Сергей Марков - Михаил Ульянов

• Название: Михаил Ульянов
• Автор: Сергей Марков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Театр
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03269-9

Сергей Марков, журналист и писатель, — волею судьбы оказавшийся родственником Михаила Александровича Ульянова, проживший рядом с этим поистине народным артистом немало лет, совершивший с ним круиз по Средиземноморью, «колыбели цивилизации» (побывав в странах, связанных с его знаменитыми героями — Цезарем, Антонием, Наполеоном, генералом Чарнотой), сохранивший к нему привязанность на всю жизнь и бравший последнее перед уходом интервью, — представляет в книге выдающегося русского актёра во всей многогранности его натуры, и в галстуке, и без галстука. Не миновал автор и такой полемической темы в судьбе актёра, как поддержка М. С. Горбачёва в начале перестройки и реформ Б. Н. Ельцина, так и разочарования в их результатах. Жизнеописание Михаила Ульянова дополняют воспоминания его собратьев по сценическому искусству — Юрия Любимова, Юрия Яковлева, Галины Волчек, Сергея Соловьёва, Владимира Наумова, Романа Виктюка, Егора Кончаловского, а также известных политиков, священнослужителей, общественных деятелей.

---

— Теперь уже не знаю… Надеялись, верили, намерения были самые благие… но сам знаешь, куда ими дорога выстлана. А с эпохой Горбачёва кончилось моё прямое участие в политических организациях или органах, делающих политику. Я сознательно отказался от этого…

— Устали? Надоело? Разуверились?

— Да я и не был никогда политиком.

— Как же? А членство в ЦК, в Ревизионной комиссии, Верховном Совете?

— Да, был депутатом Верховного Совета СССР и других советов разных уровней, был членом ЦК КПСС — последнего ЦК. Но в те годы диктата партии было всё в политике просто: выбирали по принципу представительства. «Вот есть у нас в ЦК два сталевара, пять доярок, одна-две учительницы» — этакий пасьянс раскладывался. И кто-то спохватывался: «Артистов-то вообще нет! Давайте-ка Ульянова выберем!»

— Из-за фамилии? Однофамильства с вождём мирового пролетариата?

— Фамилия, может быть, тоже какую-то роль играла. И мои сыгранные роли: председателя колхоза, директоров заводов, комсомольцев-добровольцев, маршала, Ленина… Во время XXV съезда партии — я как раз сидел в кабинете секретаря нашего, Свердловского райкома партии — узнаю от него, что меня выдвинули в Ревизионную комиссию ЦК КПСС, он даже встал, помню, чуть ли не по стойке «смирно» вытянулся… Меня предварительно не спрашивали, ничего не обсуждали и не объясняли. А чего объяснять: партия прикажет — выполняй. А выполнять, кстати, что? Участие моё было чистой воды представительское. Меня ввёл в понятие о пользе такого представительства Константин Михайлович Симонов, выдвинутый в ту же Ревизионную комиссию от писателей. Он рад был и не скрывал своей радости — ведь судьба у него хоть и славная, но непростая: то назначали на какой-нибудь высокий пост, то снимали, то взлетал он во мнении власть имущих, то падал. «Это очень теперь поможет дело делать», — считал. И в каком-то смысле это помогало — отстаивать наши интересы, решать какие-то проблемы театра. Бегая по кабинетам — а я это делаю уже лет тридцать пять, — кое-чего добился: прописку для многих талантливых актёров, квартиры, лимиты на строительство детских садиков… Для меня открывались двери, закрытые для рядовых членов КПСС и уж тем более для беспартийных. Но это всё была ширма, в том числе и различные советы, ширма, за которой аппарат ЦК, аппарат государства делал своё дело. Яркая, цветастая по-восточному ширма с изображёнными на ней рабочим, крестьянкой, учёным, артистом, хлопкоробом, шахтёром… И представляли мы эту нарядную народную ширму по десять часов на заседаниях. Что было нелегко. С сознанием, что от тебя, по сути, ничего не зависит. Я выступал, конечно, особенно в последние месяцы работы ЦК — по поводу нашего Союза театральных деятелей, по поводу прессы… Но в основном мы были как нарядный узор в декоративном панно. За которым действовали «кукловоды». Там же сидел Александр Чаковский, главный редактор «Литературной газеты», Тихон Хренников, председатель Союза композиторов… Когда же нас, актёров, Кирилла Лаврова, Олега Ефремова, меня, выдвинули и мы прошли в уже демократическим путём избранный Верховный Совет СССР в 1989 году, мы только самую малость посомневались, понадеялись, что как-то будет по-другому, демократично… Но очень скоро поняли, что и в этом раскладе наша роль не более чем представительская. На сессиях Верховного Совета я окончательно понял, что там складывается своя игра. Я видел, как возникали, вырастали новые деятели, активные политики со своими целями, со своим апломбом… И когда прекратил Верховный Совет своё существование, для меня лично потери не было. На сессиях и съездах всё решается большинством голосов. И вовсе не потому, что я или кто другой сумел сказать что-то единственно важное и верное, честное, мужественное. А ведь начинали перестройку люди мужественные. Неизвестно было, чем вообще вся эта история закончится. Есть такой следователь прокуратуры, очень известный, он одесскую мафию в своё время пересажал, мы с ним во времена перестройки часто общались, — Асламбек Аслаханов, он сейчас то ли депутат, то ли в президентской администрации… Очень мужественный человек!

