Керри Райан - Лес Рук и Зубов

• Название: Лес Рук и Зубов
• Автор: Керри Райан
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-386-05283-6

В мире, в котором живет Мэри, все просто и понятно: Союз сестер всегда знает, как должно поступать, стражи всегда защитят и помогут, а нечестивые никогда не перестанут жаждать человеческой крови… И еще нужно держаться подальше от забора, что окружает деревню и защищает ее жителей от Леса Рук и Зубов. Но однажды забор рушится, и мирная жизнь деревни превращается в кошмар. Теперь Мэри предстоит сделать нелегкий выбор между долгом и мечтой, между тем, кто ее любит, и тем, кого любит она, между смертью и жизнью.

---

Я снова киваю. Не знаю, что бы я ему сказала, если б могла говорить. Может, спросила бы, почему он так со мной поступил — позвал на Праздник урожая утром, а вечером исчез и не показывался до сегодняшнего дня. Почему так и не попросил разрешения у Джеда. Почему вынудил меня вступить в Союз Сестер.

А может, я бы спросила, что случилось с Трэвисом, откуда у него такой страшный перелом, и почему Гарри до сих пор его не навещал.

— Трэвиса нашел твой брат, — говорит Гарри, словно прочтя мои мысли.

Мы оба смотрим, как Кэсс склонилась над Трэвисом, а сестра Табита стоит у изножья кровати и тихо все ей объясняет. Удивительно, какой заботливой и ласковой она становится, когда речь заходит о ранах Трэвиса.

— Он и принес его сюда. Бет страшно расстроилась, что не может прийти навестить своего брата. Но Сестры боятся, что любое движение вызовет выкидыш.

Я сглатываю слюну, пытаясь смягчить жжение в горле. Выходит, Джед сюда приходил… Всего несколько дней назад. Он был рядом, но не зашел меня проведать. Не удосужился даже сообщить, что его жена снова беременна.

Я могу только кивнуть и прилагаю все силы, чтобы бушующие внутри меня чувства не вылились краской на щеки. Нечеловеческим усилием воли я заставляю себя безмятежно сцепить руки на животе.

Гарри поворачивается ко мне лицом, но я смотрю прямо перед собой. Как и Трэвис, он выше меня ростом и глядит на меня сверху вниз.

— Никто не знает, что случилось, Мэри, куда он ходил и зачем. — Гарри на секунду умолкает. — Джед сказал, что нашел Трэвиса в поле… он полз к деревне и уже бредил. Мы так и не смогли выяснить, что произошло.

Он всматривается в мое лицо, словно я должна что-то знать, словно я храню ответы на незаданные вопросы. Я молча поднимаю глаза. Наконец он слегка наклоняется ко мне и тихо шепчет, чтобы остальные не услышали:

— Мэри… Извини… Я просто…

Он упирается взглядом в пол, потом переводит его на брата и Кэсс. Только он открывает рот, чтобы продолжить, как тело Трэвиса на койке слегка вздрагивает: Кэсс отпускает его руки и встает. Она шмыгает носом, глаза у нее красные, лицо осунулось — страдания Трэвиса словно отняли у нее все силы.

Кэсс уйдет отсюда совсем другим человеком.

— Можно мне его навещать? — спрашивает она.

Мы стоим так, что Сестре Табите почти не нужно шевелиться, чтобы посмотреть на меня, поймать мой взгляд и тут же ответить:

— Конечно можно! Мэри ежедневно молится о его выздоровлении. Вы можете делать это вместе. Если вы обе обратитесь к Господу с просьбой, возможно, Он смилостивится.

Я чувствую, что Гарри не сводит с меня взгляда, умоляет посмотреть на него. Но сейчас мне не нужны извинения. И я не хочу объяснять, почему столько времени провожу с его братом.

Кэсс ласково прикладывает руку к моей щеке:

— О, моя Мэри… Ты так добра!

Я могу думать лишь о том, что ее руки пахнут Трэвисом — и это почти невыносимо.

* * *

После ухода Кэсс и Гарри Сестра Табита провожает меня до комнаты.

— Ты прочитала Писание пять раз, — говорит она.

Это не вопрос, лгать ей в лицо я не могу и потому киваю.

— Тогда твой обет молчания окончен.

— Хорошо, — отвечаю я. После стольких недель молчания мой голос звучит непривычно грубо и громко, ведь я привыкла едва слышно шептать на ухо Трэвису.

— Скоро ты перейдешь на следующую ступень обучения. А пока твоя задача помочь Кэсс справиться с тяжелым испытанием и продолжать молиться за Трэвиса.

Киваю. Хоть мне и разрешили говорить, это не значит, что я хочу разговаривать. Ведь тогда мне придется объясниться с Кэсс.

* * *

Я не решаюсь признаться подруге, что с меня сняли обет молчания. Когда она приходит молиться, встает на колени у койки и бесшумно шевелит губами, я сижу у окна. Лихорадка не уходит, Трэвис почти все время лежит без сознания, но иногда стонет и мечется в кровати. После нескольких таких посещений я замечаю, что Кэсс совершенно вымоталась и не знает, как ей быть. Тогда я встаю рядом на колени и обнимаю ее за плечи. Она вся обмякает в моих руках и заливается слезами.

