Сергей Есин - Смерть титана. В.И. Ленин

• Название: Смерть титана. В.И. Ленин
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012003-6, 5-271-04182-4

Книга известного современного писателя Сергея Есина представляет собой, по словам автора, "первый психологический роман о жизни Владимира Ильича Ленина (преимущественно в форме гипотетических монологов главного героя и ближайших его соратников), гениальность которого, отрицаемая в наше постсоциалистическое время, будет подтверждена потомками".

---

Сколько было посредников, как таились участники предприятия! Все ленинские телеграммы, начиная с самой первой, уже хорошо известны. В реальности же схема выглядела так: одобрение канцлера, потом дело ушло к статс-секретарю, переговоры велись через германского посланника в нейтральном Копенгагене, затем через еврейского торговца, ставшего политическим деятелем, но никогда не забывавшего о торговле, Александра Гельфанда, по родине русского (известного более под псевдонимом Парвус; того самого, который высказал идею о «перманентной» революции, так ловко подхваченную Троцким), и на конечном этапе уже непосредственно на Ленина выходил еврей польского происхождения из богатой семьи, Яков Фюрстенберг, он же Ганецкий, человек, преданный революции. Но Лениным через любых посредников было руководить трудно.

В конечном итоге все тайное в истории становится явным. Пройдя сложными путями, можно было увидеть, конечно, утаенную ото всех, но не от разведок, записочку, которую еще в 1915 году германский посланник в Копенгагене написал своему начальству после беседы с Парвусом (Гельфандом): «Быть может, это опасно — использовать силы, стоящие за Гельфандом, но это, конечно, было бы признанием нашей слабости, если бы нам пришлось отказаться от их услуг из страха неспособности руководить ими». Тогда же немцы выделили, как они считали, три направления в среде русских революционеров. У них довольно точно получалось, что на одном крыле находился Плеханов, важнейшей целью которого на данный момент являлось уничтожение немецкого милитаризма, на противоположном полюсе — Ленин, для которого война против Германии — ничто, потому что он целиком сосредоточен на борьбе с царизмом. К «середине» принадлежит Аксельрод и его сторонники. В это же время документами немецких канцелярий стали номера «Социал-демократа» — «центрального органа партии господина Ленина», а также брошюры, «сочиненные господином Лениным». Этими материалами пользовались как объективными доказательствами намерений Ленина. Объективным «союзником» Ленина стал даже кайзер Вильгельм II, писавший в августе 1916-го, в разгар войны: «Важно — чисто с военной точки зрения — с помощью сепаратного мира отколоть какого-либо военного противника от союзной Антанты, чтобы всю нашу военную мощь обрушить на остальных… Только когда внутренняя борьба в России за мирный договор с нами обретет достаточное влияние, мы сможем соответственно рассчитать наши военные планы».

Всех историков, да и простую публику путает то, что сразу же после Февральской революции Парвус-Гельфанд был вроде бы ходатаем за отправку большевиков во главе с Лениным в Петербург. У него уже несколько лет нет ни контактов, ни даже приблизительного единства с Лениным, но тем не менее, возможно, борясь за будущие гипотетические доходы, он везде уверяет, что испытанный боец Ленин «намного более решительный человек», нежели Чхеидзе и Керенский. А разве не так? Парвус иногда даже провидит: Ленин «отстранит их и без промедления будет готов пойти на мир».

Это было исключительно смелое предприятие. Ленин не очень рассчитывал на всеобщий здравый смысл и понимание обществом его поступка. Но он невероятно торопился, потому что понимал: мобилизованное крестьянство будет стремиться во что бы то ни стало немедленно, бросив окоп, попасть домой, чтобы не прозевать весной семнадцатого года раздела земли. Немцы торопили мир, а он и так уже вызревал. В этом смысле Ленин, конечно, «переиграл» немецких дипломатов. Он уехал в Россию в горских сапогах с гвоздями огромной величины. У него не было времени, даже чтобы купить себе ботинки, да он и не обращал на это внимания. Зато очень точно и надежно он сформулировал все условия «договора» с немецким правительством. Потом он писал, вспоминая главные условия этого соглашения: 1) Едут все эмигранты без различия взглядов на войну. (Так оно и случилось. Из 32-х самых первых было 19 большевиков, 6 бундистов, 3 — сторонники парижской интернациональной газеты «Наше слово».) 2) Вагон, в котором следуют эмигранты, пользуется правом экстерриториальности, никто не имеет права входить в вагон… (Как это было верно, и сколько бы дополнительной грязи было вылито газетчиками, если бы этого пункта в соглашении не было.) 3) Едущие обязуются агитировать в России за обмен пропущенных эмигрантов на соответствующее число австро-германских интернированных.