…Когда Ульянова не станет, Асламбек Аслаханов, советник президента России, вспомнит:

«Мне всегда казалось, что я знал Михаила Ульянова со своего рождения. С самого детства, ещё в Киргизии, куда нас, чеченцев, выслали в сорок четвёртом, хотя отец был офицером-фронтовиком, раненным в бою. И когда в конце пятидесятых мы вернулись из ссылки на свою историческую родину в Чечено-Ингушетию, смотрел фильмы с Ульяновым: „Добровольцы“, кажется, „Дом, в котором я живу“… Ульянову хотелось подражать. И позже — когда служил в армии, учился в институте, ездил на сборы и соревнования, серьёзно занимаясь спортом (Аслаханов — мастер спорта международного класса по самбо и дзюдо, мастер спорта по вольной и классической борьбе, чемпион Краснодарского края по боксу. — С. М.), — и когда работал в Управлении МВД СССР на БАМе, занимаясь в том числе расследованием грабежей и убийств в тайге, — Ульянов для меня, для всех нас был образцом настоящего мужчины. Так что мне кажется, что актёр Ульянов был в моей жизни всегда. А у меня, между прочим, только выслуга лет — сто один год!

— В каком смысле?

— Тринадцать лет в ссылке считается год за три и служба — где год за три, где за два… Вот и набежало столько лет. Это шутка, конечно, но в общем близка к истине. А какой фильм первым увидел с участием этого выдающегося актёра — не помню. Полюбил я его прежде всего за военные фильмы, за роль маршала Жукова, он стал для меня глыбой! Это же полководец — как из мечты: мощь, уверенность в себе, отвага. Именно полководец — каким должен быть идеальный полководец всех времён и народов!

— Вы о маршале?

— О нём — в исполнении Михаила Александровича. Знаешь, я до сих пор убеждён, что если бы ему предложили должность командующего или министра обороны, то, ей-богу, он бы справился!

— А сам он уверял, что ничего подобного. И никакой он не маршал по характеру и сути. А просто его сыграл.

— Я повторяю. — В голосе Аслаханова послышались генеральские нотки. — Ульянов бы справился. Даже не сомневаюсь… Необыкновенная личная скромность и выдающийся талант. И величайшее трудолюбие. И ум. Он не просто играл, например, Жукова, а очень много читал, он всё о нём знал! И его Жуков — такой, каким мы хотели его видеть, каким мы, советский народ, его любили: мужественный, напористый, несгибаемый, рисковый, до конца отстаивающий свою позицию даже со Сталиным!.. И насколько Ульянов в жизни был скромен!.. При безумной популярности в стране и в мире! Популярность была фантастическая, я свидетель. И притом как ценили, любили его высшие руководители нашей страны, начиная с самого верха, он мог бы на изломе, на перепутье выхлопотать для себя очень и очень многое, как никто другой: фонды мог открыть, которых не касались никакие налоги…

— Не представляю его в этой роли…

— Нашлись бы люди, помогли бы, уверяю! Мог приватизировать что угодно, иметь сети любых торговых, бизнес-центров, как некоторые наши артисты…

— А такие есть?

— Есть. Хорошие наши артисты параллельно занимались и занимаются бизнесом, преуспевают. А Михаилу Ульянову никто бы ни в чём не мог отказать: ни Горбачёв, ни Ельцин, ни другие. Мог бы и нефтяным магнатом в то время стать, нашлись бы люди, которые, учитывая его баснословный авторитет, популярность, всенародную любовь к нему, сделали бы его богаче какого-нибудь Абрамовича…

— Это вы как генерал МВД, ОБХСС заявляете? Как отец-основатель налоговой полиции России?

— Заявляю со знанием дела.

— Помню, тогда все сравнивали миллионные заработки актёров уровня Ульянова — Марлона Брандо, Джека Николсона, Аль Пачино, Дастина Хофмана, Роберта Де Ниро — и его, других наших великих народных артистов СССР, получавших в лучшем случае сотни рублей…

— Да он мог бы стать богатейшим человеком в новой России! Но никогда не стремился к этому. Наверное, ему и в голову даже не приходило. Он довольствовался малым. Как довольствуется подавляющее большинство наших советских артистов. Он нёс своё бремя. Никогда не кичась, не выпячиваясь, вообще не показывая свои заслуги, награды… В старой гвардии были такие люди. Но он, наверное, был самый скромный.

— Когда вы с ним лично познакомились?

— В 1991 году, осенью. Я в то время был уже членом Президиума Верховного Совета, председателем комитета, по телевизору всё время показывали, узнаваем везде был… И вот вижу его на приёме в Белом доме, тогда и Верховный Совет, и правительство там находились. Очень захотел познакомиться. Но думаю: как подойду, кто я такой, а он такой великий!.. Ну, выпил, кажется, чуть-чуть для храбрости, позвал товарища на подмогу, подходим. Здравствуйте, говорю. Я безумно вас уважаю, вы мой кумир, моя фамилия Аслаханов… „Да я знаю! — вдруг говорит он. — Асламбек? Всегда слежу за вашими выступлениями, вы говорите то, что и у меня на душе…“