На седьмой день Кэсс не приходит, и меня охватывает тревога: как бы с ней не случилось неладное. Но потом вместо нее в собор является Гарри и говорит, что ей невыносимо видеть страдания Трэвиса.

Он не задерживается. Не спрашивает, как дела у меня или у Трэвиса. На секунду Гарри замирает на пороге палаты. Я сижу в кресле у окна и смотрю на его мирно спящего брата.

— Ты его любишь, — говорит он. Без всякого упрека в голосе.

— А ты так и не сделал мне предложения.

Его глаза на миг вспыхивают, но потом он отводит взгляд и смотрит в окно. Я хочу, чтобы он объяснился. Вместо этого Гарри только роняет: «Прости», разворачивается и уходит, напоследок окинув меня растерянным взглядом.

Я сползаю с кресла и на четвереньках подбираюсь к койке Трэвиса. Давно я не стояла на коленях рядом с ним. Последнюю неделю мое место занимала Кэсс, и Трэвис пошел на поправку, даже покраснение вокруг его раны спало. Но окончательно в сознание он не пришел и часто проваливался в беспокойный сон, а его рассудок был затуманен болью.

Я вцепляюсь в него и рыдаю. Я плачу по своим умершим родителям, по лучшей подруге, которую предала, по Гарри, который предал меня, и по своей любви к Трэвису. Я оплакиваю разбитые надежды и мечты. Я оплакиваю судьбу людей, Нечестивых, Лес Рук и Зубов, Сестер и Стражей, себя и Трэвиса, который может умереть, а если и не умрет, может навсегда остаться прикованным к кровати… Я плачу по завтрашнему дню, когда начнется новый этап моего обучения и мне могут запретить свидания с Трэвисом…

Я плачу, потому что это не жизнь. Жизнь не должна быть такой, но я понятия не имею, как все исправить.

Слезы впитываются в подушку. Щека и шея Трэвиса уже тоже мокрые, однако я не могу остановиться и рыдаю, рыдаю до тех пор, пока не спирает грудь, а все тело не содрогается от попытки набрать воздуха в легкие.

Тут кто-то кладет руку мне на голову. Я поднимаю глаза: это Трэвис. Удивился ли он, когда увидел меня вместо Кэсс? Ведь последнее время у его кровати дежурила только она, и только на ее присутствие он хоть как-то реагировал.

Но потом он шепчет:

— Все будет хорошо, Мэри. — И прижимает мою голову к груди, и обвивает меня руками, а я думаю только о том, почему время не может остановиться на этом мгновении, почему мы с Трэвисом не можем остаться в нем навсегда.

Тут возле двери раздается какой-то шорох, я поднимаю голову и вижу Сестру Табиту. Она принесла Трэвису ужин и смотрит на меня, удивленно приподняв брови. Я встаю, вся красная и растрепанная, отхожу от койки и вытираю лицо рукавом.

Трэвис снова уснул, его тело обмякло, руки лежат по бокам. Может, мне все это померещилось?

Сестра Табита молча провожает меня взглядом: я выхожу из комнаты и бегу по лабиринту собора в святилище собственного одиночества. Но уже через несколько часов она приходит ко мне в комнату и объявляет, что новые занятия отнимут все мое время, поэтому я больше не смогу навещать Трэвиса и молиться за его здоровье.

Всю ночь я сижу за столом у открытого окна, ледяной воздух обдувает мое онемевшее тело. Я смотрю на Лес, на забор и гадаю, где сейчас мои родители. Стала ли их жизнь проще? Знают ли Нечестивые, что такое страх? Что такое боль утраты, любовь и влечение? Разве не проще нам жилось бы без этих мук?

VII

Сестра Табита оказалась права: новая работа не оставляет мне времени на визиты к Трэвису. Нужды собора для меня теперь превыше всего. По утрам я чищу дорожки от снега, вытираю пыль со скамеек и раскладываю книги для служб. Делаю ритуальные свечи для алтаря, каждый слой воска требует особых молитв. Готовлю еду и мою посуду. Но за ворота собора меня не выпускают: я не могу пойти ни к колодцу, ни на поля, ни к ручью.

Поэтому людей я вижу, только когда они сами приходят в собор.

Кэсс и Гарри навещают Трэвиса почти каждый день. Иногда они приходят вместе, иногда поодиночке. Это ужасно с моей стороны, но, завидев Кэсс, я всегда прячусь. Не могу смотреть в лицо подруге, зная, что Трэвис предпочел ее. Меня сводит с ума одна только мысль, что в тот вечер, когда я рыдала на его груди, он мог иметь в виду Кэсс, хотя и назвал мое имя.

Однажды ночью, когда терпеть эту муку больше нет сил, я выбираюсь из кровати, закутываюсь в одеяло и иду по коридору в самое сердце собора. Испокон веков деревня пристраивала к собору новые крылья, и теперь бесконечные коридоры отходят от главного святилища под странными углами, некоторые пересекаются, некоторые нет. Моя келья — часть самого первого каменного здания, поэтому здесь всегда темно и сыро. Остальные Сестры предпочитают жить в новых пристройках, окна которых выходят на деревню, а не на погост и Лес. Возможно, дав мне такую комнату, Сестра Табита хотела наказать меня и полностью отрезать от остального мира. Но я не стала возражать: мне даже приятны тишина и уединенность моего безлюдного коридора.