андер.

— Посты выставлял.

— Все сам?

— Так надежнее.

Андер мотнул головой в сторону костра.

— И туда не пошел.

— Одиноко мне с людьми, — пояснил Ячменное Зерно. — А я не люблю одиночества.

Андер кивнул. Эта жизненная позиция была ему понятна.

— Допросили пленных, — сообщил он.

— Пытали, стало быть, — поправил Ячменное Зерно.

— Жалеешь? Посмотрел бы ты, как они пытают…

— Я не пленных жалею.

— Да, нашли выживших местных жителей. Женщины были заперты в сарае за коптильней, чуть с голоду не померли. В коптильне мясо портится, а они рядом голодают.

— Выживут?

— Должны.

Возле погребального костра тем временем собрался небольшой оркестр. Дудки, тростниковые флейты, один шофар из рога горного козла. Здесь не возникло межрелигиозных трений, все жрецы провожали своих покойников под музыку.

— Что они будут играть?

Ячменное Зерно пожал плечами.

— Моя мать пела за прялкой. У нее был чудесный голос.

— У тебя же не было родителей. — Ячменное Зерно вдруг ощутил приступ правдолюбия. И жестокости.

В ответ Андер хмуро уставился на свои руки, бледные, как выгоревшая трава. Сейчас он напоминал Яшману шакала, угодившего лапой в капкан и готового отгрызть бесполезную плоть, чтобы обрести свободу.

— Извини, — пробормотал Ячменное Зерно. Злопамятностью он никогда не отличался.

— Нет-нет, ты прав. У меня и вправду ни отца, ни матери.

Андер сжал руки в кулаки и втянул их под плащ.

Ячменное Зерно собирался рассказать, что его мать умерла, когда он был еще мальчиком, но Андер зашипел на него:

— Тише… Играют.

Высокий протяжный звук одинокой дудочки. Мало-помалу вступают остальные инструменты. Мелодия незатейлива, никаких вариаций — печальные протяжные стоны стайки тоскующих птиц.

— Неплохо у них получается, — заметил Андер.

— Они подбадривают души мертвецов, — пояснил Ячменное Зерно. — Напоминают, что предки ждут их с распростертыми объятиями.

— А это кто? — прищурился Андер на человека, стоявшего к ним спиной. Человек поспешно раздевался.

— Похоже, Изин. У него что-то на шее.

— Да, амулет богини.

Изин содрал с себя всю одежду, остался в набедренной повязке, узкой и небрежно обмотанной вокруг чресл. Другой жрец вручил ему глиняный кувшин. Изин поднес емкость к губам, а затем бросил ее в костер.

— А зачем ты здесь сидишь? — вдруг спросил Андер.

— Смотрю.

— Но почему?

— Потому что я его убил.

— Кого?

— Дорана.

Андер побледнел, хотя заметить это было довольно сложно.

— И меня тоже считаешь виноватым? Я его пальцем не тронул.

— Доран хотел, чтобы люди его уважали, и поэтому возглавил атаку. Моя идея.

— И ты себя винишь за это. Понятно.

Ячменное Зерно мог сказать, что, в отличие от нифилимов или от Андера, он действительно чувствует ответственность за гибель других людей. Но недавнее замечание о родителях Андера полностью опустошило Яшмана, и он молчал.

— Вот и Изин тоже переживает, — продолжил Андер. — Он винит себя за то, что оставил Дорана одного.

— Доран был не один.

— Да, верно. — Андер помолчал. — Но знаешь истинную причину его гибели?

Ячменное Зерно не очень интересовало, что имеет в виду Андер, но он все же кивнул.

— Он был жрецом, а не воином. Война — дело воинов, а не служителей культа. — В глазах Андера промелькнула тень печали.

— Я больше не могу, — произнес Ячменное Зерно. — Все.

— Что значит «все»?

— Хватит. Накомандовался.

— А кто же поведет твоих людей?

— Мне все равно. Пусть Изин руководит ими. В моем отряде больше людей Каллы, чем верных Молоха.

— Изин не командир. Командую я.

Ячменное Зерно почувствовал укол под ложечкой.

— Да, Доран это понял, — проговорил он наконец. — Он видел, как ты захватываешь власть.

— Значит, ты передумал?

— Нет. — Ячменное Зерно сгреб в горсть сухую пыль из-под ног и медленно просеивал ее между пальцев. — Поступай, как знаешь. Да ты и так делаешь, что хочешь.