Вот в чем заключается успех дела: проследить за всеми деталями, а не только за эскизом. В этом смысле меньшевик до весны семнадцатого года Троцкий очень точно впоследствии напишет, и она, Крупская, за это ему благодарна: «В этом великом революционере жил педантичный нотариус, который, однако, знал свое место и приступил к составлению своего акта в тот момент, когда это могло помочь делу ниспровержения всех нотариальных актов». Но был ли здесь риск? Был, и это понимали все отъезжающие. Только для Ленина риск был во много раз сильнее. Германия вполне могла интернировать вагон с русскими эмигрантами. Впервые ли Германии было нарушать какие бы то ни было договора! Все отъезжающие тогда из Берна-Цюриха подписали и такой пункт общего соглашения, что каждый «извещен о сообщении в «Пти Паризьен» («Petit Parisien»), согласно которому Русское Временное правительство грозит отнестись к лицам, приезжающим через Германию, как к государственным изменникам». Это тогда. Как все повернется дальше в условиях смены режима власти, никто не ведает, но она, Крупская, уже сейчас в своем сознании и внутренних бумагах должна зафиксировать список всех этих «шпионов» мировой войны. Остается только привести список: В. Ленин, Н. Ленина, Георгий Сафаров, Валентина Сафарова-Матрешкина, Григорий Усиевич, Елена Кон, Инесса Арманд, Николай Бойцов, Ф. Гребельская, А. Константинович, Е. Мирингоф, М. Мирингоф, А. Сковно, Г. Зиновьев, 3. Радомысленская (с сыном), Д. Слюсарев, Б. Ельчанинов, Г. Брильянт, М. Харитонов, Д. Роземблюд, А. Абрамович, Шейнесон, Миха Цхакая, М. Гоберман, А. Линде, Айзенхуд, Сулишвили, Равич Погосская (с сыном). Меньшевики, другие революционные группы поехали позже.

Надо ли здесь ей вспоминать об этом вагоне, о разговорах, об охране, ехавшей в том же вагоне, о линии на полу, нанесенной мелом, — это была граница, через которую не преступали. Это она еще, даст Бог, напишет позднее, если, конечно, будет жива, и ее смерть не понадобится, чтобы окончательно закрыть ленинскую страницу в современной истории России.

Но есть еще один пункт, который требует внутреннего осознания, а потом и публикации. Это иностранный капитал, который иногда сохранял выжидательное поведение, а иногда вел активное. Здесь есть очень многое, о чем можно поразмышлять. Много в связи с этим злополучным вагоном говорит о Германии. Но ведь была еще и Антанта. У стран этого «Согласия» тоже, видимо, существовали обширные планы по приватизации хозяйства и сырьевых ресурсов огромной России. Не об этом ли с милой простотой, какую русская пословица ставит ниже воровства, писал Герберт Уэллс, посетивший советскую Россию в двадцатом году? «В случае полного краха цивилизованного строя в России и перехода ее к крестьянскому варварству Европа на много лет будет отрезана от всех минеральных богатств России и лишится поставок других видов сырья из этого района — зерна, льна и т. д. Совсем неясно, смогут ли западные державы обойтись без этих поставок. Их прекращение, безусловно, приведет к общему обеднению Западной Европы». После такого прагматичного заявления знаменитый фантаст рисует поистине апокалипсическую картину, как результат «окончательной гибели» России: «Крайне мало вероятия на то, что это крушение не распространится за ее границы. Возможно, что и другие крупные территории к востоку и западу от России одна за другой провалятся в эту брешь, образовавшуюся таким образом в цивилизованном мире. Быть может, туда провалится вся современная цивилизация». Однако все же есть и выход. Джон Буль зовет на помощь в разграблении России дядю Сэма: «Единственная держава, которая может без содействия других стран помочь России в эту последнюю минуту — Соединенные Штаты Америки… Всем другим державам, кроме Соединенных Штатов, пришлось бы, в связи с нынешним всеобщим изнурением, объединиться между собой, чтобы оказать России сколько-нибудь действенную помощь».

Но, может быть, «мечтатель» с туманного Альбиона витает в заоблачных высотах? Тогда почему в сочинениях и записках Ленина обязательно встретится имя молодого Юлиуса Хаммера, земляка Троцкого? А ведь существовали еще и другие американцы, и особенно капиталисты, которые охотно, хотя порой и тайно, работали с Россией. Уже весною восемнадцатого года была создана Американская лига для помощи России и сотрудничества с Россией. Конференция этого общества проходила в сенате США, и создавалось общество именно для коммерческой эксплуатации России.

Надо только всегда смотреть, кому и что выгодно. Ленин выступал против крайней изоляции, и он был слишком хороший экономист, чтобы не понимать значение капитала. Он считал, «что удержать пролетарскую власть в стране, неслыханно разоренной, с гигантским преобладанием крестьянства, также разоренного, без помощи капитала, — за которую, конечно, он сдерет сотенные проценты, — нельзя. Это надо понять. И поэтому, — либо этот тип экономических отношений, либо ничего». Надо бы очень скрупулезно разъяснить это «ничего».